О годах, проведённых в армии, можно рассказывать отдельно, ибо у каждого парня служба не была безоблачной, и каждый служил по-разному. И у Валерки бывали критические ситуации, из которых рядовой Валерий выходил с честью, не запятнав себя ни трусостью, ни предательством. Валерку невзлюбили младшие командиры и строили настырному салаге разные пакости. Он запомнил уставы армейской службы и служил строго по уставу, не давая себя в обиду. Физической силой и сноровкой природа его не обделила. Первый год ему приходилось отбиваться от старослужащих, пытавшихся унизить его, как салагу, но когда так называемые «деды» испытали на себе силу удара Валерки, а он мог одним ударом отправить любого нападавшего в нокаут и шутя отбиться от группы, превосходя нападавших в силе и скорости, от него постепенно отстали, и служба пошла спокойнее. В связи с тем, что у него в личном деле стояла отметка о восьмиклассном образовании, на него командиры не обращали внимания. Он был востребован как физически сильный исполнитель. Между тем Валерий не забывал утолять потребность в знаниях, и вскоре ему стала неинтересна полковая библиотека. Свободное от службы время он проводил в Лен комнате за чтением очередной книги. Как-то политрук поинтересовался, что солдат так увлеченно читает. Взяв из рук Валерия книгу и пролистав несколько листов, удивленно посмотрел на солдата.
«Верование народов Севера и шаманизм, как инструмент общения с духами предков»
– Тебе, зачем это знать? - глаза майора выражали явное удивление. – Ты где взял эту книгу?
– Зав гарнизонной библиотекой привезла из города…
– Ты бы лучше устав изучал…
– Какой из уставов Вам процитировать по памяти?
– Ты хочешь мне сказать, что знаешь все уставы на память?
– Для меня это не составляет труда, прочитав текст один раз, я его укладываю в голове на полочку и могу достать и процитировать в любое время.
И тут Валерка понял, что он зря раскрывает свои таланты перед майором, добра от него не будет! И решил как-то выкручиваться.
В этой ситуации нужно срочно включать дурака, что он и сделал.
– Только для этого, товарищ майор, мне нужен большой костёр и бубен с заячьей лапкой, иначе память не включается. Я уже пробовал у костра, но без бубна не получилось, а так я знаю, что я знаю, а вот рассказать не могу. Но, устав я, товарищ Майор, соблюдаю, - улыбнувшись во весь рот, Валерка рукавом гимнастёрки вытер несуществующие сопли и громко шмыгнул носом и скромно потупившись, принялся носком сапога ковырять пол в Лен комнате.
Майор брезгливо отвернулся, на его лице явно читались мысли:
- И на фига в армию берут таких придурков? Шаманом он хочет стать - дебил! Мысленно выматерившись , майор пошел по казарме в поисках следующей жертвы.
А Валерий сидел над книгой и удивлённо прислушивался к внутреннему состоянию: я правда услышал мысли майора, или мне показалось?
– Если это правда, то об этом и молчи! Тебя могут превратить в лабораторное животное!
Эта, неведомо как возникшая мысль , как молния, ударила Валерия по голове. Он, дабы унять вспыхнувшую боль, обхватил голову руками. Казалось, что, если он отпустит руки, то голова треснет пополам. Постепенно боль ушла, Валерка пошел к умывальнику и долго держал голову под струёй холодной воды. Старшина, оказавшийся рядом, подошел ближе и стал принюхиваться, как собака, надеясь услышать запах алкоголя. Но запаха не было.
Чтобы служба не казалась серой и скучной, Валерий заказывал себе сны, в которых он переносился туда, под фиолетовое небо, в город с красивыми зданиями черного цвета и серебреной отделкой, где окна переливались всеми цветами радуги, а за окнами кипела жизнь. С каждым сном он все ближе приближался к окнам, и его наконец-то увидели, раскрыли окна и принялись рассматривать. Нежные создания в полупрозрачных одеяниях, сквозь которые просвечивали, состоящие из округлых сегментов, тела, показывали пальчиками, напоминающими щупальца, на Валерку. Он увидел своё отражение в их восприятии и был поражен собственным уродливым видом.
Круглая голова, близко сидящие пуговки злых глаз, раздувающиеся при вдохе дырки ноздрей и кроваво красные губы! Когда они открывались, показывался ряд острых зубов и мелькающий за ними фиолетовый язык, то и дело облизывающий губы. Он сам себе казался ужасным. Тело так же выглядело уродливым и нелепым.
– Как это можно передвигаться на двух ногах? Ведь во всех мирах известно, что устойчивость сохраняется при трех точках опоры, а тут какое-то покалеченное тело, нет никакой округлости, и нет третьей ноги! Урод какой-то. Слышал он смешливые мысли из открытых окон.
У жителей страх отсутствовал. Их одолевало неудержимое веселье при разглядывание Валерки.
– Ой, вы гляньте – услышал Валерка мысль, вылетевшую из открытого окна – у него всего две руки! Вы представьте, как он будет, что-либо делать. Если он возьмёт инструмент, то ему нечем будет держать заготовку. И кушает он как животное, опуская голову в еду…
Валерию стало невыносимо слушать дальнейшие насмешки над собственным телом, и он вернулся из сна в реальный мир с голубым небом.
Там, где небо фиолетовое, он чувствовал себя чужим, и ему больше туда не хотелось.
Как-то когда за окнами казармы бушевала непогода, молнии золотыми стрелами разрывали густую тьму. В этот момент сон Валерки резко изменился. Он увидел громаду ворот, покрытых золотыми узорами растительного орнамента. В середине и по углам выпукло выделялись неведомые цветки, а в центре каждого цветка сверкал драгоценный камень.
