Другу
Ты знаешь, мне порою кажется,
Что путь, которым мы идём,
Дорогой глупою окажется,
И никуда мы не придём...
Ещё мне кажется, что песни,
Которые сейчас поют,
Не песни, а пустые бредни,
И нас за это проклянут...
Быть может, я из старых и отсталых,
Гляжу на всё из тех, других времён.
Я не хочу, чтоб свет надежд и веры
На жёлтый блеск и звон был заменён...
[hr]
Эх, человечество, человечество... (Мысли пессимиста)
Позади меня вся история человечества,
Может быть, за миллионы лет.
Что ходило в шкурах, с дубиною,
И не только зверям в ответ...
Из истории знаем теперь мы,
Сколько крови пролило оно —
И не только звериной, человечьей.
Впереди, увы, шло зло, не добро...
Войны, войны... Сражения, битвы.
И всё ради? Ради чего?
Подчинить! Заковать цепями,
Чтоб жить безбедно... Жить хорошо...
И безумная эта гонка
Не кончается, а летит...
Что же ты, скажи, человечество,
Остановиться не спешишь?
Потому (в этом видно причина),
Кто создал тебя как эксперимент,
Чтоб людей превратить в скотину
За миллионы, миллионы лет?!
И наивно, и главное, глупо
Лелеять надежду, тщиться её,
Что возьмётся за ум человечество,
Оставаясь по сути зверьём...
[hr]
К закату
К закату всё идёт к закату,
К закату всё идёт, друг мой.
Ни перед кем не виноваты
Ни я, ни ты, никто другой.
Но только теплится надежда —
Ну хоть ещё, ещё хоть миг!
Мечта — побыть ещё мальчишкой,
Который так любил бродить
По этим тропкам и дорогам,
Лесам осенним, золотым,
И вновь встречать зарю с восторгом,
Чтоб тут же тихо погрустить...
[hr]
Лето, жара, простуда
Я не мёртвый, не живой,
Так. Лежу на койке.
У меня над головой —
Метра три надстройки.
Стены, окна, потолок
И труба над крышей.
Я не мёртвый, не живой —
Что-то во мне дышит.
Вот я вроде задремал,
Сон не очень крепкий.
Я не мёртвый, не живой —
«Типа» табуретки...
[hr]
Мне жалко тебя, моя мама
Мне жалко тебя, моя мама,
Что на закате дней
Мы очутились в «зоне»
Морозных и комариных дней.
Люди! Это в минуты трудные,
Не в праздники, не в юбилей,
Приходят к тебе на помощь
По зову души своей.
Не требуя мзды за это,
Не ради красивых слов,
Просто — из состраданья.
Таков «человечный закон».
Мне жаль тебя, моя мама.
Но ты не горюй, не грусти.
За мой пессимизм, родная,
Меня, дурака, прости...
[hr]
ОНИ и МЫ
Они живут рядом с нами,
За стенкой живут, за стеной.
Они нас считают рабами,
Для них мы — навоз, перегной.
Они все владеют домами,
У них гаражи, дачи, всё!
Они нас считают рабами,
Для них мы не люди - дерьмо!
Глядят на нас как на нелепость:
«Как ты, старикашка, посмел?
Какие-то строить заделы,
Надеяться смел?! Чёртов хрен!»
«Лишь мы тут хозяева мира!
Нам тут всё решать суждено!
„Закон“? Для нас это дышло!
Для вас же, рабы, — лишь ярмо!»
[hr]
Печаль старика
Нет чувства жадности до слова,
До книг прекрасных, наконец,
До женского живого тела —
Нет чувства жадности, и нет.
Нет чувства жадности к свободе,
Коню, летящему в метель,
В морозной полости хрустящей,
И к тайне, радостно манящей —
Нет чувства жадности, и нет.
И даже к радости минутной,
Сквозь сонм толпы и скверный пот,
В тоске какой-то бесприютной —
Нет чувства жадности, и нет.
И даже к брошенной собаке,
Кусачей, злючей, но родной
(Знакомый и тоскливый вой),
Которая тебя не бросит, —
Не возбуждает жадность, нет...
Когда придёт упругий ветер
Апреля хмельного опять,
Мне проиграйте напоследок...
[hr]
Первый поцелуй
Синяки и боль. И занозы в пальцах.
Слюною подорожник, приклеенный к руке.
Пыльная дорога на велосипеде.
И тайга, как колокол, зеркалом в реке.
Первые томленья, первые бессонницы.
Жаркость, трепет, взгляды, первые стихи.
Лишь бы отразиться, лишь бы отсветиться
В тех глазах, что стали для тебя мечтой.
И, расплющив время, становишься смелее,
Чтоб выкусить любовный самый первый яд.
И малиной сладкой — робкий, неумелый —
На губах остался нежный аромат.
[hr]
Твой взор
Твой взгляд как лучик
Тёплый, светлый.
И вот опять я им смущён,
Как маленький мальчишка-неслух,
Я вновь смущён, пленён, сражён.
Казалось, всё давно остыло,
Но пламень чувств воспламенил
Твой взор! Твой лучик ясный, светлый —
Он вновь сразил, пленил, смутил...
И нет сильней его на свете!
И он как вихрь, как полёт!
Он так горяч, так жарок, зноен,
Что прожигает даже лёд...
[hr]
В такие дни
В такие дни, в такие ночи
Я барсом снежным становлюсь.
И мне не спится и не хочется —
Я только рвусь, рычу, мечусь.
И мне куда-то в небо хочется
Лететь, лететь, скорей, скорей!
Я жду, когда же всё закончится
В душе отчаянной моей.
Я пью вино, хоть мне не хочется,
Встаю, иду на свет огня.
Когда, когда же ночь закончится?
Я вопрошаю сам себя.
Уже нет сил — и ярость кончилась,
Ещё минута — я погиб.
Но вот упал луч первый, утренний —
Зверь тихо скрылся, лёг, затих...
[hr]
Живу, как…
Живу, как таракан запечный.
Хожу за хлебом, за едой,
В киоск газетный —
Покупатель вечный. И всё.
В библиотеку — и домой.
А дома — печи, пыль, готовка.
Зимою — снег, а летом — дождь.
И чтение газет, разгадывание кроссвордов,
И одиночества душевный дзот...
Читаю книги, слушаю музыку,
Веду дневник, пишу стихи в блокнот.
А за окном гудят, гудят моторы,
И где-то потихоньку спивается народ.
[hr]
|