Ехали мы, ехали

http://fabulae.ru/new/11.php?
     Вереница автомобилей, застывших по правому краю в темноте ночи была длинной, и видавшая виды  «Победа», вынырнувшая из-за поворота, тоже замерла. Молодой парень, голый по пояс, пристукнул с досадой по колесу руля и проворчал:
- Ехали мы, ехали и, наконец, приехали, блин.
В это время со стороны  начала колонны  блеснули фары и приближавшийся милицейский  «жигуль»  через  громкоговоритель весело и радостно объяснил, что дорога закрыта  для ремонта, в связи с чрезвычайными обстоятельствами, предположительно часа на три.
Голый парень за рулём «Победы»  сам себе сказал, что ехать по объездной  «себе дороже», спешить всё равно некуда, ночь тёплая, звёздная, красивая и это прекрасный случай посидеть у костерка.
Объездная дорога и в самом деле была «себе дороже». Восемь километров каменистого направления      Вереница автомобилей, застывших по правому краю в темноте ночи была длинной, и видавшая виды  «Победа», вынырнувшая из-за поворота, тоже замерла. Молодой парень, голый по пояс, пристукнул с досадой по колесу руля и проворчал:
- Ехали мы, ехали и, наконец, приехали, блин.
В это время со стороны  начала колонны  блеснули фары и приближавшийся милицейский  «жигуль»  через  громкоговоритель весело и радостно объяснил, что дорога закрыта  для ремонта,в связи с чрезвычайными обстоятельствами, предположительно часа на три.
Голый парень за рулём «Победы»  сам себе сказал, что ехать по объездной  «себе дороже», спешить всё равно некуда, ночь тёплая, звёздная, красивая и это прекрасный случай посидеть у костерка.
Объездная дорога и в самом деле была «себе дороже». Восемь километров каменистого направления      Вереница автомобилей, застывших по правому краю в темноте ночи была длинной, и видавшая виды  «Победа», вынырнувшая из-за поворота, тоже замерла. Молодой парень, голый по пояс, пристукнул с досадой по колесу руля и проворчал:
- Ехали мы, ехали и, наконец, приехали, блин.
В это время со стороны  начала колонны  блеснули фары и приближавшийся милицейский  «жигуль»  через  громкоговоритель весело и радостно объяснил, что дорога закрыта  для ремонта,в связи с чрезвычайными обстоятельствами, предположительно часа на три.
Голый парень за рулём «Победы»  сам себе сказал, что ехать по объездной  «себе дороже», спешить всё равно некуда, ночь тёплая, звёздная, красивая и это прекрасный случай посидеть у костерка.
Объездная дорога и в самом деле была «себе дороже». Восемь километров каменистого направления с бесчисленными колдобинами, ямами, ямками, бугорками
Парень из «Победы» вылез наружу, от души хлопнул дверцей, потому что, если б  «не от души», то дверца не закрылась бы. Огляделся, потянулся с громким выдохом от удовольствия, надел футболку и спустился вниз на зелёное поле с берёзовой рощицей, начинавшейся прямо у дороги.
 Ещё раз помахал руками, поприседал и направился в рощицу. Ночь была лунная, светлая и вскоре он вернулся с большой охапкой сухих веток и с удовольствием  принялся  сооружать костёр.
  Минут через пять- семь к костру спустились ещё двое. Один в широких полосатых бриджах, в расстёгнутой рубашке и бритой до блеска головой. В руке у него была литровая бутылка минеральной воды. Второй был значительно старше и в комбинезоне. В таких ездят  водители серьёзных фирм.
 - Ну, что, мужики,- шумно приветствовал лысый с минералкой,- попьянствуем, раз такое дело? Водичка ледяная.
Бутылка пошла по кругу.
