Появился в интернете новый поэт. Прозу не пишет, но стихами активен зело. Даровитый, надо сказать, и плодовитый поэт. Почти каждый день какое-нибудь новое произведение публикует. И многим его сочинения нравятся весьма. Мне, в принципе, тоже нравятся. Некоторые больше, некоторые меньше. Тут всё от количества ошибок зависит. Ну, и от того, кем я себя в день оный ощущаю: читателем, или пародистом. Последние дни, правда, всё больше пародистом, потому как погода портится и зима, как говорится, «катит в глаза». Хочется постоянно чем-то разогреться.
Штук пять пародий я уж на стихи этого замечательного поэта написал, а разогрева как не было, так и нет. Я же по-доброму на ошибки его намякиваю, на свет божий вытаскиваю и на оборзение ему представляю.
А воз, как говорится, и ныне там. Помните сцену из кинофильма "Доживем до понедельника"? "Я им говорю: "Не ложьте зеркало в парту!". А они все ложат и ложат".
И процесс какой-то бесконечный получается. Он старается, я стараюсь, а на выходе – пшик. Вот поэтому решил я ситуацию в корне поменять. Надо поэту показать, за что пародист цепляется, и что ему глаз режет. А тогда, может быть, поэт лишний раз своё бессмертное творение прочтет, перед тем как на кнопочку «опубликовать» нажать, подумает еще секунд так три тысячи шестьсот, в словарик заглянет, учебничек по стихосложению пару раз листанет и пародиста с носом оставит.
Для этого возьмем одно из последних произведений уважаемого мной безмерно Дмитрия Крылатова – «Шиповник» ( http://www.proza.ru/2011/10/01/349).
Хорошее, надо сказать, стихотворение. По замыслу. А вот по исполнению оставляет желать… То есть, читателю желать. А пародисту – самое то, что надо. Сейчас покажу. Поскольку сам я ни разу не критик литературный, то показывать буду только то, за что пародист может «зацепиться». Раскрою, так сказать, секреты ремесла одного отдельно взятого пародиста. Не самого лучшего, конечно, но уж что выросло, то выросло.
Итак, стихотворение «Шиповник» Дмитрия Крылатова состоит из пяти катренов – это хорошо.
По идее, все пять четверостиший должны должны были бы быть написаны в одном размере. Это было бы неплохо.
А теперь посмотрим первый катрен, который обычно и задает размер и ритм всему стихотворению. Рядом с каждой строкой проставим две цифры через дробь. Первая означает количество слогов в строке, а вторая, та которая после дроби, порядковый номер первого ударного слога в этой самой строке:
«Враг для рук – неприступный шиповник - 10/1
Яркость ягод в себе бережет. - 9/1
Пред Тобою я вечный виновник - 10/1
Колет сердце и душу мне жжет. - 9/1»*
Здесь, на взгляд пародиста всё хорошо. Придраться не к чему, если не обращать внимания на такую мелочь, как вечность вины перед господом из-за того, что какой-то неприступный шиповник колет сердце и жжет душу. Ну да бог с ним, пойдем дальше, ко второму катрену:
«Самой длиной на свете дорогой - 10/1
Я пришел и стою пред Тобой - 9/1
Как реке не бывать без порогов – 10/1
Так душе не расстаться с борьбой. 9/1»*
Здесь с размером и ритмом тоже всё замечательно. Пародист начинает тоскливо смотреть в окно в смутной надежде на неожиданный циклон, который принесет в его северный город немного тепла. И вдруг, глаз пародиста цепляется за второе слово в первой строке. Орфографическая ошибка! Ура! Вот оно! Уже теплее. Нет, понятно, конечно, что это элементарная опечатка, и Дима отлично знает, что прилагательное «длинный-длинная» пишется с двумя «н». Читатель, скорее всего, даже бы и не заметил такую мелочь. А пародист, сволочь, замечает и радостно потирает руки – попался поэт! Радостно потирая руки в предвкушении легкой добычи, пародист переходит к третьему катрену:
«Моя жизнь – тот шиповник колючий - 10/2
Все беру - лишь изранивши пальцы - 10/3
В помощь мне лишь загадочный случай – 10/1
И осенние ветры скитальцы. – 9/3»*
Опаньки! Так тут еще и с размером и с ритмом беда… Пародист уже забыл о погоде за окном и лихорадочно вчитывается в текст, как будто там просто медом намазано. Какое отношение ветры-скитальцы имеют к загадочному случаю, и в чем, собственно этот случай помог гениальному поэту его, разумеется, тоже интересует, но уже в меньшей степени. Азартно пытаясь прочесть второй и третий катрены нараспев, пародист спотыкается, потирает руки и переходит к чтению следующего:
«Добираясь до призрачной сути -10/3
Не почувствовал крыльев заплечных – 10/3
А в конце пусть Господь нас рассудит – 10/3
Не принявших даров Его вечных – 10/3»*
Мда… Такое впечатление, что это четверостишие взято из какого-то другого не менее талантливого произведения и живет своей, отдельно взятой жизнью. Впрочем, вполне возможно, автор таким образом демонстрирует свою способность чередовать ритм и размер. Наверное, это какой-то художественный прием, недоступный пониманию пародиста. Но не понять не означает не удивиться.
