-Егорка?! - зову я сынишку. - Егорушка, ты где?
Я вижу Егоркину макушку за ближайшей тумбой на перроне вокзала, но делаю вид, что мы «потерялись». Сыну нравится эта игра. И мне тоже. Встаю, иду «искать» в противоположную сторону. Он с воплем выбегает из укрытия, тычется носом в джинсы – нашёлся. Спустя минуту, снова исчезает, а я погружаюсь в воспоминания.
«Мне - шестнадцать. Я – маленькая, худенькая девчонка, и прозвища у меня два, Катя-галка и Катя-мышка. Галка потому, что я действительно похожа на худющую, длинноногую взъерошенную птицу. А мышка, потому, что маленькая, серенькая, в уголке прячусь и сухарики грызу.
Мне шестнадцать и любовь у меня приключилась необыкновенная. Зовут моего парня Егор. Он на год старше меня, взрослый и красивый очень. Как чёрт! Ну, не ангел же?
Какой из Егора ангел? Парень самый крутой во всем районе! Но заметил меня, Катьку-детдомовку! Подошёл на танцах, и я выдала! Танцевала так, что у всех парней челюсти отвалились.
И был у нас год сумасшедших свиданий, с букетами мокрой сирени, с одним на двоих бубликом и объятиями под дождем. Недавно он меня впервые поцеловал. Губы его пахли ванилином. Булки, что ли ел, от меня втихаря? Было смешно, щекотно и непонятно. Чего там се находят в этих поцелуях, какие там бабочки в животе? У меня ничего там крылышками не затрепетало.
Мне учиться надо. Всю жизнь мечтала быть воспитательницей в детсаде».
- Егорка! – сынишка снова куда-то запропастился. – Будь рядышком!
Опять эти воспоминания. Семь лет прошло, а я все возвращаюсь и возвращаюсь в то пресветлое лето.
«Егору скоро в армию. Я знаю, что буду ждать. А как же? Он, правда, не просил ещё меня об этом. Но сегодня скажет, точно! Потому, что он пригласил меня на свидание. На необычное. Он уезжал на неделю в Орёл и перед этим хотел сказать мне что-то очень важное. И назначил встречу на вокзале. У второго выхода, возле тумбы».
Достаю салфеточку, долго и тщательно вытираю яблоко, вытираю Егорке нос, и я снова в воспоминаниях о том июньском дне.
«Я стояла у тумбы полдня, вечер и ночь прихватила. Он не пришёл. Не пришёл! Я не могла прозевать никак. Ни на минутку не отходила. Мне очень хотелось «по делам», но терпела и ждала, а Егор не пришёл.
Потом училась. Тупо ходила на лекции, тупо смотрела в окно и думала: почему он не пришел? Он же любил меня! Булки за пазухой таскал? Таскал! На танцах ни одного мальчика не подпускал? Не подпускал! Букеты носил? Носил. И не трогал!
Однажды, правда, пригласил меня домой. И я пошла. Мама его была не против! Это было здорово. Ведь интернатских в округе не любили со страшной силой.
Она приняла. Чай поставила. В голубенькие блюдечки наложила джем. Потом ушла к соседке.
Я видела, как изменился Егор, как весь напрягся, подобрался. Мне-то уже не пятнадцать, год встречаемся, но я сжалась и не знала, что делать. Бабочки в живот… залетели.
Он пригласил меня на танец и дотанцевал до дивана. Но, увидев мои широко открытые вопрошающие глаза, просто осторожно опустил на диван и ушёл за соком. Не было у нас ничего. а могло бы. Пожалел.
На прошлой неделе ниточкой измерил мой пальчик. Просто играючи. А я то знала - купит колечко! Купит! А он не пришёл.
Почему-то шло время, а мне было только хуже. Как будто не существовало на земле других мальчиков? Для меня – не существовало.
Я устроилась дворником в больницу. Стригла кусты, мела дорожки и училась. Однажды увидела Антонину Егоровну. Егорову маму. Она выходила из лечебного корпуса, посмотрела на меня, и прошла мимо. Всё равно рванула следом за ней.
- Как Егор?
В ее глазах мелькнуло какое-то непонятное чувство, после чего сухо ответила:
- Женился, - и пошла, медленно, осторожно с худыми лопатками, выпирающими из серого, такого знакомого мне платья.
Женился…»
- Егорка, сыночек? Не убегай далеко, через десять минут посадка на наш поезд.
