убежали? — прошептал я в полутьме, косясь на затухающий костер. — И за что вы их… так?
— Ну, Роир просто подвернулся некстати, и видел, как я Аргона в ногу ранил, — виновато ответил хозяин. — Мне нужно было и его как-то задержать, чтобы не мешал уплыть. А Аргон… — взор его затуманился. — У меня ведь так и не получилось отправить Эль-Ронту весть о гибели Эль-Орина. Но я случайно… Я это очень четко увидел. В его, Аргона, голове. Это был приказ. Задание. Не знаю, от кого, но оно там было.
— Что… было? — осмелился спросить я, когда тягостное молчание затянулось.
— Приказ меня убить, — наконец открыто признался Маура, поворачиваясь и взглянув на меня в упор. — Думаю, он тоже сообщник Эль-Калад и шпион. Может, и был им изначально. Подумай, как подозрительно он вел себя в последние дни. Из Риммата с нами уплыл — для прикрытия. И привел нас туда специально. Я уж не говорю про то, что он наотрез отказался спускаться к Эль-Орину, чтобы хотя бы убедиться в его гибели.
— Но Аргон ведь наш друг… — с грустью шепнул я, не желая верить, что мои страшные подозрения оправдались, когда я уже начал всецело доверять Страннику.
— То же самое он говорил об Эль-Калад, — непреклонно возразил Маура. — Не мог я рисковать. Теперь это моя ответственность. Надеюсь, наши товарищи в итоге благополучно доковыляют до Гона, и никто не увяжется за нами хвостом. Давай спать.
Я осторожно прилег на широкое одеяло, укрываясь его свободным краем. Маура сразу набросил на меня часть накидки, служившей ему покрывалом.
Костер почти догорел, последние блики отплясали на каменных стенах и удалились в пустоту. Выли странные животные под названием «шакалы».
Мы остались одни среди скал, одни против ночи и страха. И только легкое дыхание хозяина на моей щеке согревало меня, только его рука отгораживала от тьмы. Тьмы, так хорошо понимаемой им, потому что она являлась частью его самого. Но я видел уже не зловещие тени — я видел усталого человека, крепко спящего рядом, и его слова отдавались эхом в моей голове, убаюкивая меня: «Мы вместе…».
* * *
Он долго глядел на озеро, задумчиво жуя свежую смолу с ближайшей сосны. И молчал. Я сидел рядом, вздыхая время от времени при мысли о далеком радостном прошлом и неизвестном гнетущем будущем, и тоже молчал.
Потом он вынул изо рта затвердевший комочек смолы, помяв в пальцах оранжевую массу.
— Попаду я в третью снизу ветку во-о-н того дерева, или не попаду? — Был задан явно каверзный вопрос.
Я почесал в затылке, переводя взгляд на указанное дерево и затем обратно на хозяина.
— Попадете, конечно.
Он тихо рассмеялся, покачав головой.
— Калимак бы сказал: «Фиги с две попадешь, хвастун!»
— Я не Калимак, — насупленно пробормотал я, ковыряясь в земле острием ножа.
— Знаю. — Маура бросил комочек. Послышался глухой «чпок», когда тот отскочил от третьей ветки дерева на самом краю поляны. — Ты — не он, а только ты. И это прекрасно.
Он провел ладонью по своей взлохмаченной макушке.
— Подстригусь.
— Не надо, хозяин! — осмелился я. — Они красивые…
— Красивые? — переспросил он, понюхав пропитанные дымом от костра спутанные заросли волос. — Нет, ну что ни говори, а париться с ними в степи я не собираюсь.
Вынув сохранивший остроту нож, хозяин уселся на траве и начал ловко и быстро отхватывать лишние пряди. Я следил за ним, время от времени обводя взглядом пейзаж. Когда еще мы окажемся в таком зеленеющем уголке, где есть и тенистые деревья, и чистая вода? Хозяин говорил, что скоро начнется степь. Степь — это песок и пыль, и редкие кустики, и почти нет воды — так он объяснял мне. Значит, будет гораздо хуже, чем теперь. Я надеялся, что хуже уже быть не может.
— Ну как? — послышался голос справа.
Надо лбом хозяина вместо беспорядочно свисающих густых прядей теперь были достаточно ровные полоски с интервалами между ними — отдаленное подобие челки; и в целом прическа стала поаккуратнее. Когда он сидел так непринужденно, голый по пояс и легко поигрывающий ножом, ему можно было дать на вид и шестнадцать — если бы только не глаза, выдающие опыт и неюношескую усталость. Он не стал ждать ответа на свой вопрос, как всегда, увидев мое мнение по моему лицу.
— Давай и тебя подстригу, — предложил он, поднимаясь. — Ты сейчас похож на вон тот куст на опушке, только что не зеленого цвета.
Я рассмеялся и покорно склонил голову.
— Повернись спиной ко мне и держи голову прямо, — распорядился он, начиная работу.
Мои кудри падали на траву темными клочками, и довольно скоро Маура удовлетворился полученным результатом.
— Уже лучше.
Собрав в ладони мои остриженные волосы вместе со своими, он снова двинулся к озеру, на ходу сдергивая обвязанную вокруг пояса тунику.
— Куда вы? — спросил я ему вслед.
— Оставлю их в подходящем месте, — откликнулся он, и беззвучно нырнул, в одно мгновение скрывшись под водой.
Я ждал, сосредоточенно наблюдая за голубой гладью. Вот в толще воды снова показались темные очертания головы и плеч, и мой хозяин вынырнул, шумно дыша, и с плеском подгреб к берегу.
— Теперь они лежат на дне под камнем, и это значит, что часть нас всегда будет здесь, в этом тихом озерке, где бы мы сами ни оказались, — пояснил он, натягивая штаны и накинув тунику на плечи.
— Да. — Я машинально почесал шею.
— Ах черт, надо было сперва стричься, а затем купаться, — прибавил Маура, заметив мою проблему. — Тебе покоя не будет от упавших волосков. Давай, окунись еще раз.
— Да это ничего, — попытался отвертеться я, так как очень не хотелось снова раздеваться донага и мокнуть. Несмотря на многочисленные старания хозяина за все годы, я так и не полюбил воду по-настоящему.
— Потом сам же жаловаться станешь, — настаивал он. — А водоема на пути не будет.
Я продолжал упрямиться; и тогда он безо всяких усилий подхватил меня на руки, отнес к озеру и, не церемонясь, бросил в воду. Я стал барахтаться, отплевываясь, затем под смех хозяина быстро вылез обратно; но эффект купания уже был достигнут.
