Записки мертвеца

Записка 1.

Был теплый осенний день. За окном стоял сентябрь. Солнышко нежно грело через окошко. Понедельник.

Я уже не помню, по какой такой причине я был дома и не пошел на работу, ноя был дома. Вдруг раздался телефонный звонок. Жена не спеша подошла и сняла трубку. В какой-то момент я понял, что что-то произошло, что-то непоправимое. Это было понятно из тех отрывков фраз, которые доносились из коридора нашей квартиры. Положив трубку, жена подошла ко мне и тихим дрожащим голосом произнесла:

-Папа умер.

-Как умер, -выждав небольшую паузу спросил я.

-Повесился, -ответила, пытаясь сдержать слезы, Катя.

Странно, но на душе у меня было какое-то спокойствие. Ни сожаления, ни печали, ни горя я не почувствовал. Просто не пришло понимания того, что тогда произошло. Мне было жалко Катю, а в голове крутилась только одна мысль: "Надо ехать".

Мой тесть Иван Федорович Спеваков был простой сельский труженик-выпивоха. Всю свою жизнь он прожил в белорусском колхозе и редко когда выезжал за пределы Гомельской области. Он был высокий, широкоплечий и довольно физически крепкий человек, но как бывает часто среди таких людей-был очень добрым и покладистым.

Еще буквально несколько дней назад мы были у него в гостях. Теща с Катей суетились по хозяйству, мальчишка мой спал, а я и Иван Федорович, не спеша пили самогон, за богато накрытым по-деревенски столом. Ох любил он это дело! После таких посиделок, утром я был "при смерти", а ему хоть бы что. И хотя он это делал каждый день, на его работу водителя это ни как не влияло. Может дружба с участковым помогала ему в этом, а может был такой организм. Да и к чему теперь все это?

Тогда я ничего не заметил. Казалось все было как всегда. И только, сидя за рулем своего автомобиля, несущего меня обратно, в моей голове всплывали разные и довольно странные моменты. Даже скорее уже не странные, а теперь уже понятные предвестники той трагедии.

В тот день Иван Федорович был скуп на слова, ни как обычно. Все время куда-то не на долго выходил. Спокойный, но в то же время чем-то сильно озабоченный человек.

Приехав туда, я застал полный двор соседей, они о чем-то судачили, спорили и мне стало понятно, что скоро эта история обрастет разного рода версиями, слухами и сплетнями. Ивана Федоровича уже увезли, не было уже и милиции. Теща с родственниками суетилась дома. За исключением нескольких слезных моментов, там не чувствовалось какой-то утраты, трагедии. Полным ходом шла дискуссия распределения обязанностей подготовки похорон и поминок. Мне отвели роль водителя.

Я почему-то не помню, кто мне рассказал что произошло, но ту версию очень хорошо запомнил:

Когда мы уехали Иван Федорович, на следующий день, не пошел на работу. Он утром встал, плотно позавтракал и вышел. А уже в обед теща нашла его повешенным в сарае. Что? Как? Почему? Не ясно.

Похоронили его на местном кладбище. Перед этим отпели в не большой сельской церквушке-поп разрешил. В тот день шел сильный дождь и казалось, что сама природа так провожает в последний путь этого хорошего человека.

Как страшно бывает смерть меняет облик человека. В темном костюме лежит Иван Федорович. Лицо его не много приплюснутое с черно-синим оттенком, на шее полоса. Жутко. Не узнать. Красивого в смерти ничего нет.

Поминки прошли по стандарту, как у всех. Первую половину все говорили какой он был замечательный человек, вспоминали разные про него истории. Вторую-уже изрядно захмелевшие участники только и вели разговоры о своих проблемах. делах и даже кто-то рассказал анекдот. Единственно, моя теща сидела молча, отрешенно смотря в одну точку, иногда все же тихо бормоча себе под нос: "Я больше здесь жить не смогу. "Вечером ее забрали соседи, где она пожив какое-то время успокоилась, пришла в себя и вернулась домой.