И вот, наконец, финал. Последнее четверостишие. Так сказать, апофигей. Цифирки через дробь говорят сами за себя. Ничего не понимая в мудреных названиях применяемых в стихосложении размеров, пародист видит невооруженным глазом, что ритм этого венчающего стих катрена прыгает как резвый козленок, которому посчастливилось оторвать веревку от колышка:
«Все впереди - вершины и низины - 11/1
И жизнь и смерть, ну а пока – 8/2
Спасибо, что на дно моей корзины – 11/2
Кладет плоды ее рука. – 8/2»
И только потом пародист задается вопросом: а почему у человека, представшего перед Господом, всё впереди? И вершины, и низины… И что это за корзина? А рука чья? В предыдущих-то строках ни слова от каком-то третьем лице сказано не было… Не знаю, как насчет шиповника, плоды которого столь оригинально вкушал автор, а пародисту в этот момент на голову падает яблоко.
- Эврика! – кричит он и начинает судорожно бить по клавиатуре своего ноутбука.
Честно говоря, я слукавил тут немного. Прежде, чем судорожно застучать по клаве, я долго и мучительно соображал, в какой же, собственно, размерности написать пародию. Вариантов, как мы видели, было три. Но два из них были просто неподражаемы, потому что такие прыжки, при всём желании, пародист изображать не умеет, а третий был слишком прост и скучен. Поэтому пародист решил выпендриться. Он взял размер последнего катрена (11-8-11-8), как наиболее сложный для себя, и написал им пять четверостиший по модели 11/2-8/2-11/2-8/2 с чередованием «мужских» и «женских» рифм.
Разумеется, про то, что нужно акцентировать внимание на орфографических ошибках талантливого автора оригинала, пародист тоже не забыл. Это уж как водится…
А теперь читаем пародию:
Длинною в жизнь вилась моя дорога,
К тибе, Господь, создатель мой.
И вот, стою перед твоим чертогом,
Устав, - замучин я борьбой.
Меня бороли всяки искушенья,
Вкусал шеповников плоды,
На пальцах сочинял стехотворенья,
Бумагу пачкал без нужды.
Конечно, я винновен, будь я проклят,
Натер я только пальцы зря.
Стихи меня не поят и не кормят,
В кармане нету ни рубля.
Лишь ей могу я выразить спосибо -
Она клала ко мне в корзин,
Когда не мог в округе я надыбать
Калбаски круг, иль апельсин…
Клянусь тибе я рода продолженьем,
Коль хоть на год мне жизнь продлишь,
Всех правелов освою примененье -
Потом пойду писать я стишь.
Вот так, в принципе, и трудится мерзавец-пародист. Может быть, всё же, стоит почитать учебники и не давать ему повода?
*Все процитированные четверостишия взяты из оригинала: «Шиповник», © Copyright: Дмитрий Крылатов, 2011
Свидетельство о публикации №21110010349
(http://www.proza.ru/2011/10/01/349)
пародист-мультипликатор.