Жаркое из собаки

Это было давно, в годы моей юности, когда, после окончания школы, я уехал с геологами в западную Якутию.

Мы  стояли тогда на реке Вилюе, притоке Лены и бурили скважину по проектной глубине в 2000 метров. Это значило,  что здесь нам придется  стоять  долго. Не меньше двух лет.  Поэтому надо было обосноваться  фундаментально. Что мы и начали делать с самого начала нашей жизни в этом месте.

А место было изумительной красоты и прелести. Широкий, могучий, полноводный Вилюй с крутым обрывисто-скалистым одним берегом и пологим, состоящим из волнистых, слизанных до округлостей и покрытых густым лесом сопок, другим. Между сопок – живописный распадок, переходящий в пологую низину, спускающуюся к берегу реки. По дну распадка протекала небольшая безымянная речушка с каменистым, галечным дном и удивительно чистой, прозрачной и вкусной водой. Берега речушки густо поросли кустами багульника, переходящими далее в мощнейший, бронзово-светлый «листвянник», заполненный ягодами и грибами.

Прямо за ней располагалась якутская деревушка, состоящая из двух  десятков  бревенчатых домов, где жили колхозники местного охотничьего колхоза, стояло здание сельсовета, магазина, склады пушной фактории, принимавшей  пушнину от местных охотников и пару бревенчатых зданий Вилюйской геологоразведочной экспедиции со своей технической базой.  От деревушки шла широкая бревенчатая лестница к берегу Вилюя, где располагалась местная пристань.

Здесь же расположился и наш  лагерь с буровой установкой, доставленной сюда еще зимой транспортным поездом по льду Вилюя. Лагерь включал в себя саму буровую установку, три вагончика-балка для размещения людей, один вагончик для размещения геологической лаборатории, а также  три большие армейские палатки, в которых размещалась кухня со столовой, «хозблок» и кернохранилище.

Всего в экспедиции было  десять человек:  ст. буровой мастер, геолог, три буровых сменных мастера, три помощника бурового мастера, дизелист и повар. Все работники отряда - кадровые работники геологоразведки кроме трех «помбуров» и повара. Это были временные рабочие из местных жителей.  Повар - пожилая, мало - привлекательная на вид якутка, готовящая грязно и убого, так что порой ребята сами замещали ее на кухне. Чему она, впрочем, не слишком-то и противилась. Из трех «помбуров » один был из студентов-романтиков, находившийся во временном «академотпуске», а двое остальных  -  местные лица без определенных занятий, так называемые «бичи».

А этим летом у нас на буровой  появились еще три  девушки практикантки из геологического факультета Новосибирского университета, занимавшиеся под руководством нашего геолога  изучением кернов горных пород, доставаемых из скважины.  Жили они  в отдельном  балке, где располагалась наша геологическая лаборатория и  работали в основном в палатке «кернохранилища» и особого беспокойства ни у кого не вызывали.

Летние месяцы в Якутии обычно жаркие и температура может достигать тридцати с лишним градусов.  Так вот, однажды,  в такое  жаркое Якутское лето, один из «помбуров» нашей  буровой установки с испугу выстрелил по непонятному для него животному, бродившему недалеко  в кустах и убил всеобщего нашего любимца, самца сибирской лайки по кличке Белый из находящейся недалеко от нас якутской деревни.

Местные собаки летом живут самостоятельно и кормятся в тайге. Они набирают силу, вес, становятся холеными, откормленными и уже не кидаются к миске остатков еды  в нашей столовой, а  подходят к ней не торопясь, степенно и тщательно выбирают для себя  лишь наиболее вкусные  куски.

А убитый пес по кличке Белый  действительно был белым, как снег. Только  глаза и нос у него были черные. А все остальное белее белого.  Он  часто бывал у нас, точнее у нашей поварихи, которая подкармливала его и ластился  ко всем работникам нашей буровой.

Красивый был пес. Теперь именно «был» из-за этого придурка «помбура». Мы привыкли к нему. И он к нам.  И мы  хотели его чисто по человечески похоронить. Ведь не только пес привязался к нам. И мы тоже привязались к нему.  Но…

Ох,  уж это но!  Недаром ведь французы  говорят, что с помощью «но» в бутылку можно загнать даже целый Париж.

Не забывайте, что    этим летом  на буровой жили  три  девушки практикантки из геологического факультета Новосибирского университета, занимавшиеся под руководством нашего геолога  изучением кернов горных пород, доставаемых из якутских недр.

