Было это давно на Южном Урале, в Орских степях, где-то в районе станции Асбест. Мы, тогдашние монтажники треста «Спецмонтаж» Минобороны СССР, работали на монтаже одной из подземных ракетных точек для баллистических межконтинентальных ракет, расположенной в самых глухих степях южного Урала и северного Казахстана. На самом объекте столовой, естественно, тогда не было и нас раз в день привозили на армейских "Уралах" на центральную монтажную базу объекта, где располагалась столовая.
Столовая, как столовая, была самой обычной столовой в тех местах, и ничего особенного из себя не представляла. Размещалась она в длинном деревянном одноэтажном бараке. Одну часть барака занимала кухня вместе с раздаточной, а другая, основная, и на много большая, являлась залом для потребления пищи с кучей стандартных пластиковых столов и стульев.
Кормили нас неплохо, хотя и без разносолов. Но сытно и помногу. Как говорится – ешь, не хочу! На первое давали обычно борщ или суп с с тушенкой, а на второе различные каши с такой же тушенкой. Каши были обычно трех видов, то ли гречневые, то ли гороховые, то ли перловые. Особенно любило начальство, которое отвечало за питание монтажников, перловые каши с тушенкой. Дешево и сердито. И переваривается аж целую неделю. Ощущения голода в желудке после такой пищи не ощущается никакого в течении нескольких дней ! И желаний крамольных тоже никаких!
Так вот, дело было зимой. Мороз на улице за тридцать. И здесь еще ветерок поднялся со снегом. Щеки прямо обжигает. Уже и мести начало. Пока еще робко и несмело. Но это пока! А так – как бы буран не начинался. А буран в здешней степи – это страшное дело! Не дай бог, если попадетесь – почти верная смерть! Даже если вы на машине. Ветер сильный, хлещет наотмашь и прямо сбивает с ног. И несет этот ветер помимо снега еще мелкие камешки с поверхности земли. И камешки эти прямо иссекают кожу на лице и руках до самой крови. Запросто и глаза могут выбить. Поэтому лицо с глазами в таких случаях приходится закрывать шарфами. А они леденеют от дыхания в одно мгновение – и дышать становится уже невмоготу.
Короче – тоскливенько становится, если застанет тебя такой буран в дороге. И если дорога плохая, временная, еле видная в степи, то я вам не завидую. Надо останавливать машину, потому что ничего не разберешь впереди. А если остановил машину, то приходится сидеть с работающим двигателем, иначе замерзнешь. А при работающем двигателе, если машина не двигается, выхлопной газ почему-то всегда идет в кабину шофера. А не в атмосферу, как положено. А выхлопной газ автомобиля в бураны – это углекислый газ, перенасыщенный окисью углерода. В такие бураны двигатель автомобиля почему-то полностью не сжигает топливо. И вы потихонечку начинаете засыпать в кабине под торжествующее завывание ветра бурана. Засыпать навеки.
А если вы пешком, без транспорта, то это еще хуже! И шансов выжить у вас уже почти никаких. Самый лучший выход - это залечь в какую-нибудь яму, канаву, скорчится, съежится, свернутся в калачик и дожидаться, пока буран не затихнет. Если вас снегом занесет полностью, то есть шанс выжить, если нет, то через час, другой вы превратитесь в обыкновенную ледышку. Вот такие они пироги с этими зимними буранами в степях южного Урала и северного Казахстана.
***
Пока мы ели в столовой, а ели всегда в обед не торопясь; и если ни что такое нас срочное не поджимало, то иногда и с выпивкой. Почему бы и нет, если появлялась такая возможность? Кто из монтажников в те времена не пил на работе?! Пили практически все! Поэтому обед никогда не был меньше полутора-двух часов! Ведь рабочий день у монтажников - ненормированый! По десять - двенадцать часов вкалывали - все равно ведь на объекте делать больше нечего! Поэтому, пока ели, пока то да се, время шло. И когда стали выходить, то выходить было уже некуда! На улице бушевал буран. Да такой, что в метре от себя ничего не было видно. Для подобных случаев от барака столовой были протянуты канаты до каждого жилого барака монтажников. Мой барак был сравнительно недалеко и я спокойно добрался до своей комнаты, где жил еще с десятком таких же, как и я монтажников.
