Был конфетно-букетный период, когда даже простуда казалась романтичной. Я лежала в постели с температурой под сорок, но ощущала себя героиней мелодрамы, затаившей дыхание в ожидании спасителя. И он явился. Артём — мой рыцарь в серой куртке, с каплями дождя на плечах и пакетами, набитыми витаминами, лекарствами, фруктами и подозрительно полезными овощами. Снял промокшую куртку и аккуратно поставил пакеты на стол.
— Привет. Ты как? — спросил он, присев на край кровати и мягко коснувшись моей руки. Его пальцы были прохладными, но от прикосновения стало теплее.
— Привет. Плохо, — прошептала я с преувеличенной драматичностью. — И не приближайся, я заразная.
Артём усмехнулся, наклонился чуть ближе. В его голосе прозвучала та самая ласковая дерзость, за которую я его и любила.
— Ну, знаешь… зараза к заразе не пристаёт.
Он поцеловал меня в лоб, проверяя температуру губами. Посидел немного со мной, а после ушёл на кухню. Через несколько минут вернулся с чашкой малинового чая.
— Пей. Я буду рядом, пока ты не выздоровеешь. Даже если придётся смотреть с тобой очередной «интересный» сериал, где двадцать пять серий про то, как все страдают.
Я закрыла глаза, чувствуя, что малиновый чай и ровное дыхание Артёма расслабляют меня. Он остался рядом, и в этом было больше нежности, чем в сотне букетов.
— Никогда не думала, что болезнь может быть такой уютной, — пробормотала я, укутываясь в одеяло.
— Потому что ты не болела со мной, — ответил он, устраиваясь на диване, как верный страж спокойствия. Кровать мне, диван ему. Романтика, разделённая мебелью, но не чувствами.
После приёма таблеток я уснула, как спящая красавица, только без короны и с носом, похожим на помидор. Но Артём не спал. Вдохновлённый народной медициной и, вероятно, статьями из «Живи здорово, но пахни странно», он решил устроить мне луковую терапию. Ведь репчатый лук обладает противовирусными, антибактериальными и дезинфицирующими свойствами. Он расставил тарелочки с нарезанными луковыми дольками вокруг спящей меня: две по бокам на тумбочки и две над изголовьем. Получился странный, но весьма ароматный алтарь. Через некоторое время я проснулась в полутьме, задыхаясь и в полном ужасе. В горле всё сжалось, дыхание стало рваным. Глаза жгло, как будто кто-то капнул туда перцовой настойки. Слёзы текли ручьями, кожа на лице покалывала, а мозг, в панике, подсказывал: «Это химическая атака!» Я громко стонала не хуже актрис из фильмов для взрослых. Артём, спящий на диване, вскочил, услышав мои тяжёлые вздохи.
— Что случилось? Ты задыхаешься?
— Да! Чем пахнет? Что это за яд?
А он, не теряя уверенности, включил свет и с гордостью заявил:
— Это лук. Я тебя лечу. Он убивает вирусы!
Я посмотрела на него сквозь слёзы.
— А ты уверен, что не убиваешь меня?
Он замер, наконец-то осознав масштаб трагедии. Мой насморк превратился в аллергический, а глаза в два красных маяка. Я бросилась к окну и дрожащими руками распахнула его, впуская морозный воздух. Вдох был резкий и болезненный, но необходимый. Артём заметался по комнате, собирал тарелки с дольками, обезвреживая бомбы с летучими эфирными маслами, и бормотал:
— Прости… Я хотел как лучше. Думал, это поможет…
Я не ответила, дыша глубоко и медленно. Артём убрал лук на кухню. Но не просто убрал, он решил реабилитироваться. Нарезал дольки помельче и начал жарить с картофелем. Наверное, думал, что если не вылечить, то хотя бы накормить. Пока на сковороде шипела картошка с золотистой корочкой, он вернулся ко мне в спальню, обнял, извинился и спросил, как я себя чувствую. От его объятий стало теплее, нос перестал гореть, а сердце начало понемногу таять.
Однако идиллия длилась недолго. Вдохновлённая объятиями и почти выздоровевшая, я направилась в ванную, чтобы привести себя в порядок. И тут, в коридоре, меня снова встретил луковый дух, только теперь с оттенком апокалипсиса. Так как жареная картошка должна быть приятным сюрпризом, я была не в курсе того, что она готовится на плите. Из кухни валил густой дым прямо мне в лицо. Мой нос, ещё недавно благодарный за свежий воздух, снова отказался дышать.
— Артём! — прохрипела я, — что происходит?
— Я… я хотел пожарить для тебя картошку, но совсем забыл про неё. Похоже, лук сгорел!
Мы стояли посреди коридора, как два выживших воина после эпической битвы. Я с красным лицом и слезами, он в панике, с взлохмаченными волосами. Мы переглянулись, потом на дым, потом снова друг на друга… и рассмеялись. Потому что если не смеяться, то придётся вызывать пожарных и врача. Именно в тот момент мне стало ясно, что любовь — это когда мужчина приносит лук вместо цветов и не отступает ни перед вирусом, ни перед дымом.
