въевшейся смоли и растрескался, с пуговиц слезло серебряное покрытие, и весь его вид был диковатым: месяца он провел на корабле, среди могучих и кипящих волн, его трепали ветры всех сторон света, и жгло беспощадное солнце. Загар лег немного неровно, от запястий шла белая кожа, Делор почти не закатывал рукава и не обнажался на солнечных лучах. Зато его руки, шея, лицо – все было чуть-чуть темнее, несло в себе след чего-то… огрубевшего, но полного сил. А глаза…как блестели глаза этого человека! Он был счастлив, почти неприлично счастлив. Море и плавание оставило на нем свою печать.
Прежде, чем пойти к жене, Лотер шел к принцу, рассказывая ему спешно о делах.
-Расскажи, что видел, - неизменно просил (именно просил, а не требовал принц).
Граф также неизменно прикрывал глаза, на мгновение пытаясь справиться с покорно выплывшим в его сознание штормом, когда яростная волна билась о борт хрупкой, будто бы, посудины. И кто-то из моряков испуганно молился, а сам Делор, несмотря на увещевания команды, стоял подле рулевого и хрипло отдавал приказы, и приказы тонули в омуте громовых раскатов, и шторм набирал силу, и не было спасения. Паруса рвало, складывались и стонали штоки…
И все приказы мгновенно исполнялись, пусть даже голос доносил лишь обрывки команд:
-Лево… облегчить…на нос…
Что-то творилось. Все действовали как один, слажено и четко, орудовали технично, спотыкаясь иногда о концы, и хватаясь за рей-штерты, лишь бы устоять против громящей все на своем пути стихии. Об этом ему рассказать? Принц не плавал… он не знает, что такое стаксель и кливер, не представляет, как ставится мачта, да оно ему, если честно, и не надо. На кой ему это черт? Он купит капитана, вырастит. Ему важно, чтобы корабль был, чтобы он плыл и вернулся. Что там будет с ним в морях, что такое фок-мачта и флагшток ему плевать.
-Ну? – поторапливал сгорающий от нетерпения принц. – Что видел?
Ему хотелось услышать уже не о делах, не о переданных письмах, а о диковинках, о сказках…
И граф Делор брал себя в руки и начинал говорить о том, что встречал, хотя, его собственный голос казался ему странным и слова были словно чужие. Он вдруг сам думал о том, что просто читает чью-то сказку, ведь что можно привести, вернуть с морей? Только жизнь. Собственную спасенную жизнь и, ценя ее, сложно вспомнить, что именно потрясло…
Но он был преданным и он пытался вспомнить диковинное, хотя сейчас, когда не качалась под его ногами вода, но все равно его слегка еще вело от непривычной уже суши, ему виделось все совсем иначе, что-то было будто бы ярче, а что-то гораздо скромнее. Искаженная память…
-Я расскажу тебе об одном орудии, которое встретил у северян, и больше ни у кого такого не видел! Это такая…длинная штука, как бы рука, только механическая, она крепится к корме корабля и может условно подхватить корабль и совсем неусловно бросить его в воду. Представляешь? Многие были…поражены, когда столкнулись с этим орудием. Его называют «Коготь».
-Вот как?! – принц даже восхитился, - я посоветуюсь с мастерами. Вернее, назначу кого-нибудь, чтобы посоветовался с мастерами.
-Про красивые берега и лазурный песок тебе рассказывать смысла нет? Ровно как про мраморные памятники, белые города…
-Есть, - возразил принц, - но я сейчас не в том настроении, - расскажи о них своей жене.
-Как она? – этот вопрос терзал графа с самого начала, с самого его возвращения, но он не мог задать его сам.
-Не знаю, холоднее, чем лед, - искренне отвтеил де Тюррен.
-Она не так холодна и мраморна, какой кажется, - угадал его досаду граф, - я счастлив. Она нежная, удивительно живая и понимающая.
