А про нас говорят,
Штормовые моря,
И волна голубая поёт.
Вечерело. В третьей точке, где на бочке стоял корабль первого ранга «Березина», стоял полный штиль. Волны Средиземного моря лениво плескались о крутые борт флагмана 9-й бригады УВФ, временно входящего в состав 5-й Средиземноморской эскадры.
После того, как ККС «Березина» пришла в Средиземку на свою первую боевую службу, НАТОвский и 6-й американский флот, стали подтягиваться в 3-ю точку где она встала на бочку. С палубы корабля было хорошо видно что на своих кораблях делали американские моряки. На палубе своих кораблей они, морально разлагаясь, пили пиво, курили и загорали...почти, как советские офицеры ККС "Березины".
Если бы не флаги разных стран, что гордо реяли на мачтах, то отличить где, чей корабль было бы практически невозможно. Хотя, различия были - советские офицеры, коих на «Березине» было 46-ь человек на 300-о матросов, набирались на боевой службе сил и здоровья, а натовцы и американцы: в наглую разлагались и загнивали. Но не все — на юте американского фрегата, стоящего лагом к "Березине", на который утром вертолётом доставили шлюх, несколько негров, под присмотром военной полиции, драили палубу.
Интересное кино получается — негры драят палубу в виде наказания, а советские матросы этим занимаются ежедневно не только добровольно, но и к тому же ещё и бесплатно. Да и со шлюхами на боевой службе, на советских кораблях был напряг. Хорошо, если подойдёт плавучий госпиталь «Кубань», тогда можно будет и с медсёстрами пошалить... но не бесплатно.
Это, только, скучающие в Севастополе жены офицеров и мичманов раздвигали ноги бесплатно, награждая триппером личный состав Краснознаменного Черноморского флота. А на Кубани бесплатных честных давалок не было. Всё в этом мире имеет свою цену. Но пока «Кубани» не было — офицеры в точке, дурея от безделья, грозили миру ядерной мощью своих ракет, которые должны были передать ТАКР «Киеву».
Тихая и почти мирная жизнь. Солнце, воздух и чистая, почти, фиолетовая вода. Живи и радуйся, так нет же, угораздило флагману 9-й бригады УВФ, сначала потерять свой якорь, с якорь цепью, а потом ещё и загореться. После этого НАТОвцы и американцы, выбросив в панике за борт своё имущество, спешно покинули точку.
Пришедший с Союза СС-24 якорь цепь с якорем не нашел, но пожар потушил. А тут и новый 1979 год подошел. По этому поводу матросов накормили дохлыми синими утками, пюре из сухой картошки и серыми сухарями с мучными червями (стасиками)... тут-то всё и началось.
Матросы вошли в столовую, мичмана уже заняли свои места и с недовольным видом ковырялись в тарелках. Причину их недовольства можно было понять — мало того, что они кормились с одного камбуза вместе с матросами, так их ещё и лишили своей кают-компании. Фактически приравняли к матросам. Недаром годки их за людей не считали — переделанный матрос, не доделанный офицер. Но этот обед даже их вывел из себя, что уж там говорить о матросах годках. Матросы уселись за баки (столы), бачковые принесли бачки и годки сидевшие в начале бака очешуели. Если флотский борщ, сваренный из консервированных овощей и кислой капусты, как-то ещё можно было есть, то вонючее пюре из сухой картошки и дохлая недоваренная утка с сухарями с мучными червями (стасиками) в рот не лезли. Поднялся глухой ропот. В призрачном паре тошнотворного пюре замаячил призрак лейтенанта Шмидта с крейсера «Очаков»...
Но бунта не случилось, на корабле ККС «Березина» служили не какие-то там затурканные царским режимом матросы, а идейно выдержанные комсомольцы и коммунисты верящие в торжество социализма и победу коммунизма. Разрядил накаляющуюся обстановку Яша Слизкой, годок прикомандированный на ККС «Березину» с ПМ-56.
