— Даже если я смогу отправить сообщение Эль-Ронту, меня тотчас обнаружат, — сказал Аргон. — Я уже объяснял. Вся надежда на тебя. Поднимись вон на тот холм, на возвышении сигнал передать легче.
— Я не знаю, как это делается, — твердил Маура.
— Вспомни тот случай у переправы. Просто посылай. Получится само собой. Бан, ты останься здесь, на стоянке, вещи посторожите вместе с Роиром, когда он вернется. Я пока за хворостом пойду.
Я вопросительно взглянул на хозяина, ожидая от него подтверждения или опровержения этого указа.
Маура молча кивнул мне. Затем, передернувшись и сжав плечи, направился к одинокому холму, на котором виднелись какие-то каменные обломки.
Набрав на опушке полный подол крупных подосиновиков, я вернулся на берег. На нашей стоянке дымился догорающий костер и было пусто — хозяин, видимо, еще не закончил со своим неведомым важным заданием, Аргон еще не возвращался с хворостом, а наш вечно недовольный го́нец тоже куда-то исчез, хотя вроде бы отлучался только по нужде.
Не успел я упрятать добычу в свой мешок, оставленный в лодке, как из лесу послышался какой-то шум. Обернувшись, я увидел, как из гущи деревьев стремглав выскочил мой хозяин, будто за ним гнались десятки разбойников. Раскрыв рот, я наблюдал, как он с невероятной скоростью несется через поляну. Оказавшись у нашей лодки, он принялся судорожно отвязывать ее.
Я напрасно ожидал, что он как-то объяснит свое странное поведение.
— Вылезай, быстро, — скомандовал он мне, сам забираясь в лодку.
В полной растерянности я застыл на месте.
— Вылезай, идиот!
Он легко подцепил меня за грудки и выкинул на берег, тут же начав отгребать. Но в своем шоковом состоянии я крепко-накрепко уцепился снаружи за борт обеими руками, волочась за лодкой. Скоро я был уже по горло в воде, но не сдавался, глядя на хозяина полными отчаяния глазами. На какой-то миг, видя его холодное лицо, я поверил, что он позволит мне утонуть.
Грязно выругавшись, он за шкирку втянул меня обратно, бросая мне запасные весла:
— Греби!
И, через несколько секунд:
— Черт, да не в обратную же сторону!
Маура греб изо всех сил, ловко орудуя тяжелыми веслами, и лодка неслась против течения, как стрела. Скоро его светло-серая туника потемнела от пота и брызг, а длинные пряди волос облепили взмокший лоб.
— Не на меня смотри, баран, мы же не на прогулке! — раздраженно прокричал он мне сквозь шум воды. — Назад смотри, нет ли погони!
Он продолжал грести, как заведенный. Примерно через час справа показались отвесные скалы. Шумно выдохнув, он сбавил скорость:
— Добрались.
Устало подгребя к суше, он бросил весла на деревянное дно и развалился на спине, глядя в пасмурное небо.
Дрожа и клацая зубами от холода, я смотрел на небольшие пятна крови на его штанах и тунике — и обычные красные, и темно-вишневые с коричневатым оттенком.
Искоса оглядев мою жалкую промокшую фигуру, он подбросил мне мой вещевой мешок:
— Переоденься.
Сам он тоже стянул испачканную одежду, и я убедился, что на его теле не было свежих ран.
— Вы… их убили? — едва слышно спросил я.
— Нет, конечно, — ответил он, быстро накидывая сухую тунику. — Слегка ранил, чтобы не смогли догнать. Не волнуйся, Баназир, я не сошел с ума.
Он перекинул свой мешок на берег.
— Лодка мне больше не нужна. Возвращайся. И не смотри на меня так. Возвращайся к Аргону и Роиру, не прикончат они тебя. Объяснишь, что по ошибке за мной поперся. Теперь нет Эль-Орина, ты свободен от его угроз.
— Нет, хозяин. Я с вами пойду, — возразил я, как можно увереннее.
— Тьфу ты! Прицепился, что твой клещ, — отдуваясь и вытирая лоб, произнес он. — Пересидишь спокойно в Гоне. Уходи. Последний раз тебе говорю.