-Ну да, - Ронан кивнул, - с ее «спасибо, ваше высочество», произнесенное так ровно и безжизненно, что…
-Просто моя жена считает, что все, что у нее есть в душе, все свои чувства, все свои мысли, она должна делить с самым близким человеком, - объяснил граф . – Все остальные для нее – это маски. Клянусь тебе, ты не узнал бы этой женщины…
-Хватит о ней, - воззвал принц, - я ценю твой брак, но сейчас мне интереснее о чудесах, чем о ней. Ты счастлив – хорошо, поверю тебе. Но что до моря? Что до его загадок и до других берегов?
-Да… - граф Делор взял себя в руки, вспомнил утраченную мысль, продолжил, - конечно, ты не представляешь, что я видел! Песок…из стекла. Из настоящего стекла, он режет руки и ноги. Город, где все крыши из золота, они отливают на солнцем и ослепляют. Я видел город, на берегу которого стоит огромный мраморный цветок, я видел статую дракона, вырезанную из гранита. Ты представляешь? Я видел скалу, у которой человеческое лицо…
Принц Ронан утонул в образах. Его лицо приобрело странное мечтательно выражение, которое не было с ним в обыкновение.
-Я видел огромный дом на самом обрыве скалы, я видел маяк, который светит зеленым светом… я видел огромный корабль, ну которого на носу был прибит человек, в наказание…я видел пиратов, я видел людей, у которых на головах были такие…шлемы из шкур, если угодно, они надевали шкуры хищников на себя, как плащи, а их лодки скользят слишком быстро и легко. Они суровы. Они не признают денег!
-Это как? – не понял принц. – Вообще не признают?
-Вообще, - подтвердил свистящим шепотом граф.
-Тебя не было всего пару месяцев, - скорее сам себе пробормотал де Тюррен, - почему у меня ощущение, будто тебя не было пару лет?
-Там время идет иначе, - просто ответил граф. – День идет иначе. Я видел многое…и прекрасное, и жуткое.
-Ты можешь бояться? – вот теперь Ронан по-настоящему изумился.
-В воде, на три локтя от нашего корабля прошла однажды рябь, в лунном свете, - голос графа задрожал, он видел все как наяву, опять, - прошло что-то очень быстрое, рядом с поверхностью воды, что-то очень быстрое, Ронан! оно было…как змея по типу кожи, это не рыба, нет! очень длинное и толстое.
-Да ну тебя к черту! – впечатлительный принц поежился.
-Оно крупнее кита, - вещал Делор, - поверь…у него кожа, как будто бы…змеиная, или коровья… это было жутко. Оно пронеслось под нами, и корабль закачался от ряби.
Ронан тихо выругался:
-Надо поискать в книгах, что это за дрянь…
-О, - граф потер глаза, его била дрожь, - я видел еще кое-что…
-Если эта история начинается с того, что под твоим кораблем что-то еще проскользнуло, даже не начинай! – предупредил де Тюррен.
-Да нет, - отмахнулся граф, - это хуже. Видел корабль, он вышел из тумана. Корабль, как корабль. Только паруса ободранные. Знаешь, такие…ладно, я просто скажу тебе, что никого из команды там не было уже лет двадцать. Корабль просто шел по воде. Представляешь?
-А где команда? – мрачно осведомился Ронан, - уплыла?
-Не знаю. – Делор откинулся на спинку кресла, - может быть, увели в плен, но обычно забирают и корабль. Или…не знаю, но это было даже красиво. Я отвел этот корабль в бухту Скорби…
-Куда? – Ронан не вовремя отпил вина, чтобы разогнать все образы, сковавшие его, и даже закашлялся.
-Бухта Скорби, - повторил граф, - есть такие места…в некоторых точках, там течение, и дно такое…короче, это места гибели многих кораблей, мы отводим туда такие. Если встречаем. Течения выносят к бухтам скорби те корабли, которые попали в шторм и не выбрались или…
-Ясно, - принц кивнул, - звучит красиво и скорбно. И немного печально.
***
Когда пришло известие о том, что корабль принца де Тюррена попал в шторм, принц почувствовал, что свершилось непоправимое. Он пытался убедить себя в том, что шторм – это еще ничего, ведь, наверняка, он был не первым, а корабль цел, возвращался назад.