Я сбросил полушубок, шапку, монтажные сапоги унты и завалился в ватных штанах на свою койку. Какая разница! Все равно ведь спать в бараке приходилось одетыми из-за адского холода по ночам. Хотя батареи были всегда огненными. Да и заваливаться здесь болше некуда было. Бараки, бараки и еще раз бараки. Собранные вместе несколько десятка бараков - это и есть наш стратегический монтажный объект. И больше ничего вокруг на десятки и сотни киломеитров вокруг. Голая и пустая степь, заполненная ракетными шахтами. Готовыми и строящимися.
Значит все, рабочийй день кончился! А, может, закончился? Как будет правильнее? Или можно и так, и этак? А-а, какая разница! Велик и могуч русский язык! Все позволяет с собой делать. Даже самое непотребное! Тем более в такой буран! Ничего большего не остается, кроме как водку пить. Или музыку послушать. Водку пть мне что-то не хотелось. А вот насчет музыки - это можно! Это в моей власти. На тумбочке около моей койки всегда стоял новенький приемник ВЭФ, последний шик отечественной электроники, в свободной продаже которых еще не было, но которые легко уже можно было приобрести в нашей и подобных ей организациях.
Я поставил приемник себе на грудЬ, переключил его на короткие волны и начал прокручивать колесико настройки. В эфире послышался малопонятный шум, треск, хрипы, визг, обрывки музыки, различные голоса и крики, то иностранные, то наши. А я все крутил колесико настройки, пытаясь поймать или найти в этом космическом хаосе и бардаке хоть что-то гармоничное, хоть какую-нибудь приемлемую для меня музыку, мелодию или же песню.
И вдруг через весь этот нечеловеческий гам космического эфира, через всю эту дикую эфирную какофонию я услышал женский голос, поющий песню. Причем, незнакомую мне песню. Голос был удивительный и мне совершенно незнакомый. Чистый, светлый, исключительно нежный, хрустально прозрачный и буквально завораживающий меня. Раньше я его никогда не слышал. Настоящий ангельский голос. Голос пел незнакомую мне песню:
Ухожу я под взгляды звёзд,
Мне не спать уже всё равно,
Сберегу от бурь и от гроз
Дом, в котором твоё окно.
А вокруг ни машин, ни шагов,
Только ветер и снег.
В самом центре Москвы
Не заснул человек.
Я поймал только конец песни в исполнении этого сказочно чарующего голоса. Но сразу же он меня поразил до невозможности. И мгновенно же исчез и провалился куда-то в небытие из моего сознания и из моего окружения этот стылый барак, под завязку набитый одетыми по зимнему мужчинами, лежащими на кроватях или сидящими в отупении за столом. Исчез он разом и испарился в пространстве. А я очутился в какой-то сказочной стране, наполненной этим небесно звучащим хрустально чистым женским голосом.
Но он скоро пропал. А вместо него в эфире опять появился сумасшедший треск, шум, гам и вопли встревоженного человечества. А я забыть его уже не мог. Ибо это был мой женский голос. И не чей другой. И я снова начал крутить колесико настройки, чтобы вновь поймать кусочек Прекрасного. Утерянного не по моей вине. Но голос больше не появлялся. И не появлялся долго. Пока однажды, на маяке, вечером, после работы, я не услышал его снова и не узнал имя его хозяйки. Это был голос Анны Герман. Голос изумительно талантливой польской певицы, с небесно звучащим голосом современной Женщины.
С тех пор Анна Герман самая любимая моя певица. И певица именно русская. Точнее Советская. Потому что в своей географической Родине, в Польше, ее не признавали и даже третировали за ее любовь к Советской и русской песне. И когда мне становится плохо, когда на душе черно и пусто, я включаю компьютер, ставлю "Ютубе" и нахожу там имя Анны Герман. Затем включаю ее песни, закрываю глаза и слушаю. И слушать ее могу так часами. Эта единственная певица, песни которой я могу слушать все подряд, не разбираясь в тематике и названиях. У всех остальных моих любимых певиц и певцов я слушаю только лишь кое что. Только избранное.
И над моим рабочим столом в простой деревянной раме висит ее портрет. Большой портрет. На ватмане. Гуашь. Примерно 300х600 мм, купленный мной в свое время на Арбате. Портрет удивительной женщины со сказочно прекрасным женским голосом. И жена не возражает против ее портрета. Хотя певицу Анну Герман она не признает и песни ее никогда не слушает.
***
Есть ещё )) -домра Зыкина.
Странно, почему сейчас нет уникальных голосов, узнаваемых из тысяч. Как у актеров -Яншина, Качалова..это для примера.Не спутаешь ни с кем .
Эвридика! Звук, извлеченный из пилы))))))