Я молчал, опустив голову. Почему-то мне казалось, что хозяин должен оценить мою преданность. Как же я ошибался.
— Приказываю тебе, раб! — его голос обрушился на меня, как удар хлыстом. — Возвращайся!
Весь сжавшись, я глотал текущие по щекам горячие слезы.
— Не могу, хозяин.
После этой фразы я внутренне приготовился к тому, что он убьет меня за неповиновение.
— Да я за тебя же, дурак, волнуюсь! — выкрикнул он, в сердцах пнув борт лодки. — Никого не подумал бы тащить с собой, и уж тебя-то — в последнюю очередь! Ладно, — отчаявшись, махнул он рукой. — Пожалеешь, а будет поздно. Помоги вытянуть лодку.
Не веря своим ушам, я медленно поднялся с сырой земли.
Такая юркая в воде, на суше лодка оказалась гораздо тяжелее. Мы дотянули ее до ближайших колючих зарослей и втолкнули глубоко в темную гущу веток.
— Все, — заключил хозяин, отряхивая ладони. — Идем, надо найти хорошую пещеру, где можно будет укрыться и переночевать.
Теперь он говорил совершенно спокойно, как будто все шло своим чередом, будто не было нелепого нападения на наших товарищей и последовавшего за ним стремительного побега, будто не кричал он на меня только что.
Мы вскинули на плечи свои мешки и как можно быстрее пошли в сторону скал.
Наступили хмурые зимние сумерки, и Маура развел костер в обнаруженной нами довольно уютной пещерке неподалеку от обрыва. Нам повезло, что зима в том году выдалась относительно теплая, а не то бы мы промерзли до костей — у нас было всего по одной меховой накидке, а моя плотная шерстяная туника уже почти прохудилась.
Сев на один из разбросанных повсюду булыжников, Маура стал помешивать толстой веткой хворост, пока тот весело не затрещал; затем отложил ветку в сторону и резко поморщился, схватившись за предплечье.
Я тревожно взглянул на него.
— Вам больно?
Он с силой растирал левое плечо и сведенную судорогой руку.
— Целый день ныло, — пояснил он. — То ли на дождь, то ли от гребли.
Приблизившись к нему, я протянул руки, но тут же нерешительно отвел их.
— Я тебе позволяю себя коснуться, Бан, — тяжело вздохнув, разрешил он согласно обычаю, но затем продолжил: — И плюнь ты уже на эти сословия, не до того сейчас. Ты не раб, я не хозяин. Мы просто два путника. Товарищи. По несчастью, если хочешь.
— Но… как же так, хоз…
— Хватит. Зови меня по имени.
Я испуганно помотал головой.
— Ладно. Зови меня, как угодно, но только не веди себя, как привык. Отвыкай от рабства. Тебе это когда-нибудь пригодится. Ну же.
Мои заскорузлые пальцы несмело дотронулись до его плеча, где из-под сползшего ворота туники на упругой коже виднелась длинная белая полоска шрама, и вжались в плоть. У Маура вырвался негромкий стон, и он откинул голову назад, накрывая мои руки влажными змейками волос. Я снова испугался:
— Простите, я слишком сильно…
— Нет, так и надо, продолжай, пожалуйста, — ответил он, снова принимая нормальную позу. — Мне потом легче будет. Нажимай сильнее.
Поверив ему, я возобновил прерванное занятие, стараясь сохранять осторожность в движениях. Инстинктивно дотронувшись и до второго плеча, я по реакции Маура понял, что ему это приятно, и продолжал уже более уверенно и ритмично.
— Спасибо, — произнес он несколько минут спустя.
— Это помогло? — спросил я озабоченно.
— Очень, — ответил хозяин, вставая и с облегчением распрямляя спину. — Хоть для чего-то ты годишься. Вот черт, — осадил он себя. — Уже и сам привык. Поди-ка сюда.
Он взялся за мои плечи и своими крепкими руками сделал несколько сильных, но при этом достаточно бережных разминающих движений. Я не смог сдержать стона удовольствия.
— Вот так. Ты мне, я тебе. Взаимопомощь. Понял?
— Понял, хозяин.