Прошел год. Проверка по делу Ивана Федоровича показала-суицид. Мы, в очередной раз, решили навестить мою тещу Татьяну Алексеевну. Понемногу все уладилось, улеглось. Там было тихо, чистый воздух и гараж, где я любил копаться допоздна в своей далеко уже не новой машине.

Так было и в тот раз. Было уже далеко за пол ночь. Изредка рядом проезжали машины. Где-то кричали пьяные мужики и играла музыка. Я потихоньку устанавливал стартер. Намучился тогда я с ним. Не было ни какого плохого предчувствия и даже тревоги. Я был абсолютно спокоен, и даже не смотря на вымотавший меня стартер, в хорошем настроении.

Но в какой-то момент я услышал тихие шаги, как будто кто-то крадется к внешней стороне гаражных ворот. Я прислушался, шагов не было слышно. "Может показалось? "-подумал я и не спеша вышел наружу. Никого.

Оставив немного приоткрытые ворота, я вернулся обратно. В гараже тускло горел свет и только лампа подсветки, закрепленная на крышке капота, мне четко освещала моторный отсек.

Я взял в руки гаечный ключ, и нагнувшись стал пытаться закрепить втулку крепления стартера. Вдруг, я почувствовал, что за спиной кто-то стоит. Чувство тревоги охватило меня.

В ту же секунду, этот кто-то обхватил меня сзади вокруг пояса, приподнял и быстро с чудовищной силой, потащил меня вон из гаража. Буквально мгновение и мы были на улице. Началась карусель. Перед глазами быстро мелькали то звезды, то трава, то полоска света от гаража. Я судорожно размахивал руками и ногами, пытаясь найти хоть какую-нибудь опору, за что-нибудь зацепиться, но все тщетно.

Странно, но я всю жизнь занимался спортом, был хорошо подготовлен к рукопашному бою и в драках никогда не сдавал назад, а теперь я обмяк и висел на своих руках, выкрученных за спину, чуть не касаясь коленями осенней травы. Карусель закончилась.

Двое мужчин, держал меня за руки, куда-то тащили. Воли и главное сил сопротивляться у меня уже не было. Протащив меня около десяти метров, они остановились. Я не спеша приподнял голову. В окошко светила яркая Луна. Мы были в сарае. С деревянной балки под потолком, на длинной веревке свисала петля. Дрожь пробежала по всему телу. Я уже бывал в нем раньше. Это был тот самый сарай в котором повесился Иван Федорович.

Я попытался закричать, но чья-то рука в перчатке быстро, крепко зажала мне рот. Рывок вверх и веревка петли уже легонько касалась моего лица. Еще рывок и петля жестко сдавила мне горло, хрустнул шейный позвонок и ноги свободно запарили в воздухе. Язык быстро набух и вывалился наружу. Страшная боль пронзила все мое тело. Жуткий страх одолел меня. Я не мог дышать.

В отчаянии я попытался обхватить, душившую меня веревку, но руки чуть приподнявшись упали и бессильно стали болтаться, судорожно подергиваясь вместе с телом.



"Жить! Жить! Жить! "-крутилось в моей голове. Ничего, только жить. Сердце очень быстро стучало у меня в груди, затем удары стали замедляться пока не стали совсем редкими, но очень сильными, и постепенно слабея прекратились.

Вдруг, как удар молнии по моему телу пролетел сильнейший разряд тока. Как будто организм, собрав последние ресурсы, пытается завести, как двигатель автомобиля, мое умирающее тело. Но я не дышал. Сердце вяло плюхнуло и опять остановилось. И в этот момент мне стало легко и спокойно. Я тихо болтался в петле, рассматривая сквозь щели немного приоткрытых глаз, две темные человеческие фигуры.

Покрутившись не много возле меня, фигуры быстро исчезли в лунном свете осенней ночи. Я продолжал висеть. Мне было все ровно. Я четко понимал, что я умер.