Егорка исчез из поля зрения незаметно. Ноги подкосились. Сынок! Вокзал, баулы, цыгане.
- Егор! - закричала я, как раненая птица! - Сыночек!
И… лицом к лицу столкнулась с Егором! С Егором из воспоминаний.
- Тут я! - ничего не поняв, ошарашено ответил Егор и спросил. - Сын пропал?
- Сын!
Егорка с диким воплем подбежал к нам и ткнулся мордашкой в мои руки.
- Мама, а я у аквариума был, там такие рыбехи! – показал руками, какие там большие рыбины.
Я обессилено села на лавку, где по обе стороны от меня стояли два Егора. Одному двадцать пять лет, другому – три. Оба – любимые. Оба - мои.
- Ты замужем?
- Ну, вот же, сын!
- А почему Егор?
- Да, потому что… - я невольно замолчала.
- Катя, а почему тогда не пришла? Я тебя ждал.
- Не ври, я до полуночи стояла, - посмотрела на него, как на врага. - Вот тут, у этого входа, у этой тумбы! Вот!
Он смотрел на меня, и бледность начала заливать его щёки
-Я тоже стоял... у тумбы. У другого входа, только с обратной стороны, с южной. Я ждал и ждал, ждал и ждал.
- А я тут вот, с северной! Ждала и ждала, ждала и ждала.
Объявили осадку на его поезд. Он растерялся, рванул за ручку чемодана. Потом полез в карман, достал визитку.
-Вот, держи! Ты позвони! Ты только позвони мне, я найду тебя! - и побежал к платформе, на ходу оглядываясь.
Потом вернулся, обнял, поцеловал как-то странно, в лоб. Стиснул Егорку и снова побежал.
Наш поезд отправлялся через пять минут. Я взяла сумку и потащила сынишку к своему составу. Визитка выпала из онемевших пальцев. Могла поднять ее, но не подняла. Могла и не подняла. Ветерок кувыркнул её раз, второй. Нам нужно успеть к седьмому вагону.
- Мам, а билетик?
- Нет, сыночек! Этот «билетик» в прошлое, а нам с тобой надо… в будущее.
Пыльно тут, что ли? Почему слёзы бегут? Почему не просто бегут, а катятся ручьём?
- Как дела? – муж Олег встречал нас счастливый и радостный, будто не видел не неделю, а год.
Мне сунул огромнейший букет и зацеловал Егорку.
- Ой, пап, мы лещей ловили, сеновал обживали, пироги лепили, - сынишка встрепенулся. - На вокзале мы встретили моего тёзку. Он дал маме билетик, а мама его потеряла. Очень плакала.
- А как звали дядю? – спросил Олег и посмотрел на меня странным взглядом.
- Так тоже Егором! Он сам подошел! – ответил сынишка, удивленный вопросом отца.
Я только пожала плечами. Что я могла сказать?
- Ладно, сынок, захотела бы мама, подняла бы билетик, правда? - Олег решил успокоить сына.
- Да, папа, - Егорка «солидно» по-взрослому кивнул головой. - Правда, захотела бы, подняла.
Ночью я заболела. Меня бил крупный озноб, а перед глазами стояли тумбы. С южной и с северной стороны перрона.
Один вокзал. Один день. Две жизни.
Вот что происходит, когда топографический кретинизм сразу у обоих. Я как-то остановок пять шла пешком потому что кавалер неправильно сориентировался где он меня ждет, ну и ему пришлось идти столько же До сих пор такая фигня, ну хоть по дороге в ЗАГС не заблудился - и то хорошо. А вообще - уезжал на неделю, мог потом узнать почему не пришла. Да и поискать на перроне никто не мешал. Так что "Правда, захотела бы, подняла". Значит так хотел жениться. Не известно как бы сложилось.
приглашает авторов присылать свои работы (большая проза, малая проза, поэзия, литература для детей, сказки, фантастика, драматургия, эссеистика, публицистика, журналистика, литературная критика, романы, повести и романы нон-фикшн).
Журнал имеет давнюю историю, среди авторов, как классики современной литературы, так и начинающие литераторы.
Журнал распространяется, как в России, так и в Европе, в США и в Израиле.
Ежегодно лучших авторов журнала выдвигают на конкурс Международной литературной премии "Российская премия".
Для участия в проектах издательства заполните анкету на сайте:
http://ros-kolokol.ru