Но когда команда вышла мрачнее тучи, принц понял – свершилось. Свершилось оно, непоправимое.
Графа Делора не было.
Как оказалось позже, граф Делор Лотер в какой-то момент, когда бушевало и кипело ледяное море, взял управление кораблем на себя, наловчившись за время путешествий, и выполнил разворот, чтобы удержать корабль. Он спас команды, но не предвидел той волны, что коварно хлестанула его и забрала куда-то на дно.
Даже хоронить было нечего.
Принц Ронан поверг двор в траур. Его друг скончался. Его друга забрало море и он не мог даже этому морю отомстить!
Что до леди Эллии, овдовевшей и вмиг выцветшей – она не рыдала. Она не билась в истериках. Она просто закостенела и оледенела еще больше. Погрузилась в скорбное молчание. И еще – выцвела. Она превратилась в странную безликую тень, которую неожиданно стало легко не заметить, чего раньше нельзя было допустить и в мыслях, но теперь…
Все для нее потеряло значение.
Принцу Ронану донесли в день символических похорон графа, что леди Эллия сидит у себя и смотрит на два подаренных им кубка к свадьбе. Говорили, что она что-то шепчет, поглаживая пальцами их узорную вырезку, но разобрать тот шепот нельзя.
Де Тюррен пожал плечами – его скорбь была велика, а что до безумств еще и вдовы…он позаботится о ней позднее. С утра, например, возьмет и зайдет к ней, чтобы…
Утешить ее не получится, и самому утешиться тоже, но, хотя бы заявить о своем участи, а сейчас ему невозможно идти к ней. Ее холодность, в которую она обернется при виде принца, взбесит его.
-Она плачет? – коротко спросил принц.
-Ни слезинки не пролила, - с осуждением доложили ему. – Сидит и гладит кубки…шепчет, но не плачет, не молится.
Ронан вздохнул и вспомнил слова своего погибшего и единственного друга, что Эллия делится только с самым близким человеком своими чувствами. Неужели у нее, кроме самого графа Делора в замке не было ни одного близкого человека?
Подумав, Ронан понял, что да, не было. Она держалась в стороне, не могла найти особенной дружбы ни с кем и полностью растворялась в муже, видимо.
Которого отняло море.
В которое отправил его с ам Ронан.
Было от чего прийти в бешенство!
***
Леди Эллия не показывала своих чувств. Она носила маску мрамора, но внутри у нее горело невысказанное горестное пламя, которое не могло быть успокоено чем-либо.
Только если водой, к которой леди Эллия теперь стремилась, когда ее собственный мир закачался под ногами и стал разрушаться. Ей хотелось сохранить в своем сердце хоть какую-то опору, но пепел всех ее желаний и всех ее мечтаний обрушился на ее плечи, покрыл всю ее душу непробиваемым и нестираемым слоем грязи.
Все было кончено. Для нее все было решено.
Она не боялась смерти. она боялась теперь только жизни, в которой не сможет коснуться груди своего любимого мужа, и услышать его голос. это было страшнее всего для нее.
Ее руки, открывающие флакон с ядом, даже не дрогнули. И не пролила леди Эллия и капли, когда наполняла один из подаренных кубков отравой. И губы ее тоже не дрогнули, когда коснулись обжигающего напитка.
Но это так далеко от воды!
Леди Эллия вышла из замка в покрывале ночи, и никто не посмел ее задержать, но до принца донесли. Он, почуяв странную угрозу, велел броситься за ней и почему-то угадал безошибочно, где ее искать:
-К берегу! – прохрипел принц, чувствуя, как вновь совершается непоправимое.
Но к тому моменту, когда стража подоспела к берегу, леди Эллия, четко знающая дозировку и ведающая в ядах, уже успела броситься в воду с таким исступлением, словно бросалась в постель к возлюбленному. Впрочем, для нее это так и было – вода, забравшая ее мужа, стала колыбелью новой их любви, что стояла за пределами вечности.
Тело леди Эллии вода странно пощадила. К рассвету, когда Ронан уже знал, что
