Уланбель. Глава 3. Заячье царство.

Глава 3. Заячье царство.

     Проснулся Витька от тишины. Было светло и солнце поднялось уже довольно высоко. Стараясь не разбудить Шурку, он выполз из-под одеяла и огляделся. Отцовская машина стояла на ровной площадке, а вокруг сплошь возвышались холмы из песка. Они волнами, как будто накатывались один на другой и уходили в бесконечное пространство. Какое-то подобие редкой, серой, похожей на колючки растительности покрывало те, которые находились поблизости. А еще, странные корявые, без листьев, как будто бы засохшие, торчали прямо из песка небольшие деревья. Саксаулы – догадался Витька.
     Так вот откуда отец изредка привозил этот саксаул домой! Мало, совсем мало – две-три твердых как камень, сморщенных неимоверно изогнутых суковатых палки. Оказывается, саксаул запрещено было рубить. И в Джамбуле, если бы милиция обнаружила этот саксаул в кузове – то могла создать отцу серьезные неприятности. Мама знала об этом, но все равно, каждый раз, провожая отца в командировку, просила
     – Хоть бы саксаула привез, что ли…

     Очень уж много жара выделял саксаул в печке. Всего два-три маленьких поленочка  и угля почти не надо. Но чаще всего служил саксаул для мамы чудесной растопкой. И если приезжал отец без саксаула – мама обижалась…
     Рядом на площадке стояли два гусеничных трактора. К одному, совсем новому, раскрашенному в ярко-желтый и синий цвет, прицеплена была четырехколесная тракторная тележка.  Ко второму – аж два прицепа. Витька хорошо разбирался в тракторах. Первый был – ДТ-75, а второй – ДТ-54. Чуть поодаль синели краской два колесных «белоруса» – МТЗ-80 и МТЗ-82. За вторым тоже прицеплена была тележка.
     Первый же – МТЗ-80 был налегке. Это он сопровождал машину, чтобы не застряла она, во время езды минувшей ночью. Все четыре прицепа были под завязку за-гружены. Витька разглядел колеса полу разобранных сено-косилок, пресс-подборщик, несколько двухсотлитровых железных бочек, деревянные доски и разные другие железяки. Догнал все-таки отец свою бригаду – решил Витька.
     За одним из прицепов стояли кружком люди и о чем-то разговаривали. Витька и прислушаться не успел, как услышал откуда-то сбоку голос отца
     – Что, проснулись? Ну, давайте-ка быстро сюда. Завтракать!

     Витька оглянулся на голос и увидел на противоположной стороне площадки две казахские юрты. Отец стоял у входа в одну из них и призывно махал рукой.
     – Вставай, засоня! Витька сдернул с Шурки одеяло и спрыгнул с кузова машины на песок. Невдалеке увидел прямо на полу стоящее, узкое, с высокими бортами и очень длинное деревянное корыто заполненное водой. У изголовья корыта из песка торчала обыкновенная водозаборная колонка. Из неё и качали воду хозяева в корыто, которое вероятно было водопоем для скота. Витька понял, что место, где они сейчас находятся, и есть та самая стоянка чабанов, о которой упоминал в разговоре за Акжаром, отец.
     Подтянулся Шурка. Они с удовольствием умылись тепловатой и очень чистой водой, и побежали к юртам.

     Настоящую юрту Витька тоже видел впервые. Основу её составлял решетчатый деревянный каркас, на который сплошным полотном уложен был войлок-кошма, зацепленный для надежности вокруг каркаса веревками. Юрта внутри была просторной. Ближе к середине стоял низенький деревянный столик с очень короткими ножками. На противоположной стороне от входа в юрту бросался в глаза большой, украшенный железными полосами, сундук, на котором двумя горками уложены были подушки разных размеров. Витька удивился, что подушек много и даже пересчитал их.  Насчитал целых пятнадцать штук! Пол юрты тоже полностью был покрыт кошмой и в стороне на полу Витька увидел еще несколько подушек. Казалось, именно подушки составляют главное богатство для чабанов. 
     – Ага! Казахи сидят на полу, когда кушают, и наверное, эти подушки подкладывают под себя, или сбоку, вместо табуреток, чтобы удобнее было – так решил Витька. А им с Шуркой никаких подушек и не надо совсем. Они уселись возле столика прямо на кошму, подтянули под себя босые ноги и с удовольствием запивали баурсаки чаем, который молча, подавала им молодая казашка. Чай был терпким, ароматным, густо разбавленный жирным молоком. Чуть в стороне, там, где лежали подушки, сидел старик с тюрбаном на голове. Он с одобрением глядел на уплетающих, за обе щеки, баурсаки Витьку с Шуркой, и что-то бормотал по-казахски.

