6 Поклонение Бахусу. Василий Филипыч

            История умалчивает о том, бросил ли пить руководитель прыжков. Как гласит теория, требуется немалое личное мужество, чтобы оставаться самим собой в любых обстоятельствах, не говоря уж о том, чтобы в одиночку противостоять целой системе. А в описываемые времена система с самых высоких партийных вершин провозгласила: «Всё – во имя человека. Всё – во благо человека», - и под этот клич кинулось население державы тащить всё под себя. 
            Рыба гниёт с головы, а глава державы (он же - верховный главнокомандующий) уже тогда зачитывал по бумажке заготовленные ему речи, словно находился в состоянии крепкого подпития. К тому же, любой коллектив всегда выравнивается по низшей границе качеств составляющих его членов, поэтому вполне закономерно неудержимый бум повышения личного благосостояния сопровождался неумеренным и неудержимым пьянством.
            Всеобщее поклонение Бахусу никак не могло обойти стороной армейские ряды. Питиё осуществлялось в соответствии с занимаемой ступенькой на иерархической лестнице строго классового (как и всего остального советского) армейского общества.
            Одному Богу известно, какие напитки производили многочисленные специальные ликёро-водочные заводы для верхушки айсберга власти, в том числе и армейской.
            В немалой степени по ассортименту и качеству предложенных напитков при организации встреч-проводов оценивали состояние дел в полку многочисленные проверяющие из вышестоящих инстанций.
            Дорогущие коньяки, сорта водки и марочные вина употреблял командный состав полка.
            Офицерский состав среднего звена предпочитал водку с пивом, но основу питейного дела составлял, конечно же, спирт. Благо, немало полковых служб остро в нём нуждались и регулярно им снабжалось. В системе противообледенения летательных аппаратов применялся спирт с неприятными добавками, препятствующими его употребление вовнутрь. В артиллерийском вооружении тот же спирт, но с более неприятными на вкус добавлениями, имелся в противооткатных механизмах. Чистым медицинским спиртом протирались кислородные маски и парашютные приборы, контакты радиостанций, инструменты и тела военнослужащих в медсанчасти.
            Личный состав срочной службы лишь изредка употреблял производимое заводским способом спиртное. Пробавлялся тем, что оставалось от казённых спиртосодержащих напитков, в основном же пил то, что удавалось собственноручно изготовить, и можно было бы написать многотомную антологию на тему: «Приготовление алкогольных напитков в армейских условиях».
            А уж поводов для пьянок находилось более чем достаточно:
      «Эфемерное счастье заполнило мёдом эфир,
        Славим радость труда, непонятного смыслом своим.
        Славим радость побед, по малейшему поводу пир,
        И уж лучше не думать, что завтра настанет за ним». – Главное, о чём надо было думать людям пьющим, так это о том, чтобы соблюдать формальные правила и не попадаться.

            Героический спуск Василий Филипыча с небесных высей стал, увы, и началом его морального падения, поскольку посвящение в десантники традиционным ударом запасным парашютом в филейную часть не ограничилось. По возвращении с прыжков в расположение «деды» устроили праздничный ужин в честь этого знаменательного события. Как раз к тому времени дошёл до кондиции изготовленный в избытке «натурпродукт», чему лично поспешествовал комендант гарнизона, как это ни странно звучит.
            Войдя во вкус строить всех и всё, добрался комендант до вечно протекающей крыши казармы. Несмотря на многократные ремонты-латания, в одном крыле здания протекала она так качественно, что половина третьего этажа пустовала с незапамятных времён. Раздобыв где-то в достаточном количестве шифер, комендант взялся решить проблему кардинальным образом – перекрыть всю крышу. Разумеется, не сам, а с помощью всё той же дармовой рабочей силы в виде нарушителей дисциплины.
            Штрафники, обдирая многослойный бутерброд из прогнивших досок и кровельных покрытий, смогли ознакомиться с историей развития кровельных материалов, начиная с дранки и заканчивая различными видами рубероида. «Деды» из штрафников, кроме того, заприметили на чердаке простаивающий без дела бак перепуска воды системы отопления, емкостью литров на четыреста.
            Коменданта никак нельзя было заподозрить в излишней наивности и доверчивости, тем не менее, клюнул он на проявленную «дедами» инициативу отремонтировать систему отопления, сочтя её заботой об их собственном здоровье. В зимнее время года батареи парового отопления в казарме традиционно были чуть теплее окружающей среды, и пар шёл от дыхания, что приводило к частым простудным заболеваниям личного состава.  Под эту лавочку комендант дополнил бригаду кровельщиков двумя механиками-водителями с опытом сварных и слесарных работ.
            Делом техники было незаметно изолировать бак от системы отопления, очистить его от ржавчины изнутри и вывести от него водопроводную трубу с краном на второй этаж казармы, якобы для стравливания воздуха из системы. В целях соблюдения режима секретности кран был снабжён цепью с увесистым амбарным замком, а на стене возле крана были развешены запрещающие-предупреждающие таблички: «Не влезай – убьёт», «кирпич» (дорожный знак «Проезд запрещён») и, самая страшная, самодельная, с черепом и скрещенными костями на ней и надписью, выведенной крупными буквами: «Ответственный – комендант гарнизона».
            Проблем с зарядкой бака нужными ингредиентами – томатной пастой, дрожжами и питьевой водой - тоже не возникло. К тому же, в одуряющей июльской жаре после покрытия крыши шифером на чердаке создались идеальные условия для созревания бражки.

