Тугие струи встречного ветра.
Секут курс паромы.
Ощетинившийся дымными перлами.
Перепаханное ветром море.
Облака с размазанными краями.
Бурлит, пенится в своём непостоянстве море.
Где носятся клочья, а где летают чайки.
Буруны громоздятся.
Суша пытается как бы зажать строптивое море в меловые клещи.
Паромы утюжат пролив.
Сквозь частые разрывы туч.
Бездонное в своей черноте ночное небо.
Пишу о море, как в гору океан тяну.
Благодаря в долг взятому у времени часу.
Атлантика хмурится, плюётся солёными брызгами, как верблюд пустыни Кара Кум.
Паче чай, но не чай морской воды из соли.
Гонит пологую неторопливую ленивую океанскую волну.
Нос корабля то вздыбится под острым углом, то упадёт ниц, как снежная глыба с айсберга.
Вздымаются мириады солёных хрустальных брызг.
Зеркальная гладь воды – океан заснул.
Океан скинул дремоту.
Океан живёт.
Юмореска о Кубинском загаре и солнечном ударе.
Не придраться к океану – нет ни сучка, ни задоринки.
Со стороны океан с морем себя не видят, как они бездонны.
В море всегда сидишь на шелках, как хан, то и гляди соскользнёшь.
Двигатель корабля так верещит – механик с мотористом в обмороке.
Жара сморила.
Ветер обессилил от жары.
Солнце жарит ветер нестерпимо.
Бухта покрыта белыми барашками.
27. декабря 1980 год,
Северная Атлантика.
