Три ангелочка

Три ангелочка

    Всем школьникам известно, что самыми счастливыми дети бывают  ранним утром в первый день  летних каникул, когда родители еще спят. В эти сладкие минуты, только-только проснувшись и даже не открывая глаз,  полный истомы, овеваемый легким ветерком из открытого настежь окна, ты ощущаешь себя таким свободным, полным сил и желаний, что хочется моментально вскочить и скорее реализовать свои несметные планы. Но вскакивать нельзя, чтобы  не разбудить родителей и  снова не стать рабом обязательств и выполнения приказов под маской советов.

  Кровать стояла торцом к окну на полстены. Если лежать на ней лицом к окну, то была видна только умиротворяющая  жизнерадостная картина: ясное небо с лёгкими перистыми облачками и  стремительные, как  стрелы, стрижи, прочерчивающие  серую линию в полете. Их стая накручивала круги, в погоне за мошкарой, между двумя одинаковыми девятиэтажками,  стоящими  по смежным сторонам квадратной детской площадки. Стрижи пронзительно свистели,  и от этого тишина казалась ярче, а покой глубже.

    Анжелика лежала с закрытыми глазами и блаженствовала, смакуя эти редкие минуты дня,  когда можно полностью расслабиться, ничего не хотеть и ни о чем не думать, наслаждаясь  своим растворенным в пространстве телом и тем, что ты просто существуешь. Вокруг неё невидимые существа шептались между собой, восторгаясь её красотой  и юностью. Анжелика почти мурлыкала от удовольствия, чувствуя  их мягкую любовь, ласкающую почти физически. Об этих чудесных утренних мгновениях она не рассказывала никому. Не потому, что боялась показаться сумасшедшей, а потому что общение с этими существами было глубоко личным и интимным.
Она слегка шевелила  вверх-вниз ступнями, мысленно напевая  навязчивую мелодию – заключительную музыкальную фразу из арии Розины в опере Россини “Севильский Цирюльник”. Казалось, что Анжелика пела её с самого рождения. Обычно она напевала её без слов, но недавно узнала и слова: “Всё будет так, как я хочу”. Это утверждение могло стать девизом её жизни. Ведь все её желания исполнялись.

    Внезапно нарушивший тишину  шелест крыльев сменился  воркованием.  Гурген, крупный голубь белого цвета, прилетел на лоджию за окном. Он  ходил большими шагами взад и вперед по лотку с цветами, издавая неповторимые гортанные звуки. Конечно, его звали не так, но он понимал, что Анжелика не сможет правильно произнести его голубиное имя,  поэтому он согласился зваться Гургеном.

- Привет, - сказал он, конечно, на своём языке.
- Привет,-  прошептала Анжелика и улыбнулась. Ей не хотелось говорить, разрушая этим свое благостное состояние полудрёмы.
Но голубь был упрямым и привык решать свои дела, не откладывая в долгий ящик. Он прилетал каждое утро, чтобы поговорить c ней тэт-а-тэт, пока все спят. Каждый раз он задавал нелепые вопросы, на которые Анжелика не знала ответа. Вот и сегодня он опять спросил:
- Почему ты не летаешь?

      Анжелика поморщилась. Этот вопрос ей уже надоел хуже горькой редьки! Мама смеялась над ним, а бабушка посоветовала не обращать внимание на голубя, потому что он всего лишь глупая птица.
- Хорошо, - насупился Гурген, не дождавшись ответа. -  Тогда почему ты меня понимаешь? Ведь я говорю по-голубиному!
-  Но ты ведь тоже меня понимаешь, хотя я говорю по-человечьи, - удивилась Анжелика.
- Все существа, кроме человека, друг друга понимают без слов. Значит, ты не человек.
- Ну, это уже слишком! – возмутилась девочка. – Люди тоже понимают всех без слов!
- С чего ты взяла? Твои подружки меня не понимают. Неделю назад, когда ты заболела и не вышла во двор с ними играть,  они  хотели тебе позвонить,  чтобы узнать, почему. А я им сообщил, что ты болеешь. Но они не поняли!
- Разве ты не знаешь, что люди  слушают только друг друга?
- Это потому, что они понимают только себе подобных.
- Не буду спорить, -  Анжелика повернулась набок и притворилась, что собирается спать. Но Гургена не проведешь.
- А ты знаешь, что у тебя есть крылышки?
- Гурген, не говори ерунду, какие ещё крылышки?!
- У тебя за спиной есть прозрачные крылышки,  которые люди не видят. Ты ангел?
- Прекрати! Это уже переходит всякие границы. Может,  у меня еще и хвостик есть, как у тебя?
Анжелика встала и рукой тихонечко столкнула его с окна. Он взмахнул крыльями и улетел.