Постепенно перед глазами стал появляться туман, исчез окружающий мир. И только яркая точка, в уже полностью окружившей меня темноте, слепила мне взор. Точка светила все ярче и ярче, и я быстро полетел вперед. Тела как будто не было и мне было удивительно легко и свободно.

Скорость быстро увеличивалась, но вскоре яркий свет, полностью заполнив все пространство-исчез. Наступила тьма и мертвая тишина.


Записка 2.

Я открыл глаза. Яркий солнечный свет заполнял комнату. На потолке висела знакомая мне с детства люстра. На стене, рядом с кроватью, висел небольшой с причудливым рисунком ковер.

Потянувшись, я потихоньку сел на кровать. Рядом, возле окна, стоял большой длинный стол. На столе лежали аккуратно сложенные школьные учебники и стопка тонких тонких тетрадей, ближе к краю, почти прислонившись к стене, стоял бобинный магнитофон. На против окна, в другом краю комнаты, на длинных ножках стоял большой советский телевизор. Это была моя комната. Комната, в которой я провел все свое детство. Там было уютно и хорошо.

Я встал и потихоньку пошел, вернее попятился назад. Так подошел развернулся и раздвинул шторы окна. Затем попятился в ванную, почистил зубы. Таким же манером вышел в коридор, и пройдя мимо зала, где что-то читая, на диване лежал отец. я оказался на кухне. Там была моя молодая мама. Повернувшись ко мне, она что-то сказала на непонятном мне языке, на таком же языке ответил и я. Секундная стрелка часов, висевших на стене часов, бежала в обратную сторону. Стало ясно-здесь все идет в обратном направлении. И как я не пытался пойти вперед и сказать в правильном порядке, ничего не получалось. Тело меня не слушалось, а на календаре было 4 сентября 1986 года. Мне было десять лет.

Так проходил день за днем. Солнце двигалось с запада на восток. Вечером я играл во дворе, затем обедал и шел в школу, а утром приходил, завтракал, чистил зубы и ложился спать. Затем были каникулы и опять школа, пока не наступило 4 сентября 1985 года.

Когда солнце подошло к своему зениту, меня ослепила сильная вспышка света и я вдруг оказался на кухне, у себя дома. Непередаваемая радость наполнила все мое сердце в туже минуту. Это был мой дом, моя квартира, которую уже как год, я так без-

мятежно покинул.

Я сидел за обеденным столом. Тускло горела подсветка вытяжки.

Вдруг я услышал тихий женский стон. Это даже был не стон, а тихая песня. Я встал и как можно тише пройдя через коридор, зашел в детскую комнату.

В комнате полубоком сидела женщина. Ноги и все ее тело закрывал длинный белый плащ, голову покрывал широкий капюшон, лица не было видно. Рядом стояла детская кроватка, в которой лежал совсем маленький ребенок.

Женщина не обращала на меня ни какого внимания, аккуратно покачивала кроватку и продолжала совсем тихо, петь свою унылую песню.

Я решил подойти ближе, и как только я сделал пару шагов, женщина, низко склоняя голову, стала медленно поворачиваться.

Когда женщина полностью развернулась-песня прекратилась. В тот же момент я услышал красивую женскую речь:


Ну здравствуй, путник мой любезный!

Я очень рад тебя видать.

Ты нас прости за эту песню,

тебя я так решил позвать.


Ну что стоишь? Присядь с дорожки.

Прошел ты длинный, длинный путь.

Ты потерпи еще немножко,

и мой рассказ послушай тут.


Землею мир ваш ограничен

и жизнь короткая у вас.

А ваши знания, что нынче,

смешными кажутся, для нас.


Для вас приходим ниоткуда,

как будто просто с пустоты.

А пустота и есть то чудо,

в котором проживаем мы.


Вы как капуста в летней травке,

не знает кто ее там ест.

И так для нас вы просто сказка.

Вы есть для нас эксперимент.


Вот видишь здесь теперь в кроватке,

для вас растится новый Бог.

Он не Иисус, не Дьявол в сказке,

он новый мир вам создает.


Мы все живем в одном лишь слове

и это слово только Бог.

Даем мы