Обдумывая смысл философских категорий и онтологические рамки их существования, все никак не мог забыть уважаемого мэтра с его кукишами. Как то не вязалось форма философских категорий, ящички, с их содержанием – кукишами… Ну не может быть так всё грубо! Может дело было в изумрудных надписях?
И не заметил, как после этих тяжелых рассуждений меня сморил сон…
И снова увидел уже знакомый мне огромный дворец. Только вот Спинозы с Декартом там уже не было- на его месте стоял… Пифагор, одетый в клетчатые квадратные штаны. На фронтоне здания уже не было надписи Philosophie, но Harmony. Но тоже золотыми буквами. Заинтригованный, вошел внутрь и… обомлел! Шахматный пол куда то исчез, а вместо него простиралось огромные озеро с водой изумрудного оттенка … В которую чуть не упал, когда зашел в дверной проем. Но кто то предусмотрительно поставил ступеньки, которые правда вели вниз, на дно озера. Наверное к утонувшей Атлантиде… Пройдя по инерции пару ступенек, я растерянности остановился, и стал озираться. В зале с водой было видно множество островков со столиками, где отдыхали некие парни в белых хитонах. На всех островках были видны флаги-транспоранты, и на ближайшем из них смог прочесть «Добро пожаловать в самую истинную школу благочестивого и наиумнейшего Парменида ». Под надписью стояла скромная подпись маленькими буквами «50 тетрадрахм»
Пока удивленный и ошарашенный рассматривал эти чудесные изменения, которые произошли после моего позорного бегства из дворца философии, я и не заметил, как ко мне подошла лодка с каким то мрачным типом в черном балахоне. Незнакомец махнул мне рукой, приглашая сесть на борт. В котором уже сидело пара «греков» во все тех же белых хитонах. Греки стали возмущенно кричать, что им некогда и «неча на него тратить время, да и денег у этого пройдохи нет». Да я и сам испугался гостя, и сделал шаг назад, когда из балахона раздался глухой , и как мне показалось, знакомый мне голос – «за вас заплачено, садитесь». Я послушно сел, а греки на меня как то косо посмотрели. Один из них проворчал «Странно все это, и не к добру. Скряга Харон всегда берет плату !» Меня взяла дрожь, а Харон пообещал утопить наглого грека в Стиксе бесплатно, если тот не заткнется. Так с разговорами мы быстро приплыли к двери, которая мне показалось знакомой. Смущало только то, что ее обрамление было сделано в форме шпангоутов ликийской гробницы. Но зайдя внутрь, я сразу узнал кабинет уважаемого профессора. В котором… была та самая «пьяная рожа», которая пыталась оскорблять мэтра! Пьяная харя взяла меня за уши, и обдав густым перегаром поцеловала в лоб и прохрипела: «Палефат… грубый.. хм.. Палефат Грубый, так меня величать!»
Из краткого рассказа Палефата узнал, что во дворце философии произошла революция. Что оказывается мэтр зажимал философское вино, поставляя на стол некую шнягу-суррогат. Исчезли и фениксы, которых он превратил в крылатых кукишей. «Мы всех этих тварей переловили, и использовали по назначению! И пьем что хотим!»» Довольно сказал Палефат. И действительно, весь кабинет был засыпан… перьями, а пол был устелен косточками несчастных созданий.
«А что же уважаемый мэтр?» спросил я озабоченно. «Мы хотели судить скрягу за незаконный захват власти, но Спиноза проломил стенку, и куда-то его унес». В самом деле, в стенке дворца зияла огромная дыра, от которой куда то к горизонту шли гигантские следы.
«Правда, есть подозрения, что этот , чье имя произносить нельзя, все таки вернулся - несколько наших коллег утонули при загадочных обстоятельствах. Один выжил, но сошел с ума с криками «Он вернулся!»
И тут вдруг возле двери появилась какая то тень, в которой узнал мэтра. Тот укоризненно смотрел на меня и Палифата… Который закричал:
«О! ты видишь его! Опять заявился! Кукиш тебе, съели мы твои кукиши!» И сбросив набедренную повязку, стал яростно прыгать на диване. Да, это тот самый тип, который прыгал на столе в прошлый раз. Тень исчезла, и довольный Палифат сел обратно на диван. Обняв меня, он предложил выпить за дружбу и философскую любовь, отчего мне стало не по себе…
К счастью, дверь распахнулась, и на пороге появился… Харон в своем балахоне. Не долго думая, я прыгнул в его лодку, и мы быстро поплыли мимо островков…
Один из них меня заинтересовал. Там сидела красивая гречанка с плакатом «САФО. О форме и содержании договоримся!» Я уж было дернул Харона за рукав, но тот сказал… голосом мэтра: «Сплошной соблазн и надувательство! Ничего она не знает ни о форме, ни о содержании! Её формы так себе, а её содержание стоит слишком дорого!». Потрясенный я смотрел на Харона, который сбросил капюшон. Да! Это был профессор. Но он сильно изменился: лицо сморщилось и похудело, глаза провалились и покраснели. Он был больше похож на Палпатина после битвы с джедаями…
Тут мы приплыли, и лодка уперлась в ступеньки возле входа. Провожая, мэтр стал мне объяснять, что главное открытие всей его жизни было посвящено именно форме и содержанию. Он открыл, что на самом высшем уровне Бытия они сливаются! И форма становится тождественной содержанию. Я ему мудро заметил, что в силу принципа единства мира так должно быть везде. Но тут почувствовал сильный удар в «пятую точку», и… проснулся.
