Дневники потерянной души - Глава 28 - Нежданный визит
Незаметно кончилась зима, зазеленели деревья, запели птицы, оживилась и задвигалась вся деревня.
Как-то весенним днем Ками вернулась с купания в реке, войдя на широкий двор имения. Ее забрызганное водой льняное платье обтягивало большую грудь, колышущуюся при ходьбе, в такт мерно покачивающимся бедрам.
Вдруг я почувствовал напряжение и твердость там, где их не было уже много месяцев. Я повалил жену в густую траву, задрав светлые юбки, и с силой вошел в нее. Она не сопротивлялась, глядя на меня круглыми карими глазами. Ее темные кудри разметались по траве; я зарылся в них пальцами, и двигался в каком-то исступленном экстазе. Потом из меня выплеснулась волна такой дикой ненависти, что я испугался. Нет, это не была ненависть к жене — ведь я знал, что по-своему люблю ее, видя перед собой эти доверчивые молодые глаза. Нет. Это была ненависть к самому себе, раздиравшая меня изнутри.
Мне было восемнадцать лет, и я чувствовал себя глубоким стариком. То, что прошел год, я отметил, возвращаясь с последнего летнего сбора урожая, хотя внутренне и не ощущал смены времен года так остро, как раньше, когда с наслаждением вдыхал свежий осенний дождь и подставлял лицо раннему весеннему солнцу, золотившему остатки сугробов.
Дойдя до ветхой калитки, я на мгновение задержался, поняв, что домой заходить не хочется. Там было уютно и тепло, там пахло едой и детьми… Там было все насквозь пропитано прошлым. Я бы уехал из этого имения за тридевять земель — если бы было, куда уехать.
Тут боковым зрением я уловил движение и повернулся, ожидая увидеть кого-то из соседей, снова пришедших обменивать продукты. Но передо мной, скрывая лицо под серым капюшоном, стоял чужак, осмелившийся войти в деревню средь бела дня, один, без сопровождения, словно простой путник.
— Примешь усталого гостя? — спросил знакомый глубокий голос. Капюшон был откинут, и большой рот растянулся в легкой улыбке, от которой защемило сердце.
— Тар… — склонил я голову перед Эль-Ронтом, едва сдерживая слезы и поняв, как я по нему соскучился. — Пожалуйста, проходите в дом!
Правитель снял серый плащ и повесил его на спинку стула, оставшись в брючной форме приглушенно-синего оттенка. Он сел на ветхий стул, положив ладони на колени. Странно выглядело его безупречное строгое одеяние на фоне потрескавшихся деревянных ножек. Но он сам не испытывал никакой неловкости, сидя в моем доме, так сильно уступающем в убранстве хоромам Карнин-гула.
— Как… как вы сюда добрались? — решился спросить я, в отличие от него донельзя смущенный. — Это долгий путь…
— У опушки леса меня дожидаются мои товарищи, мы проезжали мимо на обратном пути с острова. Так что идти пришлось совсем немного. Сам понимаешь, они не испытывали желания входить в деревню.
— Сейчас накрою на стол, — спохватился я. — Правда, угощение совсем простое…
— Не стоит хлопот, Баназир, спасибо. Я не нуждаюсь в этом еще двое суток.
Я сглотнул.
— Можно предложить вам хотя бы смородиновой настойки?
— Можно. Предлагай.
В его голосе мелькнули веселые нотки, и я, расслабившись, засмеялся, а волнение чуть отступило.
— Мы о многом говорили с твоим хозяином на острове, — начал Эль-Ронт, отпив из деревянного стакана. — По моей просьбе он рассказал о своей жизни. И по своей воле рассказал о тебе.
— Обо… мне? — спросил я, чувствуя, как неожиданно пересохло в горле.
— Да. Он знал, что тебе будет трудно. Я хотел узнать, как у тебя дела.
— Благодарю вас, господин, — пробормотал я в замешательстве. — Но я не думаю, что вы… То есть, это я не… — Запнувшись, я подавил глубокий вздох, и вдруг у меня вырвались слова, которые я и не думал произносить:
— Это все было бессмысленно.