— Эх! — досадливо махнул он рукой. — Ладно, я выйду ненадолго. Заодно и осмотрюсь.
— Я с вами, — вскочил я.
— Нет, кто-то один должен остаться в пещере, сторожить наши вещи. Мало ли кто здесь бродит. После выйдешь, а я буду сторожить.
— А мы здесь заночуем? — зевнул я, осознав, как устал за этот долгий день.
— Здесь, конечно. Разве что ты успел присмотреть местечко получше, — подмигнул Маура.
Он отодвинул длинные сухие жерди, которые до этого насобирал вокруг пещеры и прислонил ко входу, чтобы снаружи не было заметно огня, и, повернувшись, растворился в ночи.
Оставшись один, я уселся у костра, настороженно прислушиваясь к каждому шороху. Где-то очень далеко послышался высокий протяжный вой, но не волчий, а какого-то другого животного. Я съежился, обняв руками колени и не отрывая глаз от черного проема. Как всегда во время ожидания, минуты тянулись до невозможности долго, размазываясь вязкой пеленой страха.
Наконец Маура вернулся, бросив взгляд на лежащие на полу сучья.
— Ведь забыл же закрыть перед уходом! — сказал он, сердясь на самого себя. — Вокруг тихо. Можешь выходить.
Снаружи было холодно и пустынно. За дальними скалами снова послышался тот самый противный вой и какое-то тявканье, заставившее меня боязливо поежиться. С радостью обнаружив несколько островков зарослей совсем близко от пещеры, я как можно быстрее сделал то, за чем вышел, и юркнул обратно под прикрытие каменного свода.
Мой хозяин сидел в тепле пещеры, раздетый до пояса, с аппетитом отрывая зубами от куска вяленого мяса, и закусывая его сохранившимся черствым хлебом. Не прервав своего ужина, он головой указал мне на вход, напоминая заслонить его. Я кое-как расставил жерди и прошел к костру. Маура кивнул и промычал что-то с полным ртом, довольный, что я понял его.
В этой обстановке, в зловещих отсветах, глазам моим вдруг предстал дикарь, трясущий огненными космами над добычей, способный разорвать на куски каждого, кто осмелится подойти слишком близко и переступить запретную черту. Круг адского пламени, посреди которого восседал на троне неприступный и необузданный некто, чью обнаженную кожу лизали полыхающие языки. Меня и притягивало, и отталкивало это зрелище; чужое, жуткое. Это не был тот, кого я знал и любил. Я не хотел его видеть таким.
— Бан, ну садись уже, чего ты там маячишь? Еды пока хватает — я захватил еще немного из других мешков, идти ведь долго. — Он протянул мне толстый ломоть хлеба с положенной сверху полоской мяса.
Видение исчезло безвозвратно.
— А… кто там воет внизу? — спросил я, пытаясь поудобнее устроиться на булыжнике. — Не волки вроде…
— А, эти… — Маура вытер лоб тыльной стороной ладони. — Я в Карнин-гуле про них от парней из Рокны слышал… Шакалы, кажется, называются. Они только ближе к южным местам водятся, там, где степи и всякое. Поменьше волка и трусливые, на людей обычно не нападают. Не волнуйся, сюда не придут, по скалам не влезут. Когда спустимся, придется, конечно, ночью на страже стоять. По очереди будем. Хорошо все-таки, что нас двое. Мне тоже иногда нужно будет поспать.
Я слушал его, чувствуя, как сжимается сердце. Он заметил.
— Что случилось? Уже боишься?
— Мы совсем одни здесь...
Тонкие брови на миг сошлись у переносицы; затем он едва заметно улыбнулся. Его рука протянулась и мягко, успокаивающе легла поверх моей.
— Мы вместе.
Поев, он поднялся и забросал пол до самого входа в пещеру небольшими сухими веточками, тоже собранными заранее.
— Зачем это? — поинтересовался я.
— От незваных гостей. Если кто-то ночью даже очень осторожно зайдет, на одну обязательно наступит.
Он расстелил одеяло и улегся на нем, вытянув ноги, однако оставил место и для меня. Я для пробы наступил на одну из веточек. Действительно, хрустит. И, успокоенный, присел возле Маура.