            Праздничный ужин был организован по высшему разряду. Украшением стола в каптёрке стала, конечно же, картошка с мясом и уже появившимися грибами, изжаренная по спецзаказу кухонным нарядом. Свидетельством праздника являлись также буханки белого хлеба, порядочный кусок сливочного масла и горка кускового сахара, не говоря уже о консервах из НЗ – банках сгушёнки и тушёнки.
            Когда личный состав убыл на ужин, «деды» нацедили из крана в казарме двадцатилитровую канистру бражки на пробу и вшестером уединились в каптёрке.
            Василию Филипычу не потребовалось отдельного приглашения. Едва учуяв запах еды, он тут же спрыгнул со стеллажа, где до того валялся, изнывая от жары, и стал нетерпеливо нарезать круги вокруг накрытого стола с задранным трубой вверх хвостом.
            С первого раза не удалось надеть на него специально сшитые тельняшку и берет. Попытка опробовать на нём бражку, предварительно пропущенную через фильтр противогаза, тоже не увенчалась успехом – понюхав её, кот лишь брезгливо тряхнул лапой и громким мяуканьем продолжал настаивать на празднике своему желудку. Чтобы его утихомирить и не рассекречивать мероприятие, пришлось нарушить принцип: «Кто не пьёт, тот не закусывает», - и выставить ему миску с едой.

            Ситуация изменилась в корне, когда один из «дедов»-ротный санинструктор достал из медицинской сумки на стеллаже пузырёк с валерьянкой. Продолжая насыщаться, Василий Филипыч пару раз настороженно повёл носом в его сторону, а когда пузырёк был откупорен, и подавно, прекратил набивать желудок (небывалый случай!) и весь обратился во внимание.
            Судя по тому, как недоверчиво лизнул он кусок сахара, который санинструктор окропил валерьянкой, Василию Филипычу за всю его помойную жизнь никогда прежде не доводилось иметь дело с этим успокоительным лекарственным препаратом.
            Эффект воздействия валерьянки на кошачий организм превзошёл все мыслимые ожидания. Лизнув сахар пару раз,  Василий Филипыч в мгновение ока изгрыз твердокаменный рафинад и как-то излишне суетливо стал умывать себя лапой. Даже не поглядев в сторону миски с едой, торопливо полакал он воду из предложенной ему плошки, обнюхал место на полу, где лежал сахар, тщательнейшим образом его вылизал - и началась гульба по полной программе.
            Нисколько не склонный раньше к играм, Василий Филипыч вдруг резво подпрыгнул на месте и стал носиться по всей каптёрке, как наскипидаренный. Умаявшись прыгать на стеллажи и обратно, принялся он кататься по полу и ловить свой хвост. Потом обвёл всех присутствующих глазами, ставшими чёрными из-за расширенных до края радужки зрачков, и устремился к ним с выражением непередаваемой любви на морде. В то самое время, когда он всем и каждому в отдельности неистовым мурлыканьем и ласками демонстрировал переполнявшие его кошачью душу нежные чувства, без малейших хлопот удалось облачить его в тельняшку и нахлобучить ему на голову берет с резинкой под подбородком.

            «Деды», употребив пару-тройку кружек бражки, и сами уже находились в прекраснейшем расположении духа, и веселье было в самом разгаре, как вдруг Василий Филипыч резко поскучнел, обнюхал вылизанный ранее пол и намного громче обычного стал требовать продолжения банкета, то есть, добавки успокоительного средства.
            Не успел санинструктор приготовить ему лекарство в виде двух кусков рафинада, щедро политых валерьянкой, как в дверь каптёрки кто-то забарабанил кулаком, и, к счастью для «дедов», послышался голос старшины роты:
      - Что за бардак? Быстро открыть!
            К счастью, потому что командир первого взвода в тот день заступил дежурным по штабу, и вечернюю поверку роты проводил прапорщик - сержант первого же взвода в недавнем прошлом, ставший старшиной роты после окончания полугодичной школы прапорщиков весной.
            Увидев Василия Филипыча, старшина искренне изумился неистощимости выдумки «дедов». Пошумев для порядка, он демократично продегустировал предложенный ему в кружке напиток и не стал допытываться о его происхождении. Полюбовался на выкрутасы ВасильФилипыча под воздействием валерьянки, реквизировал канистру с остатками браги и второй кусок рафинада, пропитанный полезным лекарственным препаратом, и погнал «дедов» на вечернюю прогулку.

            Во время вечерней поверки разведчики сонно откликались из строя каждый на свою фамилию, как вдруг старшина произнёс: «Василий Филипыч», - и в ответ раздалось кошачье мяуканье. Тут же сон у всех как рукой сняло, и не передать того восторга, с каким личный состав приветствовал появление кота во всей его красе.
            Открыв каким-то непостижимым образом захлопнутую дверь каптёрки, Василий Филипыч устремился прямиком к старшине и под общий хохот принялся обхаживать его со страстью пылкого и требовательного любовника.
            Пикантности ситуации добавляло редкостное сходство персонажей. Из-под сдвинутого набекрень берета у прапорщика выбивались рыжие волосы, под носом у него топорщились редкие щетинистые усы. За краткий срок своего старшинства прапорщик отъел приличную ряшку, и щёки у него торчали точь-в-точь, как у Василия Филипыча. Смахивали они между собой и комплекцией – старшина был мастером спорта по вольной борьбе, и как это обычно бывает у борцов,