Прекрасная юная леди Сибилла,
Олицетворение красоты и ума.
Она гордо знатное имя носила,
Только царила в её душе пустота.
Обладая наблюдательностью тонкой,
Которую умело скрывала от всех,
Она играла роль наивного ребёнка,
Каждый раз, когда чужой увидит грех.
И для всех она — чистейший ангел,
(Выбирала непременно белый цвет).
Её замуж отдать, это не было тайной,
Отец желал, лишь сойтись бы в цене.
Сибилла была, как кукла на витрине,
И она знала, что настанет этот час,
Что о любви и речи не было в помине,
Она — лакомый трофей в руках у богача!
С юных лет была пороками окружена,
(Иногда представляя любви красоту),
Но в окружении этого общества она,
О верной любви давно потеряла мечту.
И вот свершилась роковая встреча,
Знакомство, определившее судьбу.
В театре, в чудесный тёплый вечер,
Она уже принадлежала лишь Ему.
Высокий, статный господин и князь,
С красивым, даже ангельским лицом.
Она считала: в ней любовь зажглась,
Пока он рядом беседовал с её отцом.
Но он был лучший друг миллионера,
Который сразу пленился её красотой.
А на любовь взаимную слабела вера,
Ведь не суждено стать князю женой.
Сибилла прямо говорила жениху,
Что она совсем не способна любить.
А он шептал о своей любви чепуху,
Слепо надеясь её сердце покорить.
Но понял, как сильно заблуждался,
Когда этот ангел своё лицо обнажил.
И наглой порочности он поражался,
Ведь он маску её чистоты полюбил...
Отчаяние наполняло его душу теперь,
К её существу отвращение росло...
Проснувшись ночью, вышел за дверь,
Его подозрительно всем телом трясло.
Он наблюдал со стороны картину:
Среди комнаты стоял гостивший друг.
Лишь силуэт в лучах ночного светила,
А странный свет в глазах внушал испуг.
И вот, поддавшись своей страсти,
Стояла на коленях перед ним она,
Полностью желая лишь ему отдаться,
Уже так давно момента этого ждала!
Уверяла в своём искреннем чувстве,
И молила полюбить её, хоть на час.
Тянула руки в страстном безумстве,
Не ожидая, что отвергнута будет сейчас.
В пылу обиды себя убить угрожала,
Сорвав с груди серебряный кинжал,
Сибилла любовь свою честью считала
И в ярости была, когда князь отказал!
Он объяснил, что нету в ней любви,
И что она в нëм повелителя узнала:
«Злой дух, ещё встретимся мы визави,
Ты точно будешь рядом, как мечтала!»
Вмешался муж, собравшись с силами.
Оскорблённая и гордая она удалилась
Со словами, что лишь его друга любила,
И чтобы ближе быть, на брак решилась.
И это стало той последней каплей,
Что переполнила чашу терпения его.
Он решил уйти от неё безвозвратно,
О чëм, не медля, известил письмом.
И ранним утром покинул этот дом,
Вместе с князем — его лучшим другом,
Терзаясь тем, как был он ослеплён,
Но рад, что вырвался из этого круга!
Но не успев отправиться подальше,
Он получил тревожное письмо,
Которым был, конечно, ошарашен.
Пришлось вернуться в бывший дом.
Там обнаружил в кресле сидящую,
В нежнейших французских кружевах,
Сибиллу, с улыбкой, лицо искажавшую,
И невероятным ужасом в её глазах!
Она сидела замерев неподвижно,
И холодны были её кожи покровы,
И биения сердца было не слышно.
Она выпила яд, была к смерти готова!
И перед собой он сущность видел,
Ту, что была спрятана за маской.
Её он не любил теперь, а ненавидел,
Что не стала им придуманной сказкой.
На столе письмо заметил под платком
И понял сразу, что адресовано ему.
Исповедь Сибиллы, так им решено.
Сел читать, а дело близилось к утру...
Он удивлялся, как силы духа хватило,
Чтобы всё так подробно изложить,
Когда ядом уже все члены скрутило,
Не оборвала повествования нить.
Он знал, была в дьявольской власти,
Что позволяла двигаться её руке,
Чтобы описать ему своё несчастье,
Хотя смерть уже прибрала её к себе.
Никто вокруг её не знал, настоящей,
Поддерживая общие заблуждения.
Пышные похороны её муж скорбящий,
Устроил этому чудесному творению.
И в последнем пути, в сиянии света,
Она утопала в прекрасных цветах,
Но только дух прекрасной девы этой,
Уже гостил в огнём горящих льдах.
|