— Пошли, братишки, в шхеру, побакланим там, — поднимаясь из-за бака, сказал он.
— К ебени матери, эти помои! Пошли!! — хором выдохнули годки и отправились в шхеру жарить картошку и пить шило. Обед всё же.
По дороге они зашли в офицерский склад, где запасливые офицеры ККС «Березина» хранили свои запасы, купленные в Севастополе... чтобы и на боевой службе ни в чём себе не отказывать. Отжав завесы (так не нарушается целостность печатей и замков), годки сняли бронированную дверь, которая охраняла офицерские продукты, пришкеренные от личного состава корабля. Это был Елисеевский магазин в миниатюре: копченные окорока и колбасы, сыры, мясные консервы, селёдка в банках пряного посола, шоколад, конфеты, мука, картофель, сахар, сухие дрожжи, овощи, фрукты и самое ценное - коньяк и вино. Затарившись всем понемногу, годки повесили на место дверь и покинули склад.
В Советском Союзе частной собственности не было и быть не могло. И уж тем более никто не имел право хранить на боевом корабле свои личные продукты. Получался конфликт интересов: офицеры хранили свои продукты на складе, который не только охранялся матросами, но и обслуживался ими - те следили за температурным режимом, светом и за пожарной безопасностью этого склада, взамен не получая ничего. Вопрос... как быть с социальным равенством и братством, о котором на каждом шагу кричали замполиты? Мало того, что офицеры числом 46-ь харь, не принимали никакого участия в погрузочно-разгрузочных и других корабельных работах, они ещё и обжирались втихаря в своей кают-компании. А это не порядок.
Советские офицеры считали себя уже элитой флота, которая ни в коем случае не должна быть ущемлена в своих правах питаться, в своей кают-компании с меню и гарсунщиками (лакеями), как в ресторане. Иначе они за 25-ь лет могут подорвать своё драгоценное здоровье, которое так нужно их Родине, которую они в скором времени, нарушив свою присягу, предадут.
Но те события произойдут в недалёком будущем, а сейчас, затарив свой склад купленными в Севастополе продуктами, они чувствовали себя элитой флота, при виде которой обсераются все бравые вояки кораблей НАТО. И надо сказать было чего бояться, мало ли что взбредёт в голову командиру атомного ракетоносца или замполиту БПК. Пульнёт в белый свет, как в копеечку или корабль угонит. С тех флотских распиздяев станется. Недаром офицерами алкоголиками забито психиатрическое отделение Севастопольского госпиталя.
Заборол защитников Родины проклятущий зелёный змий, вместе с белкой. Вот их там в отделении и лечат серой и антабусом, а самых борзых - санитары ещё и бьют залитыми свинцом шлангами… чтобы служба раем не казалась. В дурдоме не на боевой службе, там не подуркуешь.
В клюзах эолом посвистывал ветер. Смеркалось. Металлическая дверь шхеры тихонько скрипнув приоткрылась и на грузовую палубу безмолвными, смутными тенями выскользнули пьяные, но сытые годки... и столкнулись с лейтенантом снабжения Пискуном, отвечавшим за продовольствие на корабле. Неожиданная встреча, тот как раз нёс замполиту продукты и коньяк, намереваясь провести с ним нескучный вечерок.
Правду в народе говорится: «Не смешите Бога — не стройте планов». Как раз тот случай.
Какая драма. Обладал бы я даром слова, как Вильям Шекспир я бы описал ту случайную встречу в стихах. Но не сподобил меня Господь стихи писать на уровне Шекспира и, потому, я её опишу в прозе:
По грузовой палубе, освещенной тусклыми лампочками, корабля комплексного снабжения «Березина», грохотали шаги бегущих людей. Эти шаги отдавались похоронным звоном в голове у лейтенанта снабжения Пискуна, который бросив свои продукты, подсвечивая себе подбитым глазом, возглавлял тот призовой забег. (Промежуточный приз — его здоровье). За ним, не матерясь, держа равнение налево (как учили на строевой), бежали разъяренные старослужащие (годки)... Бежали, не матерясь, молча отсапываясь: сосредоточившись на призе, который вихляя раскормленной жопой, суетливо бежал перед ними.
