Судно "Шарлотта", испытывая небольшую килевую качку, двигалось в нордвестовом направлении, в порт назначения Леруик. За кормой остался Эдинбург - столица Шотландии.
Палубная команда, в составе боцмана, Павла, Алексея и Антанаса, отшвартовав судно, высадив лоцмана и отобедав, работала под полубаком, сортируя по "степени хреновости" контейнерные крепления. В принципе, все исправные твистлоки и бриджфиттинги были задействованы уже при погрузке контейнеров. Оставалось, лишь, рассортировать те, что были неиспользованными, которые и являлись почти все в разной степени неисправными.
- Лёха, а чего ты лыбишься так противно? - спросил Савельич Алексея.
- Почему противно? Всё тебе противно, боцман! Да, просто, вспомнил свою "сортирную" историю, конфуз один.
- Расскажи-ка, давай! - потребовал боцман.
- Стояли мы на рейде, на якоре в заливе. Я на мостике находился, на вахте вместе со штурманом.
Вдруг, видим - подходит к борту катер с берега с тремя мужиками на палубе.
Пойди, прими на борт, - скомандовал мне штурман, - да узнай - кто такие.
Ну, пошёл я, проследил их безопасную вылазку на борт по шторм-трапу.
Двое мужиков были в комбезах, сказали, что прибыли они по заявке Деда,
мол, наладчики чего-то в машине, а третий тип - странный какой-то, в шляпе и на Вицина, артиста похож, мятый такой интеллигентик.
- Вы к кому, - спрашиваю. А он мне почему-то на ухо что-то начал шептать. И послышалось мне, что просит меня этот мужичок, чтобы я его в гальюн проводил.
Ну, думаю, с кем не бывает? Припёрло человека, пока на катере шёл. Ну и повёл я его в гальюн в надстройку, здесь же, на главной палубе.
А у нас на этой палубе ближний гальюн был с обычной каютной дверью под дерево,
только почему-то буква "Ж" была на неё натрафаречена, хотя был он одноместный и все им пользовались и мужики и женщины, а было дамочек у нас в штате три персоны.
Ну, короче, подвожу я его к гальюну, а он меня спрашивает, как-то недоверчиво, глядя на дверь:
- Здесь?
А я ему: - здесь!
Гляжу, а этот чудик давай, так осторожненько, в ту гальюнную дверь стучаться!
Я удивился, конечно, думаю: хоть и интеллигент, но это уж слишком: в сортир со стуком заходить! И стал его подбадривать:
- Смелее, смелее, мил человек, у нас сюда все ходят! - полагая, что его эта буква "Ж" смутила.
А он на меня как-то странно посмотрел, переспросил зачем-то:
- Неужели все? - затем тоненьким, таким, голоском спросил:
- Можно? - и открыл дверь. Открыл дверь и смотрит, а в данном помещении стоит посередине одинокий унитаз! Ну, а так что ещё должно было стоять в гальюне-то?
Обозрев эту картину, мужичок, вдруг озверел, развернулся, вцепился в мою куртку мёртвой хваткой и как заорёт:
- Ты куда меня привёл, сволочь?
Я с трудом его отцепил и, сохраняя спокойствие, говорю этому придурку:
- успокойтесь, гражданин, привёл я вас по назначению, куда вам и хотелось, в гальюн то бишь!
А он мне и отвечает:
- В какой гальюн, идиот? Я тебя спрашивал - где мне Тамьюн Галину найти, буфетчицу вашу, я - жених её!
Вот такой конфуз братцы со мной случился тогда. Поднялся я на мостик, штурману рассказал про него, а тот - давай хохотать, а мне, чесслово неловко тогда стало перед женихом тем.
Моряки посмеялись, а дек-офицер - ассистент боцмана Паша сказал:
- А если позволите, я вам историю про свой гальюнный конфуз расскажу.
- Валяй! - сказал Савельич.
Был я на практике, на учебном судне. А оно стояло на ремонте, в Лиепае на СРЗ.
Ну, представляете, какой бардак и разворот на судне творится в разгар ремонта?
В тот злосчастный день я нёс вахту на палубе.
А в ту пору гостила в городе какая-то французская делегация, один старикашка и три древние старушенции.
И какому-то мозгачу пришла в голову идея организовать им экскурсию на СРЗ и причём, на наше судно. Видимо не знал он в каком оно состоянии.
Короче, прибыли эти мухоморы к нам на борт, а старпом дал мне команду с судном их ознакомить. Была с ними и переводчица. Водил я их, по судовым помещениям, рассказывал, а переводчица переводила.
И, вдруг, она, переводчица, куда-то отлучилась, по-моему, старпом её зачем-то позвал.
А в надстройке, где мы находились, душновато было: лето и вентиляция не работала.
А тут, одна старушенция мне и говорит тихонько: - SORTIE.
Я понял так, что приспичило бабке в сортир и повёл её в наш судовой гальюн, где было несколько кабин с унитазами, так называемого "азиатского типа", сделав знак трём другим старикам оставаться на месте и ждать нашего возвращения.
Короче, завожу её в гальюн, а там амбре стоит - мама не горюй! Вентиляция-то на ремонте!
Бабка - хлоп и в обморок!
Оказывается, "sortie" - это по французски - "выход". Бабульке стало душно и она попросила, чтобы я её вывел на свежий воздух, а я вместо этого...
одним словом, усугубил её состояние.
В общем, вытащил я её из гальюна на руках, пришлось скорую вызывать, откачали старушку. А я выговор получил по судну...
- Да, конфуз, так конфуз, - резюмировал боцман, - хотя какой с тебя спрос, ты же французским не владеешь...
А я вам про свой конфуз расскажу на кофетайме, а сейчас - некогда лясы точить:
фиттинги разобрали, сейчас разложим по ящикам и - перекур потом.
- А конфуз твой тоже гальюнный? - спросил боцмана Антанас.
- Да нет, там другая тема...