Он не удивился этой реплике.
— Я говорил Маура, и повторю тебе — ничто не бессмысленно. Я убежден в этом. Мы можем не видеть смысла, но он существует.
— Даже вы… не знаете смысла? — прошептал я, имея в виду не только Эль-Ронта, но и весь его народ.
— И мы тоже. — Он понял меня. — Остается принимать все таким, как есть.
Мне вдруг вспомнился один из рисунков Маура. Я встал и принес свиток, хранящийся на самой высокой полке, чтобы маленькая Эль-Нор не могла его достать. Правитель вопросительно поглядел на сильно обгоревшие углы.
Мои щеки чуть покраснели.
— Это было нечаянно… — попытался я объяснить.
— Понимаю, — кивнул он, милосердно отводя пристальный взгляд.
Я развернул свиток.
— Эта вот картинка… — поискал я глазами. — На ней ведь вы? И еще другие, там, на острове… Я хотел спросить… У вас руки подняты к небу…
— Мы молимся, — был тихий ответ.
— Создателю неба? — вспомнил я давние слова хозяина на вершине холма, и свое непередаваемое блаженство от соприкосновения с Великой силой.
— Да, — просто сказал Эль-Ронт. — Создателю неба, и земли, и всего остального. Но мы молим не о пощаде, а о понимании и осознании. О принятии природы вещей.
Он замолчал, а потом взял свиток у меня из рук, рассматривая его. Мне захотелось, чтобы Эль-Ронт рассказал о том времени, пока я не видел Маура, не был с ним. Но я не решался открыто спросить правителя.
Обтерев вспотевшие ладони о штанины, я напряженно поерзал на стуле.
— Рисовал он намного лучше меня, — вдруг произнес Эль-Ронт, и на темном лице появилась улыбка. — Когда он подолгу не возвращался, я выходил и заставал его на берегу. На мокром песке были целые картины, которые набежавшая волна смывала без следа. Я сказал, что изображения сохранились бы дольше на другой поверхности. «Я хочу, чтобы прибой забрал их», — ответил твой хозяин. «Это моя память, а волны — забвение.»
Тут скрипнула входная дверь.
— Бан, там Леа́ник и Га́кри мешки с зерном у калитки бросили, тяжеленные они, донеси до дома, — раздался привычный грубоватый голос Ками, и она появилась в передней, где у стола вполоборота ко входу восседал правитель Карнин-гула.
Наверное, примерно так же, как замершая на месте жена, выглядел и я в тот памятный день первой встречи с Эль-Орином. Только вот реакции Ками были быстрее, и ей не потребовалось даже той короткой паузы, чтобы громко завизжать от ужаса и выпрыгнуть обратно во двор.
Конечно же, я так давно общался с чужаками, что привык к их виду и почти забыл, насколько он может шокировать неподготовленного человека.
— Простите, — густо покраснел я, обращаясь к Эль-Ронту. — Она просто… никогда не видела…
Жена уже стояла за калиткой, крепко прижимая к себе Эль-Нор, до этого, очевидно, весело игравшую неподалеку. При виде меня она еще больше напряглась, словно приготовившись к обороне.
— Ками, — приблизился я. — Это мой знакомый, он приехал издалека, и он совершенно не опасен. Возвращайся в дом.
— Это… это как вообще? — ее губы мелко дрожали. — Это что за мужик такой?! Высоченный, как дерево, и рожа такая страшная!
— Прошу прощения, что напугал вас, — услышал я мягкий голос за спиной, и с еще бо́льшим стыдом понял, что подошедший Эль-Ронт слышал ее красочные отзывы.
Она машинально закивала, не отрывая от него широко распахнутых глаз.
Положение спасла Эль-Нор, вдруг вырвавшаяся из материнских объятий и подбежавшая к чужаку, до того, как Ками успела ее перехватить.
— А странный дядя будет обедать? — задрав голову, спросила она, глядя на него снизу вверх без всякого страха, но с огромным детским любопытством.
— Будет, — заверил правитель, присев на корточки напротив нее. — Так ты и есть Эль-Нор?
