Не жара ль, раскалённой медью,
Плавит воздух? Зноем смят!
Вдруг – надлом, щелчок над седью
Туч, что гроздью небосвод объят.
Р-раз! – и первый шлепок сочный,
Словно ягода с ветвей сорван,
В пыль горячую, в зной ночной,
Оставляет влажный знак, узорчатый и чёрный.
За ним – второй! Третий! Десять!
Тарахтенье! Громыханье! – Свод
Опрокинул чан! Без вести
Пропал июль! Вода течёт, течёт, течёт!
Вот ударил ливень в лапы лип,
В парчовые их судороги!
Зашумел, забил, захлебнул,
Словно тысяча мокрых ног по дороге!
Стёкла – брызги! Крыши – пены!
Водопад – из каждого жёлоба!
Мир – опрокинутый чернильник,
Где всё смешалось: небо, сад, особа!
Капли – тяжкие монеты,
Грома – тяжкие подковы!
Небеса – кузнечный горн,
Где ковали молнии сызнова!
Но внезапно... тише... тише...
Лишь по листьям – тук-тук-тук...
Солнце щурится из сини,
Натянув на мокрый луг золотой паук.
И сияет всё, как ново,
В каждой капле – целый шар!
Дождь ушёл. Его основу
Повторила мокрая флейта старого двора.
Воздух вымыт. Свеж и звонок.
Липа капли вниз стряхнёт.
Этот миг – не просто звонок,
А пронзающий ответ: всё ещё не кончен день! Всё ещё поёт!
|