    В комнату заглянула мама.
- Доченька, пора собирать чемоданы. Ты же помнишь, что завтра в четыре часа утра мы должны быть в аэропорту?
- Как я могу про это забыть?! Только об этом и думаю каждый день. Мама,  опять Гурген прилетал со своими дурацкими разговорами. Он говорит,  что у меня есть невидимые крылышки, и я должна летать.
- Настырность твоего друга мне не нравится. Надеюсь, ты поняла, что он шутит? Шутки такого рода очень опасны. Не вздумай пробовать летать. Ты не голубка, ты  человек.
- Он еще сказал,  что Марина и Катя его не понимают.
- Они же не ты, вечно всех слушаешь - то птиц, то кошек,  то собак. А  девочки своими делами заняты. Придется мне с твоим Гургеном как-нибудь  серьезно поговорить. Вот вернемся из Москвы – и поговорю. А ты перестань об этом думать, подумай лучше,  что ты еще хочешь с собой взять в санаторий.

    День прошел в суете. К вечеру чемоданы были  собраны,  прощальный ужин был по-домашнему вкусным, хотя меню -  часто повторяющимся. Котлетки с кетчупом и картофельным пюре, шарлотка с яблоками и в честь отъезда – по рюмочке  домашней вишневой безалкогольной наливки. Папа грустил и молчал. В отпуск его начальство не отпустило, работы невпроворот, на улице жара,  а ещё придется  самому готовить ужин. Да и скучновато одному. Все его любимые женщины будут далеко. С телевизором  свои впечатления и проблемы не обсудишь. Спать легли рано,  чтобы хоть немного поспать ночью.

    Анжелике не спалось. Она потихоньку вышла на длинную открытую лоджию и решила  попробовать полетать. Но получилось только подпрыгнуть,  взмахнув руками, и более-менее плавно приземлиться. Никакие крылышки нигде не обнаружились. Тогда она  облокотилась о перила и стала рассматривать ночной пейзаж.

    От политых цветов шла приятная прохлада, на лоджии стоял густой аромат от душистого горошка и  огромных цветков дурмана. Полная круглая луна в ореоле  рваных пепельных облаков ярко освещала все вокруг. Звездочки раскинулись в небе крошечными перламутровыми бусинками,  связанными невидимой нитью в огромную сеть. Мельтешили летучие мыши. С цветов собирала нектар медведка,  зависая над каждым цветком как вертолет с пропеллером.

    Кое-где еще светились окна. В доме напротив, на последнем этаже, маленький мальчик лет четырех махал сачком, пытаясь поймать летучую мышь.

    Анжелика позлорадствовала. Она знала,  что у летучих мышей есть свой “радар”, который всегда сообщает им о преграде впереди. Поймать их в полете практически невозможно. Но смотреть на старания мальчишки было интересно. Рядом с его балконом было окно, оттуда слышались веселые голоса – наверное, у них были гости. Наверное, мальчишку уложили спать,  а он не смог уснуть под такой шум и решил воспользоваться моментом, пока родители заняты, чтобы осуществить свою мечту – поймать летучую мышь.
Вот он исчез с балкона и когда появился опять, то стал уже выше на полметра. Очевидно, принес табуретку и взгромоздился на неё. Теперь он уже мог махать сачком немного дальше от края балкона. Но Анжелика знала,  что и табуретка не поможет. И вдруг мальчишка нагнулся слишком низко над краем балкона и стал падать вниз, уронив сачок и пытаясь удержаться за козырек  над балконом нижнего этажа.