У порога копошились мерзкого вида черви, пожирающие друг друга, и в то же время они искали щелочку, чтобы проникнуть туда, на ту сторону.
- Межуровневые ворота. - Мелькнула в сознании мысль.
И Валерка проснулся от грохота грома, рычавшего над сборно-щитовой казармой.
– Вот бы заглянуть за эти ворота, посмотреть, что там.
Это желание, зародившееся в нем, спряталось на дальней полочке в кладовой памяти, среди сокровенных мыслей, и иногда маленькой искоркой напоминало о себе.
Но, надо было служить, отдавая Родине долг. Валерка никогда не задумывался, какой долг и кому его конкретно отдать.
Отца, отдавшего воинский долг во время войны, в мирное время посчитали ненужным и бросили выживать на обочину жизни. Бросили в самую грязь общественного дна, не смотря на его самоотверженную службу.
Где он, и что с ним, Валерий не ведал, и всё реже вспоминал об отце.
Все когда-то кончается, кончилась и служба в армии. Валерий шагнул во взрослую жизнь, которая была гораздо серьёзнее того, с чем приходилось сталкиваться в армейских буднях. Но парень этого не замечал. Кажущаяся свобода пьянила, показывая далёкие горизонты с красивой жизнью.
– Ну и что из того? Что здесь и сейчас не всё благополучно. Зато когда построим светлое будущее, всем будет хорошо! – любил повторять он, пока не понял, что говорит слова отца, мечтавшего, что после войны наступит рай на земле.
Отец считал, что все люди, выжившие в войне, познав зло, станут лучше и добрее друг к другу и построят долгожданный светлый мир - мир мечты всех людей, испытавших тяжесть войны.
И вот ныне Валерка повторяет мысли отца, который от доброты, заботы и уважения окружающих его людей, исчез из жизни.
Валерий занялся образованием.
Работая на одном из номерных комбинатов, поступил на базе восьми классов в вечерний техникум. Освоил программу четырех лет за два года, защитил дипломную работу и тут же поступил в институт.
Валерка не думая о последствиях критиковал и исправлял технические решения старших, по положению, товарищей, он не задумывался, что этим подрывает авторитет руководства. От него вскоре избавились. Лишний раз подтвердив основную мысль коммунистов: нам не нужны талантливые - нам нужны исполнительные.
И вскоре на этом комбинате он уже бегал по цеху молодым инженером, но это продолжалось недолго: его перевели в закрытое конструкторское бюро, где, впрочем, он не удержался и вскоре его уволили.
Неисповедимы пути Господни. Валерию в конструкторском бюро создали невыносимые условия, начальство одолевало несущественными придирками, медленно но, неуклонно подводя дело к тому, чтобы уволить его по статье.
Валерка это понял, не желая портить биографию, уволился по собственному желанию. Семьёй он себя пока не связал и был свободен в выборе работы.
Но, долго ему отдыхать не дали.
И как то в первой половине дня, когда сквозь распахнутое окно врывались яркие лучи солнца, в комнату общежития, где он размышлял лёжа на койке, вошли два странных человека неопределённого возраста, одетых непривычно для этих мест. Одежда из ткани, отражающей солнечный свет, заполняющий комнату, не имела ничего общего с теми серыми пиджачками, в которые одевалась основная часть молодого, трудового населения.
Народ бегал на работу в пузырящихся на коленях брюках, пошитых из материала, который не держала стрелок, и в клетчатых рубахах, расстёгнутых на груди. В галстуках и белых рубахах на службу ходили только чиновники из управления.
А посетители выглядели иначе. Нечто неуловимое отличало их от окружающих людей. Оба посетителя синхронно прикоснулись к серым, бархатным скуфейкам, покрывающим их головы, из-под которых на мощные плечи стекали серебряным водопадом прямые волосы, и произнесли тихими, приятными голосами:
– Будь благословлен.
Валерка не понял как, но из него, помимо его воли прозвучал ответ:
– Да будет так!
Он, произнеся эти слова, удивленно смотрел на посетителей, которые деловито усаживались за стол.
Валерка в комнате находился один, самая середина рабочего дня, и весь народ из общаги вкалывал на производстве. Валерке в отделе кадров намекнули, что пора съезжать и освобождать койко-место.
Он перед приходом посетителей как раз думал над вопросом: куда податься в поисках работы? И тут к нему в комнату пришли люди, которых он прежде никогда не видел, даже в снах-путешествиях.
Волнения не было, Валерий с интересом смотрел на амулеты, украшающие посетителей.
Семиконечные звезды красовались в центре белоснежных рубах, стоячие воротники которых были туго застёгнуты на мощных шеях. Серебряные цепи, трижды обернутые вокруг шеи, свисали на широкую
Кто они, зачем приходили? Но ясно одно, нужно уезжать и искать человека.
В голове вновь возник голос:
– Ноги тебя приведут в нужное место. Не удивляйся, там нужен инженер - механик, а это твой профиль. И отныне тебе дано слышать мысли других людей. Не старайся слушать всё, учись заглушать то, что тебе не нужно. И вообще, старайся заглядывать в чужие головы как можно реже. Только в случаях крайней необходимости. Там есть такое, что ты начнешь ненавидеть всех людей, а этого не должно быть. Учти, мысли – это еще не поступки. Учись различать.
Голос в голове стих, а Валерий пошел собирать вещи. Делать ему тут больше нечего. Впереди его ждали неведомые события.