Устроились вокруг, завязался обычный разговор о дороге, о гаишниках, о том, что давно было пора этот мосток укрепить и о разных случаях на дорогах.
- А вот у меня был случай,- со смехом начал байку лысый…
Парень из «Победы» слушал вполуха, а потом и вовсе ушёл в свои мысли, а потом  задремал.
На поляне в разных местах группировались водилы. Кто разводил костры, кто так лежал на траве, лениво переговариваясь.
Задремавший очнулся от лёгкого толчка.
- Давай, братан, твоя очередь травить, дома выспишься
- Да не было у меня ничего такого,- нехотя ответил парень, ещё не совсем включившись в реальность.
- Так не бывает,- энергично и весело возразил лысый,- у всех водил что-нибудь бывает типа « и смех, и слёзы, и любовь». Давай, вспоминай.
На какое-то время стало тихо, потом парень из «Победы», словно решившись на подвиг, сказал:
-Ладно, слушайте: недели две тому ехал я из Верхнеуральска по дороге на Челябинск. А перед первой деревне там, знаете, наверное, есть спуск в овраг с выездом на тайсаринскую дорогу. Мне туда надо было. Тоже так же ночь, как сейчас и дождичек мелкий, слабый. Спуск там пологий, метров пятьдесят, и такой же подъём  на противоположной стороне. Спускаюсь и чувствую, что дорога-то поплыла. Деваться некуда, слегка прижимаю газ, что б на скорости выскочить, но на середине зашлифовал. Втыкаю первую, на малом газу, а машина вниз двинулась. Выключил скорости, на притормозке съехал. Ещё раз попробовал – то же самое. Ещё раз – глухо. Ну, что делать?
Кое-как развернулся, места там мало, и решил по своему следу  вернуться на дорогу. Врубаю первую и давлю на газ. И вдруг слышу женский голос, наглый такой, со злостью:
- Ты что делаешь, бестолочь, не дави на газ. Осторожно надо, держи педаль ровно и рули вправо-влево по три градуса.
Я обалдел сперва, но времени не было на раздумья. Короче- таким манером я всё ж выбрался на дорогу. Сам себе не верю. Дождь усилился и по подъёму тому и пешком не поднимешься.
Вспомнил о голосе, оглянулся. Ни сзади, ни спереди, ни на полу – никого.
- Крыша что ли у меня съехала,- сам себе говорю,- глюки -то откуда? Неделю уж не пил, некогда.
А сам верчусь на сиденье, голос-то будто рядом был. В машине ни динамиков, ни магнитолы нет.
Ночь, ни души вокруг. С чего вдруг померещилось? Тем более, что не верю я во все эти потусторонние голоса. А голос был реальный, словно рядом кто сидел. И вдруг снова слышу тот голос:
- Да какие глюки, какая крыша? У тебя и съезжать-то нечему. Потому, как нету у тебя мозгов. Мозжечок один и тот простенький. Это ж надо - в дождь по глине в овраг спускаться. Я же не трактор.
- А кто  ты?- машинально спрашиваю, ничего не соображая.
-Да автомобиль я твой, «Победа». Два года уж ты во мне ездишь, а не узнал.
-Не узнал,- бормочу я, а как узнать, если машины не должны разговаривать?
  Рассуждаю вслух, а ничего не соображаю, и страх по спине побежал. Вот оно как люди с ума  сходят,- думаю. За мобильником в карман полез зачем-то, а голос тут, как тут:
- Откуда ж тебе, дурень, знать кто чего должен, кто чего не должен, если ты простых вещей не знаешь: где и как надо ездить. Экстримал тряпошный.
И тут я взвился. Само как-то получилось:
- Ты чего тут разбазарилась : дурень, тряпошный. Сама-то ты…
Говорю, а мысль в башке: совсем тронулся. С кем это я?
А голос своё гундит:
-Ты,- говорит,- как меня называешь, когда что-нибудь сломается?  Особенно в дороге? То-то.
Тебе ключ или отвёртку в руки взять лень, неумеха, а я виновата? Достал ты меня своей простотой.

