изживет, пока не насшибают шишек и сами не извлекут единственно точное для себя понимание. Только в этом случае достигнутое считается необратимым, а обретенное качество - Божественным. Причем каждый приходит к Богу Кришне по своему кругу и неоднократно; и не факт, что они были столь высоки в преданном служении, хотя были старательны и исполнительны.
Я не жила в храме, но Бог Кришна для меня сразу стал моим жизненным устремлением. Только к Нему я всегда устремляла взгляд, как бы мне ни было плохо, только от Него ждала помощь и на Него рассчитывала. Это было нормой. Об этом предании себя Богу говорили всегда преданные, это должно было быть естественно и непоколебимо. Как могло случиться, что преданные и с благословения Тунги Падры решились на этот мало сказать греховный поступок? Я могла где угодно уступить. Ведь я полагала, что это путешествие было сделано ради меня одной, чтобы как-то помочь мне с их точки зрения выйти из моего положения. Я-то согласилась по своей причине. Но, оказывается, все было куда хуже. Матаджи рассказали мне и другое. Тунга Падра не была здоровой женщиной, и иногда болезни буквально одолевали ее. Поэтому, изнеможенная в борьбе с недугами и по совету одного из преданных, она как-то обратилась к целителю. Сеансы ей помогли (на самом деле помог только Бог) и на радости, почувствовав облегчение, посчитав целителя своим спасителем, она упала перед ним на колени (увы, не перед Богом!), так выражая благодарность. Целитель стал как бы личным спасителем преданных; и когда приехавший в Ростов на Дону духовный учитель занемог, его также отвели на прием к этому, собственно, самозванцу. Здесь уже возмущению моему не было предела. Мне было не понятно, почему матаджи не могут никак понять, как и Тунга Падра, как и духовный учитель, такие простые вещи: следует обращаться к Богу Кришне или только ко врачам, к тем, через кого Бог тоже может излечить. Я сказала, что Тунга Падра не достойна своего сана, она не может вести за собой, если в таких простых вещах не знает истину. В горечи я остановилась. Напротив меня стояли матаджи, пораженные тем, что я посмела открыть рот против Тунги Падры и духовного учителя. Но что мне было делать и что терять. Я была сама собой, я иначе не могла видеть и понимать. Я сказала: «Я уверена, я больше, чем уверена, что Тунга Падра не права. Вы сами не знаете, что этот путь не авторитетный. Сам Бог не поддержит Вас!» . В этот момент солнце, столь долгожданное, выглянуло из-за туч и так, что мое лицо в миг было обласкано его горячими осенними лучами, в то время, как матаджи стояли к солнцу спиной. Я приняла это за добрый знак и не преминула на это указать: «Смотрите, Сам Бог на моей стороне.». Несомненно, все мои слова были донесены до Тунги Падры, ибо в ее отношении ко мне впоследствии я еще долгое время ощущала холодок.
Что же касается посещения храма, то для меня запретов не существовало, ибо Сам Бог долго и неизменно туда вел. К тому же, там пока жили мои дети. Переданную мне одежду от знахарки я выкинула в окно, и этот сверток был подобран дворничихой. Конечно, беды меня не обходили, но кто сказал, что их было больше, чем у других? И с Богом тогда, да и теперь, я их благополучно миновала и преодолевала, вынося свои уроки. Продолжение следует.
