Любовь — не соловьиная грёза, не летейская мгла,
а —
Белая!
Метель!
Весёлая
горесть!
Вся жизнь —
один
единственный
зал,
где кружится
сияющая
горсть.
Ты входишь — и сразу все улицы смыло,
оставив лишь пространство из стужи и сил.
Земля заваливается за белой горбину,
и небо
на падающее
рухнуло
в изгиб.
О, этот ветер, секущий лицо в клочья разговоров!
О, эта пурга, опоясавшая время вкруг пальца!
Я —
весь —
растерянный жест —
без подготовки,
стоящий
на самом
краю
обрыва
без балок.
Ты метелица! Ты жгучий, сухой, белозубый оскал
зимы,
что врывается в щели,
в душевный распад!
Ты все мои улицы смела и в кучу сгребла,
и я
затерян
в твоём
белоснежном
аду —
и рад!
Метель ревёт, как восторг, завывает, как боль, бас-профундо,
и каждая снежинка —
кристалл
из сжигающих фраз.
И нет ни «до»,
ни «после»,
ни «где-то там»,
ни «когда-то» —
лишь белый
восторг
опьяняющего
сейчас!
И падаю
в этот сугроб,
что пушист и глубок, как постель,
чтоб замёрзнуть
и вспыхнуть
под белой метелицей страсти.
Ведь даже под самой холодной и лютой метелью
тепло —
ибо это
любви
оголтелое
счастье!
|