«Поймают, точно выбросят за борт... бежать... бежать...», — металась в голове у Пискуна шальная мысль. До офицерского коридора и каюты замполита бч-5 Полянина, куда он так стремился попасть, ему осталось пробежать совсем немного... Но вот, только кто же ему даст до неё добежать? Годки дышали ему в затылок выхлопом свежо-выпитого шила и вот-вот должны были его прихватить через анус за гланды.
Впереди что-то показалось и Пискун, присмотревшись, увидев трап, что вел в офицерский коридор. Он, собрав свои последние силы, припустил, как раненый в жопу стайер. Ему чудом удалось оторваться от годков и он, мухой взлетев по трапу, оказался в офицерском коридоре. Увидев спасительную дверь, он вцепился в ручку и стал с силой её дёргать. Дверь открылась, и Пискун с догнавшими его матросами ввалились в каюту.
— Помогите, спасите.., — прохрипел лейтенант из-под кучи тел навалившихся на него.
— Не отвлекайтесь, товарищи матросы, не отвлекайтесь... Если я вам мешаю, то я могу выйти, — поднимаясь с коечки, сказал пьяный как чоп замполит Полянин.
— Игорь Аркадьич, ты что... спаси меня!! Они же меня убью-т-т-т!! — заверещал недорезанной свиньёй Пискун.
— Одним лейтенантом больше, одним меньше...не велика потеря для флота, — философски заметил Полянин. — Вы, товарищи матросы, тут его кончать будете или отведёте на шкафут? Советую привязать к ногам этого шланга какую-нибудь болванку и смайнать его нахуй в море... И не мешать мне отдыхать.
— Он нас червивыми сухарями кормит, товарищ капитан третьего ранга, — остывая, сказал кто-то из годков. — А сам, падла, копченый окорок с белым хлебом жрёт и коньяк пьёт.
— Они у меня всё забрал-и-и-и, — заскулил Пискун.
— Это вы, товарищи матросы, зря сделали, коньяк вам вреден, а вот сухари с червяками вам есть полезно. Страшны не те черви, что вы едите, а те, что вас едят. Запомните это. Что там вам осталось; меньше чем полгода служить? А вот нам офицерам ещё служить и служить и нам наши желудки беречь надо. Понимаете, о чём я вам тут толкую?
— Не понимаем...
— Да что же тут не понятного — кто на что учился. Отслужите, выучитесь и тоже будете гнобить своих подчиненных. Круговорот насилия в природе. Так понятно?
— А как же быть с тем, что все люди равны?
— А так и быть – равны все, но есть те, кто всех ровнее. Особо избранные. Вы что маленькие и не понимаете того, что всегда прав тот, у кого больше прав?
— Ты, замполит, что нам пизду в лапти обуваешь или провоцируешь? – не выдержал Лева Давыдов, прикомандированный годок с ПМ-9.
— Ты Давыдов, не хами старшим по возрасту, твоя какая служебная обязанность на корабле? Избивать лейтенантов? Нет, ты стоишь на штатной должности старшины команды ВТМ, ты должен ебать молодых. А вы что делаете…? Пиздите этих ушатых. Жалости и совести у вас нет. Они и так по кораблю шоркаются затурканными духами, старпом их ежедневно дрючит, а ту вы ещё их по ночам на шкафуте избиваете. Отечески прошу – прекращайте. И вообще, касается всех — не будете ебать молодых — спущу я вас всех в мартобре. Будем считать, товарищи матросы, что политинформация закончена. Заберите из моей каюты это обосранное чмо, воняет. И не борзейте. Буза не в ваших интересах и не в моих. Свободны.
Наступило утро нового 1979 года. ККС «Березина» готовился к учебным стрельбам. Зная, что можно ожидать от той плавучей катастрофы (так его стали называть моряки), годки ушли в шхеру
