На Риту я всегда смотрел и смотрю снизу вверх. И хотя сейчас макушка её едва дотягивается до моего плеча, всё равно: снизу вверх.
Это потому, что она уже была и смотрела на белый свет, когда обо мне никто даже не помышлял: она – старшая сестра. И между нами всегда пропасть мудрости величиною в шесть лет.
Ровно посередине между нами есть ещё Марина. Но её старшей я никогда не воспринимал, ибо была она всегда едва заметной тенью, существовавшей рядом с Ритой. А когда в шестнадцать зачем-то полезла на чердак (Рита её послала), упала с лестницы и сломала позвоночник, то даже тенью быть перестала, а практически с Ритой слилась. На ноги уже так и не встала. А сделалась частью Ритиной жизни. Ну и моей, конечно. Но сами же понимаете: основная тяжесть этого горя лежала на плечах у старшей.
Произошло это ровно через месяц после того, как похоронили мы маму и папу. Рите тогда только-только исполнилось девятнадцать. А мама с папой сгорели. Пошли на свадьбу к каким-то дальним родственникам в соседнюю деревню. Свадьба была настоящая, русская, то есть, с песнями, плясками и морем разливанным горячительных напитков собственного изготовления. Перепились все. Особенно «небодрые» гости остались ночевать. Среди них были и наши папа с мамой. Ночью дом загорелся, выбраться никто не успел. Хоронили сразу двенадцать человек, включая молодожёнов и наших маму и папу.
Они, родители наши, друг друга любили, как сейчас я понимаю. И – очень. Ревновали один другого и наоборот. Периодически устраивали бурные сцены, во время которых случалось, что и нас поколачивали под горячую руку.
Ну, нам с Маринкой меньше доставалось. А Рите, как старшей, - щедро и от всей души. Когда кто-нибудь из родителей её наказывал, мы, маленькие, лежали на печи и плакали, потому что очень нам было Риту нашу жаль. Потом же, когда она, шмыгая носом, залезала к нам на печку, мы гладили её по плечу и голове и спрашивали:
- Больно тебе было?
А Ритка наша храбрилась, хотя слёзы ещё ни в глазах, ни в голосе не просохли, и отвечала:
-Да лана, пусь! Вы-то как тута у меня? Не перепугалися?..
Итак, родители были очень заняты друг другом, и на нас ни времени, ни душевных сил у них уже не оставалось. Мы с Маринкой были на Рите, а Рита… с нами Рита была. Вот, значит…
После похорон родителей она ходила по инстанциям, плакала, просила. И нас с сестрой оставили дома, под её опекунством, а не отвезли в районный детский дом.
Вот и стали мы, стал быть, жить-поживать. Всё как у людей. Семья. Если не считать полного отсутствия родителей.
Я вырос, сходил в армию, а дома меня ждали сёстры… Ну, и Таня моя ждала. И дождалась. Когда мы с нею поженились, то говорили, будто это не мы с Ритой брат и сестра, а Таня – сестра Риты. Так уж они были похожи. Сейчас я понимаю, почему. Идеал женщины у меня в сознании был сформирован давно и предельно чётко. И идеалом этим была, конечно же, Рита. Вот и искал я для себя женщину, предельно на старшую сестру похожу.
Да и как же могло быть иначе! В детстве Рита дралась с соседскими, когда кого-нибудь из нас с Маринкой те обижали. Учила нас с Маришкой чистить картошку, чтобы было много и аккуратно, тоненько срезая шкурочку, чтобы всем хватило, и загулявшим родителям, которые придут с очередного праздника за полночь, тоже. Ходила в школу ко мне на родительские собрания, если папа с мамой «были заняты сильно». Уже после их смерти зарабатывала нам на жизнь, а потом разумно вела наше несложное хозяйство так, что мы, как мне казалось, ни в чём не нуждались. Когда я служил, то за Таней приглядывала, и, почувствовав, что та стала заглядываться на кого-то там ещё, «задружилась» с моей Таней ещё крепче и ни на шаг её от себя не отпускала вплоть до моего возвращения из солдатчины.
Теперь мы все живём в большом городе, куда Рита нас перетащила: мы с Таней и детьми всего в двух автобусных остановках от Риты с Мариной.
А тут, совсем недавно, звонит старшая мне по телефону и говорит: «Я, Серёж, здесь подумала и решила, что пришло и мне время замуж выходить. А то что-то я заневестилась совсем – сорок три скоро. Вы с Танюшкой к нам в выходные приходите, я вас с Толиком познакомлю».
И мы пришли. Маринка уже сидела в своём кресле-каталке в комнате за столом. Поманила меня к себе и шепнула: «Ты ничего не говори, если даже жених тебе – не очень, Риточку не обижай».
Вскоре «суженый-ряженый», «единственный и нежный», «судьбою посланный» моей сестре Толик явился. Нормальный такой Толик, всем женщинам (даже Тане моей) цветы принёс (а я, дурак, не догадался) и большой торт для всех. Сели, значит, за стол, знакомимся. Я за ним наблюдаю…
Говорит немного и по делу. Пьёт ещё меньше, и видно, что не притворяется трезвенником. От вопросов не уходит. Потом петь вместе со всеми начал. И поёт-то хорошо!..
Но вот… не нравится он мне, да и всё тут! И понять не могу, почему!! Просто – н е н р а в и т с я!!!
Когда уже домой шли, Таня моя взяла меня под руку, прижалась и спрашивает:
- Не понравился тебе Толик?..
Ответа моего дожидаться не стала, а сразу же продолжила:
- В-и-и-жу, что не понравился. А знаешь, почему? Вы же с ним как две капли воды похожи. Даже закуриваете и кашляете одинаково. Оно и понятно! А какого же мужчину Рита выбрать должна была? Такого, как ты. Ну, а мы все, люди, то есть, оч-ч-ч-ень не любим своих копий. Это потому, наверное, что редко когда сами себе нравимся…