     Кошма от нижнего полога юрты была задрана вверх, и гулял по юрте ветерок, но все равно, внутри было очень жарко. А казашка, которая подавала им чай, была почему-то в платке. 
     Кроме баурсаков, на столике была большая пиала с очень желтым, золотистого цвета, сливочным маслом. От жары масло почти расплавилось, и брать его почему-то не хотелось.
     Вошел отец. Казашка налила ему из кожаного бурдюка прохладного кумыса, и он с удовольствием его выпил. Потом сказал, что через часик все они тронутся в путь, что за два дня им непременно надо добраться до места назначения. Сказал, что дорога будет трудная.  Сплошные пески и барханы на пути. И проехать по этим пескам им надо почти двести километров.
     Целый час – это же так много! Шурка побежал к технике знакомиться с трактористами, а Витька решил, пока все стоят, с ружьем походить вокруг стойбища, по холмам. Надо же ему было истратить на кого-нибудь свой единственный патрон. 
 
     Как настоящий охотник, закинул он ружье за плечо дулом вниз, зажал ремень в кулаке, обошел юрту и по низине между холмами зашагал в усыпанное саксаульными деревьями пространство.
     Не прошел и ста шагов и уже попался ему на пути первый заяц. Витька осторожно стянул с плеча ружье, взвел курок и взял его наизготовку. Пригнувшись, осторожно стал к зайцу подкрадываться. А заяц нагло не обращал на Витьку никакого внимания. Сидел и хрумкал какую-то растительность, выбивающуюся из песка. Только огромные острые уши его напряженно вздрагивали, чутко улавливая все изменения происходившие вокруг. Витька очень осторожно, и очень медленно, подкрадывался и подкрадывался. Весь в напряжении, все ближе и ближе он к зайцу!
     Метра на четыре подпустил его крупный красивый зверек. А потом, стремительно отпрыгнул в сторону, скакнул еще несколько раз, все медленнее и медленнее, и остановился. Опять – весь на виду. Косил в Витькину сторону взгляд и прядал ушами. Всем своим видом показывал, что не боится он совершенно такого нерешительного охотника.

     Витька пригнулся, полуприсел и опять собрался подкрадываться к наглецу, но тут боковым зрением увидел второго, – гораздо ближе, чем первый, и снова, – зайца!  Этот второй заяц, правда, помельче первого, сидел к Витьке спиной, и казалось, его не видел. Естественно, Витька изменил направление охоты и стал подбираться к новой, ну очень соблазнительной цели. И этот заяц, как будто сговорившись с первым, тоже подпустил его к себе метра на четыре. А потом, лениво, и по виду, совсем не обращая внимания на Витьку, также как и первый, отскочил от него в сторону.
     Витька выпрямился, огляделся и засвистел от удивления. Казалось, он попал в какое-то заячье царство. Зайцы были всюду. Вот и опять один из них был метрах в пяти от него. Занимался своим заячьим делом и не обращал на Витьку никакого внимания. Он был совершенно беззащитен, доверчив и совсем не имел представления о той смертельной опасности, которая реально угрожала ему из дула Витькиного ружья. Был бы на месте Витьки кто другой – жестче и решительнее…
     А Витька уже раскусил себя, и понял, что так и не сможет пересилить жалость, и не совершит тот последний шажок, чтобы всего лишь шевельнуть пальцем и выстрелить в эти добрейшие, безобидные существа. Не сможет и все тут!
 
     Ему вдруг показалось, что если хорошо постараться, то может быть, удастся поймать зайца руками. Он осторожно спустил курок, положил ружье на землю. И потихонечку стал приближаться  к тому, который был ближе всех. Отмечал момент, когда заяц точно в его сторону не смотрел, делал медленный шаг вперед и замирал в неподвижности. До следующего момента, когда заяц опять – точно не будет смотреть в его сторону. Может же он принять Витьку просто за обыкновенное дерево.
     Началась война выдержки и нервов. Зайчишка был мелкий, видно молодой еще, и Витьке удалось приблизиться к нему метра на два с половиной. Он стоял столбом буквально над зайцем и уже не шаг, делая, а лишь на ступню передвигая ногу, собрался упасть и схватить его руками, а заяц, не будь дурачком, совершенно спокойно взял и отпрыгнул от Витьки. То ли «дерево» ему не понравилось, а то ли свежий заманчивый клочок травы заприметил. Витьке от огорчения и разочарования только и оставалось, что сплюнуть с досады.

     А время летело. И все-таки Витька решил использовать свой патрон. Он приметил саксаульное дерево, корявый ствол которого толщиной был с человеческую руку, отмерил от него пятнадцать шагов, тщательно прицелился и нажал на курок. Резкий хлопок выстрела взорвал тишину. И тут же холмы зашевелились. Десятка три заячьих душ с сердцами, запавшими в пятки, стремительно разлетались от Витьки в разные стороны. Зрелище было потрясающим и у Витьки от эмоций радостью и приятным теплом захлестнуло душу. Да, действительно, местность, в которой находился сейчас Витька, была для степного, серого заячьего племени настоящим заповедником. И как все-таки хорошо, что не стал он окроплять эту землю кровью.
     Он подошел к дереву и тщательно стал разглядывать ту часть его ствола, в которую целился. Да разве мог он рассмотреть что-нибудь на этом твердом как броня саксауловом дереве?!.. Нет, конечно! И все-таки показалось ему, что как минимум, две дробинки из его ружья цель все-таки поразили…
     Время охоты кончилось. С чувством исполненного долга, он закинул за спину пустое ружье и бегом поспешил на чабанскую стоянку к тракторам.