Я открыл рот от изумления, подумав, что он каким-то своим чудесным способом угадал ее имя, но тут же понял, что его наверняка упоминал на острове мой хозяин в их разговорах.
— Да! — гордо заявила девочка. — А ты меня знаешь?
— Я слышал о тебе, — серьезно ответил правитель.
Она еще пуще разулыбалась, высоко подняв голову и приосанившись — ей, несомненно, польстило, что о ней слышал даже этот диковинный гость, а значит, она очень важная личность.
Я же лишь с досадой прикрыл лицо ладонью, стыдясь ее фамильярного обращения.
Эль-Ронт поднялся, чуть склонившись и протягивая ей руку.
— Хочешь показать мне, где ты живешь? — предложил он.
Дочка радостно уцепилась за его длинные пальцы, едва достав до них, и потянула за собой к зарослям дворовых сорняков, весело щебеча на ходу:
— Смотри, вот тут у меня цветочки, тут я играю. Это моя лошадка Ни́ла, — подняла она с земли выструганную деревяшку. — А еще у нас большая спальня, где совсем не дует, и там мягкие кровати с подушками! Идем, покажу!
Она не подозревала, что болтает с правителем целой общины… гениальным лекарем… пришельцем с далеких звезд… И я ей отчасти завидовал.
Они скрылись за дверью в дом, и я облегченно обернулся к застывшей в недоумении Ками.
— Видишь? Ее он не напугал.
Немного придя в себя и поняв, что жуткий посетитель настроен дружелюбно и не причинит нам никакого вреда, она проследовала за мной в помещение.
— Ох, а зерно как же? — всплеснула руками жена, уже начав накрывать на стол. — Оно так и стоит за калиткой, если еще не украли! Бан, дурная твоя голова, я же просила принести!
Когда прошел ее страх, она быстро вернулась к своей деловитой практичности.
— Сейчас принесу, — кивнул я, снова выходя.
Больше одного мешка за раз я утащить не мог, а было их четыре. Пыхтя и потея, я приволок один к порогу, чуть не наткнувшись на Эль-Ронта.
— Я помогу тебе, — без тени смущения вызвался он, почти без усилий перенося мешок через порог и идя к калитке за остальными.
— Что вы, тар! — озабоченно бросился я за ним, пугаясь одновременно и за допущенную непочтительность, и за его сердце. — Простите, мы все ведем себя с вами ужасно, но чтоб вы мешки с зерном таскали — это уж слишком!
— Почему же? — окончательно огорошил он меня своим вопросом, очевидно, не считая это большой нагрузкой.
Пользуясь моим замешательством, он поднял два мешка одновременно, неся их в обеих руках, и у меня в очередной раз отвисла челюсть.
Мне ничего не оставалось, кроме как взяться за последний мешок и потащить его к дому.
Уже темнело, и мы сели за стол. Правитель присоединился, как и обещал Эль-Нор, скорее просто из вежливости, чем из чувства голода; хотя при желании, как я давно знал от хозяина, чужаки могли есть любую нашу пищу без вреда для себя. Он похвалил наваристую похлебку, приготовленную Ками, на что та только молча покраснела и кивнула, не в силах справиться со смущением. Эль-Нор, активная и непоседливая, как все нормальные дети ее возраста, со смехом бегала вокруг стула гостя, хлопая его своими ручками по ногам. Всякий раз, когда она проделывала это со мной, у меня появлялось сильное желание ее отшлепать; и только пугливые глаза жены, тут же хватавшей дочку на руки, меня останавливали.
Эль-Ронт же совершенно не раздражался от этих детских проказ. Когда девочка совсем расшалилась и стала карабкаться ему на колени, правитель помог ей, поднимая и усаживая поудобнее, да еще и придерживая, чтобы она не упала. Любопытный ребенок тут же стал перебирать тяжелые пряди черных волос и ощупывать твердые уши прямоугольной формы, восхищенно рассматривая чужака, словно чудесную игрушку.
Ками оторопело уставилась на эту сцену, забыв о еде и вновь явно тревожась о том, что будет