    Анжелика задохнулась от ужаса. Какая-то сила на уровне инстинкта толкнула её на чудовищный поступок. Не теряя ни минуты, не раздумывая, она взобралась на перила и метнулась к мальчику. Воздух казался упругим и резонирующим как батут. Она бежала, с силой отталкиваясь от него то правой, то левой ногой, как будто всю жизнь это делала. Где-то на уровне  шестого этажа она успела подхватить мальчишку,  обняв его двумя руками со спины за талию.

    Мальчик был худощавый, но тяжеловатый для хрупкой двенадцатилетней девочки.  К тому же он дрыгал руками и ногами, но почему-то даже не кричал. Её охватило отчаяние. Она чувствовала незнакомое напряжение во всем теле, особенно на спине между лопаток. Несмотря на все усилия удержаться хотя бы на одном месте, земля приближалась  катастрофически быстро.

    Анжелика не успела даже осознать факт, что она не во сне и не у себя дома,  а висит в воздухе с тяжелым грузом. Она мысленно кричала, цепко держа своими тонкими руками мальчишку: ”Мамочка, помоги! Мамочка, скорее!”.
По лицу её текли слезы. Еще никогда они не были такими горькими. Сейчас они оба разобьются. А мама даже не поймет, что случилось,  почему её дочь оказалась не в своей кровати, а в обнимку с чужим мальчиком около чужого дома. Она понимала, что кричать бесполезно – и мама,  и папа, и бабушка крепко спят, уверенные в том, что их дорогая девочка дома.  Её всю трясло, она судорожно пыталась сделать вираж и залететь на чей-нибудь балкон,  но вес мальчика не позволял это сделать. Анжелика поняла,  что не в её силах что-то изменить и закрыла глаза, приняв свою судьбу.

      Вдруг она почувствовала, что мальчик стал совсем легким, и они  опускаются очень-очень  медленно. Сверху мамин голос прошептал ей: ”Отпусти мальчика. Быстро беги домой и не жди нас! Постарайся, чтобы тебя никто не увидел. Папа тебя ждет”.
Анжелика открыла глаза и увидела, что она почти на земле, а мальчика поддерживают с двух сторон мама и бабушка, ожидая, когда она его отпустит. Она рванулась в сторону своего дома. Уже около подъезда она оглянулась и увидела, как мама и бабушка помогают мальчику забраться на его балкон. Анжелика опять заплакала,  не сдерживая слёз, но это были слезы облегчения и радости.

      Папа ждал её у открытой двери. Он пропустил Анжелику и быстро  закрыл дверь.
- Дочурка,  что же ты с нами делаешь, как ты там оказалась?!  А если бы мама с бабушкой не успели? Было бы два трупа вместо одного! Почему ты нас не позвала сразу? –  причитал он срывающимся голосом,  крепко обнимая её за плечи и многократно целуя в лоб.
- Я не знаю,  как это случилось! Я даже не успела ни о чем подумать… – прерывисто всхлипывая, отвечала Анжелика.

      Через пять минут из лоджии  в квартиру зашли две бледные женщины. Папа был похож на статую с острова Пасхи – каменный, неподвижный, с вытянутым лицом. Мама обняла его, а бабушка устало села в кресло и закрыла глаза ладонью. Все молчали. Мама пошла на кухню и через несколько минут вернулась с горячим чаем на подносе. Каждый молча выпил по чашке. Анжелика постепенно приходила в себя. Она никак не могла понять,  как она оказалась рядом с мальчиком? Неужели Гурген прав и у неё есть крылышки? Неужели она не человек? Она ожидала большой взбучки. Но разве она могла поступить по-другому?

- Нет, конечно, добрый ты наш ангелочек. Мы бы тоже так поступили на твоем месте. Но мы умеем летать,  а тебе еще придется долго тренироваться. Мы  с мамой хотели  кое-что объяснить тебе позже,  когда ты повзрослеешь и будешь лучше понимать людей. Но, видимо, опоздали. Теперь нам придется уехать отсюда. Иначе соседи уничтожат нас.