С Елизаветой я познакомился на выставке. Улочки в Охриде узкие, и над ними выступает дополнительно пристроенный метраж – хитрость средневековых доморощенных архитекторов. Вот в такой кверху тормашками пирамиде и расположился выставочный зал.
Уже темнело, я возвращался с природы, увидел распахнутые ворота – вход в зал, поинтересовался. Посетителей не густо, на столе стояли недопитые бутылки, пустые пластиковые стаканчики, и было несколько таких же тарелок с остатками чипсов и орешков. Пировать по случаю открытия выставки давно закончили (что меня ничуть не огорчило), то есть я пришёл под самый занавес.
Меня встретила красавица с длинными прямыми русыми волосами, она была одета простенько, но вкусно – её белую водолазку усеивали пожарного цвета ягоды черешни. С не меньшим вкусом смотрелись на ней джинсы с дырявыми голыми загорелыми коленками. Ещё я обратил внимание на её обручальное на правой руке колечко. Этот факт однако меня не смутил, чтобы я не посмел демонстративно внимательно разглядеть модельную фигурку хозяйки выставки.
Не предполагая того, как по-македонский звучит слово "девушка" (кстати, почти как и по русски – "девойка") я первым начал разговор:
– Мадмуазель, салют! Это выставка? Ну то есть изложба?
На отвратительном русском она мне поведала, что это действительно изложба, что еще не закрыта, что вход бесплатный, что она готова по-английски, или даже по-русски меня посвятить в саму суть мероприятия, что зовут её Елизавета, что она имеет русские корни, что она замужем, но без детей, и что то-там ещё насчёт выставки...
Я предложил Елизавете проводить её домой, на что она (предварительно для приличия постеснявшись) согласилась. Мы закрыли ворота в зал на какие то древние металлические задвижки, и неспеша побрели куда+то в гору, какими то запутанными мостовыми; в окнах домов сияло электричество, поэтому на улице было уютно, и главное, романтично.
– Роман, ты что пьёшь? Чай, кофе, водку?
– Да всего понемногу, а что, где то есть кафе, ресторан близко?
– К сожалению рядом ничего такого нет. Если тебя это не смущает, то мы можем зайти ко мне, и продолжим разговор.
Я, если честно, офигел от неожиданности. Сразу подумалось, и тут же произнеслось:
– А муж, Елизавета?! Как он...
– А его нет дома, он в Скопье вторую неделю сдает объект, супермаркет. Да он и ничего бы не сказал. Мы ведь насчёт выставки...
***
А выставка в доме Елизаветы получилась такая, что никакая изложба с самыми эротичными сюжетами ей и в друзья не годилась. У красавицы оказалось домашнее вино, причём очень качественное, и мы жмякнули с ней по стаканчику, а потом...
А потом она без церемоний стянула с меня сидящего в кресле штаны, затем плавки, и стала своими накрашенными черешенками-губками уже меня вдохновлять на авангардное постельное искусство.
Мы прокувыркались до рассвета. Не успел я глубоко задремать, как по закону подлых неожиданностей явился собственной персоной муж. Вскакивать с кровати и изображать беседу о выставке было глупо. Он нас застукал прям тепленькими.
Не успел муж раскрыть рта, как Елизавета на него наехала на чистейшем македонском языке (который очень похож на русский) в плане того, что нужно предупреждать, то есть в дверь стучаться, плюс, мол где ты сам шлялся всю ночь? Плюс, мол вообще можешь убираться в свой Скопье, мол ты и так тут бываешь только по великим праздникам, а я как дура тебя жду. И так далее, короче.
Он покидал в сумку вещички, хлопнул дверцей своего анахронического пылесоса времен правления маршала Тито, и уехал. Как я понял, мужик только и рад был избавиться от Елизаветы, возможно у него в Скопье ещё была одна жена. Такое, я слышал, встречается. Причём нередко.
Кажется, что я в неё был влюблен. Чем она меня взяла – не знаю. Возможно своей смелостью. Македоночки впрочем очень религиозны, они верные жены, да и вообще кулютурные. А Елизавета не такая. Видимо русская казачья кровь подавала о себе сигналы. Вот наверное наши мосты и сошлись.
***
И даже после того, как я объездил все македонские межгорные базальтовые лабиринты (и албанские, и черногорские, и боснийские, и сербские, и болгарские), то невольно, позитивные мысли возвращали меня к этому маленькому, но многозначному городку, то есть к Охриду. Я не уверен – бывал ли там Александр Македонский, потому что вряд ли это место на тот исторический момент что-то из себя великое представляло, но вот сам я поприсутствовал видимо не зря. Ну раз уж меня впоследствии к нему всегда тянуло. И этот недуг до сих пор не излечен.
Вас наверное интересует что же было дальше в моих отношениях с красавицей Елизаветой? Будем считать, что ничего особенного и не было. Она почти настаивала, чтобы я переехал из отеля в её теплое гнездышко, пожить, освоиться. Дом, как оказалось, был её собственностью, и муж к нему отношения не имел. Родители несколько лет, как уехали жить в Сербию, в Белград. Ну, то есть разделяй и пользуйся на вечные времена, ведь Охрид – это куда больше, чем все вместе взятые Балканы!
Вот этого как раз мне и не хотелось. В отличие от Македонского царя я например еще не побывал в Индии, в Египте, и в других заповедных местах. К тому же Елизавета, хоть и скрывала, но только и мечтала привязать меня к себе, и как следствие воспроизвести кого-нибудь на белый свет. Тем более, что ума для такого мероприятия нужно не больше, чем например для того, чтобы не опоздать на работу.
Я решил покинуть это райское место, где лебеди берут хлеб прямо из рук, где прозрачная, как в океане вода, что аж видно, как маленькие рыбки кружат свой незатейливый хоровод вокруг обломков античных мраморных колонн.
Такая уж у меня выработалась привычка – покупать билет в один конец. И я его купил.
На первом этаже моего отеля имелся ресторан с видом на Охридское озеро. Быстро стемнело, и вдали на противоположном берегу начали подмигивать, заигрывая со звездами, огоньки албанских жилищ. Там уже была другая страна, другие обычаи, другие нравы. Там мне ещё предстояло побывать, а пока... А пока я развлекал Елизавету русским юмором. Она никогда не бывала в России, поэтому мои небылицы поначалу воспринимала вполне серьёзно:
– Роман, а как русские преодолевают такие большие расстояния? На самолетах?
– Почему на самолетах, дорогая моя? На оленях!
– Тысячи километров в санях на оленях?!
– Почему в санях, Елизавета? Верхом!
– Верхом?! Роман, ну хотя бы в седле?
– В каком еще седле? Да олень и так еле ноги передвигает, если на него ещё седло взгромаздить, то он от такой тяжести рухнет! Поэтому русские ростом такие маленькие, как я. Обратила внимание? Это из-за оленей.
Наконец то девушка поняла, что ей чешут по ушам:
– Роман, а ещё я заметила, что русские врут не вставая с места. Это наверное их отличительная национальная особенность.
– Это точно, Елизавета. Такая же особенность, как и у македонцев, например, молиться, когда они проходят мимо какого-нибудь места, где имеется крест...
