(phisical graffiti)
Марку Шатуновскому
Средь оплывших сугробов январских домов,
средь шершавых шинелей вечерних деревьев,
ветер бьётся с глухой неутешностью вдов
и гремит погремушками хрупких кустов,
век летящему снегу с размахом отмерив.
Я один. Вечер тонет в крутом кипятке,
растворяясь оскоминой в вязком чифире.
Чайник квохчет на газовом синем цветке.
Скука мнётся в забытом на стуле платке.
Хорохорится страх, обживаясь в квартире.
Незаметно прокравшись в расхожую тьму,
он топочет в углу, рассыпается пылью.
Ночью кажется глупым вопрос: «Почему?»
Прячет череп мозги в костяную тюрьму.
Тянет с лестничной клетки подъездною гнилью.
За бетонной стеной отмороженный сброд
говорочки бумажные клеит снаружи.
Под спрессованным шёпотом выгнется лёд.
Я прикрою ладонью заболтанный рот,
что б услышать настойчивых жителей стужи.
Сигарета меж пальцев истлела давно,
став неспешным движеньем слоистого дыма.
Кто снимает для нас звуковое кино,
сохраняя реальность с приставкою «но»,
да и то междометий помимо?
Наметённая груда разобранных фраз,
вряд ли сходу истребует клятвы от духа.
Но зимою букварь тяжелей, чем «БеЛаЗ»,
электрический ток и прожиточный час
не срифмую в глубинах голодного слуха.
Бутафория быта заменит контекст,
за отсутствием смысла исходных событий.
Колобродит в крови внутривенный протест.
Нету города Пермь или города Брест,
над тщетой мостовых перекрытий.
Средь оплывших сугробов январских домов,
средь шершавых шинелей вечерних деревьев,
развороченный сон подмосковных лесов
пустотой остаётся в отсутствии слов,
век летящему снегу с размахом отмерив. |
