Ей пять. Мне пять с половиной. Садик. Лето. Прогулка, Она становится на поручень веранды, обхватив вертикальный столб уходящий к крыше, поднимает голову, тяжело и протяжно вздыхает. Я вижу её содранные коленки и маленькие розовые пальчики в кружеве девчоночьих сандалий.
-И зачем это всё? - спрашиваю я, ничего не понимая.
Она вздыхает ещё раз и смотрит на меня огромными глазами:
-Ну, так надо! - свободной рукой она размахивает в воздухе, рисуя круги и волны. - Ты - принц, победил дракона, а я — принцесса, заточенная в замке, грущу и жду тебя. Стою на балконе башни. Я такая красивая-красивая, просто глаз не отвести, а ты мне поешь серенаду!
Я насупился:
-Не буду петь! Могу стишок рассказать!
- Хорошо, - подумав, ответила она, - Но, только про любовь!
-Я люблю свою лошадку, - загундосил я нехотя,-
Причешу ей шерстку гладко,
Гребешком приглажу хвостик....
-И поеду к милой в гости!!! - радостно перебивает она. - Да, мой принц! - соскакивает с поручня, протягивает ко мне руки. - Давай я тебя обниму!
Я отшатываюсь:
-Не хочу я с тобой обниматься! И вообще, всё это какие-то глупости! - разворачиваюсь и убегаю к мальчишкам, которые что-то откапывают в песочнице, наперебой восхищенно восклицая.
Пока бегу, оборачиваюсь. Она смотрит мне вслед, вытирает щеки. Плачет наверное...
***
Ей пятнадцать. Мне пятнадцать с половиной. Она балансирует на книгах, сложенных стопкой на стуле, и пытается дотянуться до плафона под потолком. Одной рукой держится за трубу батареи, в другой зажата гирлянда из мишуры. Труба горячая, она постоянно отдергивает руку. Я вижу её стройные ноги в темных колготках и качающийся край школьного платья.
-И зачем это всё? - спрашиваю я, исподтишка стараясь заглянуть выше под платье.
Она на секунду замирает, перестает балансировать, мигать и по-моему вообще дышать. Румянец медленно, но предательски верно, заливает её щеки.
-Ну, как же..- голос чуть дрожит, огромные черные глаза смотрят не мигая. - Праздник же... Чтоб было красиво.. Нарядно...
Она подбирает слова с таким трудом. Наверное у неё сейчас такой же туман в голове, как и у меня. Но, ей удается справиться быстрее, она встряхивает головой и продолжает быстро, бойко, размахивая рукой с гирляндой:
- Это же Новый год! Праздник волшебства и чуда! Я наряжу класс, а ребята завтра придут и удивятся такой сказочной красоте! Здесь я повешу гирлянду, а с неё дождик спущу, а над доской шары и веточки ели, я их у вахтера ещё утром оставила. А вот там ... - она взмахом показывает в сторону дальней стены, теряет равновесие, летит вниз, инстинктивно раскидывает руки и рвет гирлянду.
Я смотрю на куски гирлянды, на красную ободранную коленку, светящуюся в дырке колгот, вздыхаю и говорю:
-Вот и всё! Конец празднику! Со стула лазить глупо. Я бы взял стремянку. - и выхожу из класса.
Отойдя на несколько шагов, останавливаюсь, а потом на цыпочках тихо возвращаюсь, заглядываю в щель двери и вижу: она склеивает скотчем гирлянду и вытирает щеки. Плачет наверное...
***
Ей двадцать пять. Мне двадцать пять с половиной. Теплый ветер играет с тонкой скатертью в открытом кафе. Одуряющая, пьянящая весна, залитая мёдом солнца, пронзительно поет птичьими голосами, кружит голову ароматом цветов и завораживающие глядит на меня её огромными черными бездонными глазами. Она смотрит на меня выжидательно и настороженно. Крошечные, слепящие искры вспыхивают и гаснут в глубине этих глаз, а я не могу собраться с мыслями.
-И зачем это всё? - спрашиваю я, неимоверным усилием воли отводя взгляд от неё.