И не заметил, как после этих тяжелых рассуждений меня сморил сон…
И снова увидел уже знакомый мне огромный дворец. Только вот Спинозы с Декартом там уже не было- на его месте стоял… Пифагор, одетый в клетчатые квадратные штаны. На фронтоне здания уже не было надписи Philosophie, но Harmony. Но тоже золотыми буквами. Заинтригованный, вошел внутрь и… обомлел! Шахматный пол куда то исчез, а вместо него простиралось огромные озеро с водой изумрудного оттенка … В которую чуть не упал, когда зашел в дверной проем. Но кто то предусмотрительно поставил ступеньки, которые правда вели вниз, на дно озера. Наверное к утонувшей Атлантиде… Пройдя по инерции пару ступенек, я растерянности остановился, и стал озираться. В зале с водой было видно множество островков со столиками, где отдыхали некие парни в белых хитонах. На всех островках были видны флаги-транспоранты, и на ближайшем из них смог прочесть «Добро пожаловать в самую истинную школу благочестивого и наиумнейшего Парменида ». Под надписью стояла скромная подпись маленькими буквами «50 тетрадрахм»
Пока удивленный и ошарашенный рассматривал эти чудесные изменения, которые произошли после моего позорного бегства из дворца философии, я и не заметил, как ко мне подошла лодка с каким то мрачным типом в черном балахоне. Незнакомец махнул мне рукой, приглашая сесть на борт. В котором уже сидело пара «греков» во все тех же белых хитонах. Греки стали возмущенно кричать, что им некогда и «неча на него тратить время, да и денег у этого пройдохи нет». Да я и сам испугался гостя, и сделал шаг назад, когда из балахона раздался глухой , и как мне показалось, знакомый мне голос – «за вас заплачено, садитесь». Я послушно сел, а греки на меня как то косо посмотрели. Один из них проворчал «Странно все это, и не к добру. Скряга Харон всегда берет плату !» Меня взяла дрожь, а Харон пообещал утопить наглого грека в Стиксе бесплатно, если тот не заткнется. Так с разговорами мы быстро приплыли к двери, которая мне показалось знакомой. Смущало только то, что ее обрамление было сделано в форме шпангоутов ликийской гробницы. Но зайдя внутрь, я сразу узнал кабинет уважаемого профессора. В котором… была та самая «пьяная рожа», которая пыталась оскорблять мэтра! Пьяная харя взяла меня за уши, и обдав густым перегаром поцеловала в лоб и прохрипела: «Палефат… грубый.. хм.. Палефат Грубый, так меня величать!»
Из краткого рассказа Палефата узнал, что во дворце философии произошла революция. Что оказывается мэтр зажимал философское вино, поставляя на стол некую шнягу-суррогат. Исчезли и фениксы, которых он превратил в крылатых кукишей. «Мы всех этих тварей переловили, и использовали по назначению! И пьем что хотим!»» Довольно сказал Палефат. И действительно, весь кабинет был засыпан… перьями, а пол был устелен косточками несчастных созданий.
«А что же уважаемый мэтр?» спросил я озабоченно. «Мы хотели судить скрягу за незаконный захват власти, но Спиноза проломил стенку, и куда-то его унес». В самом деле, в стенке дворца зияла огромная дыра, от которой куда то к горизонту шли гигантские следы.
«Правда, есть подозрения, что этот , чье имя произносить нельзя, все таки вернулся - несколько наших коллег утонули при загадочных обстоятельствах. Один выжил, но сошел с ума с криками «Он вернулся!»
И тут вдруг возле двери появилась какая то тень, в которой узнал мэтра. Тот укоризненно смотрел на меня и Палифата… Который закричал:
«О! ты видишь его! Опять заявился! Кукиш тебе, съели мы твои кукиши!» И сбросив набедренную повязку, стал яростно прыгать на диване. Да, это тот самый тип, который прыгал на столе в прошлый раз. Тень исчезла, и довольный Палифат сел обратно на диван. Обняв меня, он предложил выпить за дружбу и философскую любовь, отчего мне стало не по себе…
К счастью, дверь распахнулась, и на пороге появился… Харон в своем балахоне. Не долго думая, я прыгнул в его лодку, и мы быстро поплыли мимо островков…
Один из них меня заинтересовал. Там сидела красивая гречанка с плакатом «САФО. О форме и содержании договоримся!» Я уж было дернул Харона за рукав, но тот сказал… голосом мэтра: «Сплошной соблазн и надувательство! Ничего она не знает ни о форме, ни о содержании! Её формы так себе, а её содержание стоит слишком дорого!». Потрясенный я смотрел на Харона, который сбросил капюшон. Да! Это был профессор. Но он сильно изменился: лицо сморщилось и похудело, глаза провалились и покраснели. Он был больше похож на Палпатина после битвы с джедаями…
Тут мы приплыли, и лодка уперлась в ступеньки возле входа. Провожая, мэтр стал мне объяснять, что главное открытие всей его жизни было посвящено именно форме и содержанию. Он открыл, что на самом высшем уровне Бытия они сливаются! И форма становится тождественной содержанию. Я ему мудро заметил, что в силу принципа единства мира так должно быть везде. Но тут почувствовал сильный удар в «пятую точку», и… проснулся.