Деревья в лесу о чём-то шумели сердито,
И дождь моросил, как будто сквозь мелкое сито,
И тучи везде окутали небо, клубясь.
Лишь звери вокруг бродили, да выли тоскливо,
И в тёмной листве таились безвестные дива,
И дуб вековой стоял одиноко, как князь.
Никто из людей в краю бесприютном и диком
Не смел оглашать своим разговором и криком
Гнетущую тишь, что трепетной тайной полна.
Вот, тучи прорвав полоской блестящей медяной,
И свет неживой разлив над укромной поляной,
На лес из-за туч украдкой взглянула луна.
Слабеют лучи, их ловят ветвистые сети,
У самой земли теряются лучики эти,
Они по стволам, по каменной глыбе скользят.
Покажут из тьмы тяжелую голову, плечи
И взгляд ледяной, дошедший до нас издалече,
Из тёмных веков – застывший, пронзающий взгляд.
Не вспомнит никто, никто не расскажет уныло,
Что некогда здесь великое капище было,
И люди богам дары приносили сюда.
Взамен от богов просили незримой защиты,
Да только давно молитвы и жертвы забыты
И капище то забыто людьми навсегда.
Но что до того угрюмому идолу в чаще?
Людей суета ничтожна, и все преходяще.
Ему все равно – дашь жертву, а может, не дашь.
Кумира вовек не тронет неверность людская,
Он молча стоит, года и века не считая,
И будет стоять – безгласный, недремлющий страж.
Владыку небес признают ли в камне замшелом,
Что в толщу земли врастает безжизненным телом,
Встречает восход, потом провожает закат?
Желаний огонь холодному камню неведом,
К нему не пройти звериным извилистым следом,
Надёжно леса заветную тайну хранят. |