Нежные, сладкие губы, цвета заката в мае, сомкнуты, уголки опущены. Она молчит. Вздыхает. Плавно водит пальцами по своей ладони, гладит, как будто бы ласкает. Я чувствую волну желания... Так всегда, когда она рядом.
- Ну,... - начинает она несмело. - Нам хорошо вдвоем... Мы так давно вместе просто так...
Вижу как сильно колотиться её сердце по вздрагивающему и поблескивающему кулону в форме капельки, что висит на изящной цепочке, обнявшей её тонкую шею. А воображение рисует, как капелька скользит от шеи вниз, в красивую ложбинку между жаркими и такими отзывчивыми … Я задыхаюсь и отворачиваюсь от неё.
- Жить, стариться рядом друг с другом... Быть супругами... - продолжала она. - Наши дети были бы так похожи на нас...
Я слишком поспешно поворачиваюсь к ней, не успеваю убрать с лица недовольное выражение. Она это истолковывает по своему: коротко охает, потупляет глаза и выдыхает:
-Нет... Никого нет... Не волнуйся.
Её лицо бледнеет, даже губы кажется теряют свой манящий цвет. И только два раскаленных черных угля глаз светятся отчаянно и зло на этой бескровной маске.
-Знаешь, я думаю, что нам нет смысла торопиться! - говорю я деланно бодрым голосом и натужно улыбаюсь. - Дети успеются! И состариться нам на одной подушке тоже … Извини, я побегу! Дела...
Я поспешно встаю и уверенно шагаю прочь от неё. Почти у самого выхода оборачиваюсь. Она сидит всё так же, но сгорбившись и опустив голову, вытирает щеки. Плачет наверное...
***
Мне сегодня тридцать семь. По-моему... На улице слякоть, промозглый дождь и скука. Сижу в своем любимом кафе. Поздравляю с днем рождения сам себя. Больше некому... Тихо и печально тянет ноту скрипка в магнитофонной записи. Зал кафе тонет в полумраке. Тоска...
В дальнем конце зала накрыт большой праздничный стол: свечи в хрустальных подсвечниках, вазы цветов, бутылки в пене салфеточных букетов, шампанское в ведерках, кристальный блеск фужеров. Над этим всем плавают воздушные шары в потоке колеблющегося воздуха. Официанты снуют, как челноки, позвякивают посудой.
Вдруг вспышка, яркая, ослепляющая — зажгли все лампы! Веселая музыка накрывает меня оглушающей волной! Поток людей, нарядных, веселых, смеющихся, затапливает зал. Дети бегают, визжат, хохочут. Воздух сразу как-то уплотняется и нагревается, впитывая тепло от них. Гости рассаживаются вокруг стола, оживленно общаясь и жестикулируя. Но, два места во главе стола всё ещё пусты.
Я быстро устаю от рябивших в глазах детей, от шума гостей и прикрываю глаза. Хочется уйти, но любопытство берет верх, да и заказ мой ещё не съеден.
«И зачем это всё?» - спрашиваю я сам себя. - «Суматоха, галдеж... Орущие невоспитанные дети...»
Додумать не успеваю. Раздается шум аплодисментов и возгласы гостей, из динамиков льется какой-то бравурный марш. Открываю глаза и холодею, застываю, не могу двинуться с места.
Она!!! Она идет под руку к каким-то невнятным мужичком моих лет. Восхитительная, как греческая богиня, стройная, статная, обворожительная. Ничуть не изменившаяся за эти годы. Разве только ещё больше похорошевшая своей особой женственной красотой. Двое детей кинулись им навстречу. Они обняли их и поцеловали. Невнятный мужичок что-то сказал ей на ушко. Она прижалась к нему плечом и засмеялась, громко, безудержно, чуть запрокинув голову, и стала вытирать щеки. Плакала наверное...
Но мне не хватило мотивации в поведении ГГ. Хотя, я часто в жизни не понимаю мужчин.
Но поскольку герой пишет сам про себя, мог бы объяснить, почему он так поступал. Каждый человек должен хотя бы в мыслях оправдать свое поведение.
В одном Вы правы, лучше плакать от радости, чем от огорчения.
С Новым годом!