 Сижу я и себя не ощущаю. Кто ж со мной разговаривает? Кто ж такую балду мне подстроил?
И как? В машине-то ни радио, ни магнитофона. Вообще ничего такого. А голос есть. И вокруг никого. Однако, маленько пришёл в себя и спрашиваю эдак со смехом, вроде плевать я хотел на все эти голоса:
- Ты женщина, что ли?
- Не женщина и не «что ли», балбес. Слово «победа» женского рода. Ты и этого не знаешь. А туда же… Ладно, поехали уже. Шумахер хренов.
-  Я уже как-то успокоился, повернул ключ зажигания и говорю:
-Ещё раз обзовёшь меня и я тебя в гараже на части разберу и продам к чертям собачьим.
А она засмеялась (и это умеет, зараза), и говорит:
- Валяй, разбирай. Только на чём ты картошку с поля будешь возить? А из сада вёдрами носить? Для тебя ведь это – лучше застрелиться.
-Откуда ты всё знаешь?
-Оттуда. У тебя какие разговоры на эту тему с женой бывают на этом вот сиденье?
 
Права, ведь, зараза. Не люблю сумки разные в руках таскать.

Корче, едем мы и молчим. Я уж боюсь слово какое сказать. Светать уже стало, а на подъезде к городу-  гаишник посреди дороги торчит. Машет полосухой своей. Включаю поворотник, притормаживаю, останавливаюсь. Всё как надо. Подходит лениво, вокруг обошёл, палкой по ладони хлопает.
- Сержант Будюков. Предъявите ваши документы и выйдите из машины.
Вылезаю с документами.
Он их крутит-вертит, листает туда-сюда и говорит:
-Что ж вы, Юрий Семёнович, автомобиль свой не уважаете. Номера заляпаны, бока грязные, фары тоже, на задних колёсах нет грязезащитных экранов. Нехорошо, некрасиво.

   С этим-то всё ясно и понятно. День субботний начинался, и решили ребятки деньжат срубить на лёгкий праздник. Да у меня всего-то двадцать рублей было, а наши стражи такие копейки не берут.
- Пройдите в машину,- говорит тем временем сержант и поворачивается к своему  «УАЗику».
И вдруг слышим из моей «Победы»:
-Дай бабки, не отстанет ведь.
- Это что такое,- возвращается сержант,- вы, гражданка, думаете, что говорите? Это оскорбление при исполнении,- и заглядывает внутрь. А там никого. Он вправо- влево головой вертит. Никого. Снова по пояс в машину влез. Пусто. Выбрался на свет божий, глаза на лбу.
- Где,- спрашивает,- пассажирка?
- Да какая пассажирка,- мне уже смешно стало,- один я еду, не видишь что ли?
- А кто сейчас  оттуда разговаривал,- и снова в салон башкой.
- Никого там нет, товарищ сержант,- держу я вежливый тон,- и не было уже сутки.
Поворачивается он ко мне и пристально так смотрит в глаза.
А из «Победы» моей снова голос:
-Говорила же – не отстанет. Отдай ты ему бабки, они ж тоже люди. И пивка им хочется, день жаркий будет.
  Пока моя подруга верная говорила, сержант мухой сунулся в салон, потом к моему животу ухом прилип. Оторвался и уставился на меня:
- Я думал - ты чревовещатель. Есть такие фокусники. Но нет. В животе у тебя тихо. Кто говорил?
И вдруг замахал рукой своему напарнику. Тот, не особо торопясь, вылез из «УАЗика», подошёл.
А сержант мой пистоль из кобуры рвёт и орёт:
-Открывай багажник.  Живо.
Открыл я багажник, сержант, как овчарка, его обнюхал, в резиновое ведро рукой сунулся. Вывернулся из-под крышки и говорит напарнику:
-Сбежала.
- Кто?- спрашивает тот.
- Да у него в машине баба была, меня оскорбляла.
Напарник повертел головой и говорит:
-Куда тут бежать?
И вправду – куда?  Справа поле, зелень по щиколотку, слева то же самое и ни одного бегущего человека.  На дороге и сзади, и спереди – никого.
- Ты чего?- спрашивает напарник  сержанта,- чего взбултыхнулся-то. Нет никого.
- Да как нет?- кипятится мой сержант,- у меня со слухом всё в порядке, я слышал, как его тёлка  выступала с оскорблениями. Под машиной лучше посмотри.
  Напарник не поленился, под машиной всё обследовал, выпрямился, глянул подозрительно на сержанта. Потом осторожно вытащил у него из рук мои документы и говорит:
-Езжай, парень, езжай. Всё путём,- и глаз с сержанта не сводит. А тот орёт:
- Открывай капот, живо,- и пистолем  тычет.
Напарник одной рукой сержанта придерживает, другой – меня к машине подталкивает.
Я мигом за руль и ходу. Отъехали только, моя «Победа» и спрашивает:
-Мильтон-то пьяный что ли?
-Молчи уж,- говорю, а самого смех разбирает,- во время ты, однако, влезла в разговор, но на будущее тебе лучше молчать. Мало ли что тебе в голову взбредёт.
Сказал, а сам чувствую: что-то не то брякнул. Понял через секунду: головы-то у