А  в жизни всегда действует закон  женщины, определяемый французами известной фразой «шерше ля фам» и расшифровываемый по житейски очень просто.  Этот закон утверждает, что в любом месте земного шара, где рядом с мужчинами появляются женщины, там  всегда  что-то происходит.  И  это «что-то» не обязательно должно быть любовным.

Так и у нас. Когда мы стояли и уныло смотрели на нашего убитого пса, кто-то произнес сакральную фразу:
-- Ребята, а давайте наших девчат накормим «собачачиной»?

Мысль нам понравилась и мы  дружно прокричали «Ура!». Что ж, задача была ясна, теперь надо было каким-то образом  реализовать ее.  То есть, надо было попытаться приготовить из собаки что-то необычное и вкусное. Поводом для пиршества решили взять день рождения одного из буровых мастеров.  Вроде бы день рождения.  Ну, а  здесь сам бог велел выпросить под такое торжество «спиртику» у нашего геолога. У нашего начальника.  У него всегда был спиртовой  НЗ  для экстренных и чрезвычайных  случаев. И в данной ситуации  он не должен будет отказать!

Естественно, что привлекать нашу повариху к такому делу было нельзя.  Все испортит. Мы ее отпустили домой, в ее деревню, а  за  приготовление жаркого  взялся я.  Разделку тушки собаки приняли на себя один из буровых мастеров и студент «помбур».  Я не любил разделывать убитых животных. Меня начинало по настоящему мутить.  А на разделанное мясо я смотрел спокойно и мог с ним делать все, что угодно. Остальных, свободных от вахты членов буровиков, я отправил в лес за грибами, черемшой, саранкой, щавелем и смородиной.

Дело завертелось. И дальше пошло именно то, что я любил делать и умел делать.  Еще с домашних времен, когда таежные походы были самой неотъемлемой частью моей жизни.  То есть, я начал готовить блюдо из мяса,  просто из мяса,  а не из мяса собаки. Я старался  не обращать  внимания на то, что  мясо собачье. И, в то же время, старался отбить у него собачий привкус.  Потому что он чувствовался сразу же при разделке. Или мне это казалось? Не знаю! Но это было так.

Я решил сделать тушеное мясо с картошкой, грибами и специями, которые у меня были и были в окружающей нас тайге. Первое, что я сделал, разрубил мясо на мелкие кусочки, тщательно помыл в проточной воде и положил в большой казан, неизвестно откуда у нас появившийся, бросив  в него несколько щепоток лимонной кислоты. Затем поставил казан на огонь. Как только казан с мясом закипел, я подождал немного, минут пять, не больше, снял казан с огня и вылил бульон на землю.

Затем вновь залил мясо водой и поставил на огонь. Как только казан закипел, я убавил огонь и бросил в него несколько бульонных  куриных кубиков, только начавших поступать к нам в геологию.  Варил я мясо чуть ли не целый час,  почти до полной его  готовности. К этому времени ребята почистили для меня ведро картошки и ведро грибов, которых вокруг нас было видимо невидимо. А девчата почистили лук, чеснок, луковицы саранки, морковь и затушили их на громадной чугунной сковородке.

Как только картошка немного покипела во втором казане, я слил воду из казана почти полностью и выложил у в это казан мясо, тушеный лук с чесноком и  приправами, добавил  туда лаврушку,  черемшу, листья смородины, бросил горсть черного перца, посыпал мелко нарезанной петрушкой с укропом и поставил на маленький огонь тушится. Тушилось это варево долго, с полчаса, не меньше. По нашему лагерю пошел сногсшибательный вкуснейший аромат. Аромат был такой мощный, что незанятые  люди в нашем лагере начали инстинктивно собираться у нашей кухни. Выдержать такое было невозможно.

А потом мы накрыли стол, наш геолог поставил на него бутылку спирта, мы выпили и за каких-нибудь полчаса умяли все, что стояло на столе. Блюдо, приготовленное мной из мяса нашего бедного пса оказалось наивкуснейшим. И у нас, виновников этого пиршества, не хватило совести сказать, чье это было мясо. Но помянуть нашего Белого мы от души помянули. И слова наши были по настоящему искренни.

И с тех пор, я не верю в невкусную пищу. Пища всегда будет вкусной, если ее по настоящему приготовить.  Не важно, что ты ешь.  Важно, как это приготовлено.

***