(Продолжение)
– Попробуй-ка сапожником, сынок,
Деньжищи заработать без напряга!
Балет – одно, а обувь – счастье ног,
С руками оторвёт любой стиляга.
Ведь ты же можешь, если хочешь, сын! –
Володьку мама долго умоляла…
Подумал он, подёргал за усы,
С кровати встал, откинув одеяло,
Прошёл по хате нервно взад-вперёд,
Попил воды холодной из колодца:
– Что обо мне подумает народ?
Боян – подручный у еврея Поца?!
Ну, как же так – известный всем пиит,
Как лох последний, буду шить галоши?
Иль на башку я, мама, инвалид?
Работу мне подыскивай попроще.
– Да у еврея, сын, есть три авто…
И домик у него – как древний замок.
Хоть ты – поэт, но, в принципе – никто.
Не спорь, мой мальчик, а послушай маму!
Курил и мыслил над задачей сын:
– Ну как откажешь родненькой старушке?!
– Веди к нему! – сказал, надев трусы
И натянув шапчонку на макушку.
… А Поц как раз обедал в этот час,
Но встретил их достойно и красиво:
– О, здравствуй, Вова, славный ловелас!
И как-то улыбнулся крайне криво.
– Я вижу, что вы сына привели!
Что ж, у меня для всех работы хватит…
Действительно хорош у парня лик,
А что если он будет… парикмахер?
Но мамочку, увы, не проведёшь,
Ведь пожила и знает толк на свете…
– Цирюльник же имеет мелкий грош,
А у меня – талантливые дети!
– Ну, хорошо, пусть будет это так.
А почему ушёл ты из балета?..
– Я на гастроли ездить не дурак,
И прыгать жарко посредине лета!
… Договорились брать за хвост с утра
Доходную сапожную работу…
Но поселился в Вове дикий страх,
Так как работать не было охоты.
Два года тяжко в армии служил,
Справлялся и с занятием похуже…
– Не бойся, мама, будем сладко жить,
Сынок твой не ударит мордой в лужу!
... А был заказ пошить сверх сапоги
Из дорогущей крокодильей кожи…
Квадратный метр на обе две ноги
Вручил ему шеф-мастер, подытожив
Какой «навар» им выпадет делить,
Когда похвалит дамочка обновку…
И Вова проявил в процессе прыть,
Хотя не знал в сапожном деле толку.
Разрезал быстро шкуру пополам,
Потом, подумав, всю посёк на части,
И чтоб не знать в итоге стыд и срам,
Он взялся за подошвы в одночасье…
Когда увидел множество ломтей,
Подумал ещё раз: а для чего же?!
И вдруг блеснул он новшеством идей,
Что можно сделать из прекрасной кожи…
Когда же всё до кучи хитро сшил,
То вышли две шикарные сандалии,
В которые впихнул весь зов души,
Азарт, уменье, чувства и так далее…
И было б хорошо, но вот напасть:
Сандалии круты, но оба – правые…
Ещё с порога Поц, разинув пасть,
Покрыл его, ох, нехорошей славою.
А, посинев, указывал на дверь,
Слюнями брызгал, как бульдог на привязи.
Не знал гусар до этого потерь…
Еврею свил две дули: – На вот, выкуси!
…Мамаше было стыдно за сынка,
Когда ущерб покрыла «деревянными».
Потом сказала: – Ладно, Вов, пока
Ты отдохни перед делами рьяными…
А Вове что? Ему бы всё лежать,
Наливку пить, что мамка приготовила…
Газеты, телевизор и кровать
Пииту стали самым главным правилом.
И было бы всё очень хорошо,
Но мамочке хотелось сына вывести
В большие люди, чтоб у всех был шок,
И чтоб все корчились от белой зависти…
А где-то чрез недельку али три
Подсела к сыну мама неуемная:
– Я знаю – у тебя талант внутри!
А ну, сынок, напой мне песню скромную.
И он напел, что домик задрожал,
Ведь тенор с басом слились в безобразие…
– Тебя устрою, сын, в концертный зал,
Но только дай, кровинушка, согласие!
Продолжение следует...
|
Там счёт уже на бурдюки пойдёт. Или эти... амфоры...
Квадратный метр, обуть чтоб две ноги.
