ОСЕННЕЕ УМОНАСТРОЕНИЕ

монотонной, скучной и пошлой односторонности/посюсторонности. 
        И в чем она, эта «новая духовность», найдет свое собственное выражение? Не в сверхчеловеке ли? Нет. В человеке. Стремись быть сверхчеловеком. Но в чем? В великодушии. И тогда станешь настоящим человеком, - гуманистом. Это твой предел на земле, в мире. Поставил себе предел и можешь идти к ему, развиваться и совершенствоваться в развитии человека.


        Есть ли чисто философские проблемы или все философские проблемы, а не псевдо-проблемы, научны (читая Карла Поппера)? Сначала попытаемся ответить на вопрос относительно того, что есть ли в философии проблемы, а не псевдо-проблемы. Да, в философии есть псевдо-проблемы. Они появляются в ней в том случае, когда ее ложно принимают за «идеологическую науку» и начинают заниматься светской проповедью, выдавая должное в представлении за сущее в понятии.
        Философские проблемы – это такие проблемы, которые всегда решаются, но никогда окончательно, ибо философия есть установление предела в беспредельном. Тем, что философская проблема определивается, она становится похожа на научную проблему. Но ее определивание не имеет полного решения и есть концептуальная неразрешимость. Всякий философский смысл имеет продолжение в ином смысле или в прямо противоположной ему бессмыслице. Философский смысл есть идеальная отсылка к большему или меньшему смыслу вплоть до бессмысленной материальности.


      Наивный (наив), хитрый (мудрец) и умный (умелец). Наивный человек доверчив. Хитрый человек сомневается в другом и полагает, что опережение в обмане другого человека предупреждает обратный обман другим себя. Умный же сомневается не в другом, а в самом себе, и поэтому критически относится к собственной персоне, научается извлекать уроки из своих ошибок (сомнений).


      Любовь, себялюбие, человеколюбие. В Библии записана заповедь, что человек должен любить Бога больше, чем себя (первая заповедь), а другого человека должен любить как самого себя (вторая заповедь). Смысл таких заповедей становится понятным, если только толковать Бога в качестве любви. Любить себя и другого можно, если сама любовь будет основой отношения к себе и к другому. Поэтому Бог как любовь есть установка отношения к себе и к другому. Но в таком случае, как минимум, следует прежде любить саму любовь, а любовь к себе будет функцией (действием) от любовного аргумента (установки). Любовь же к другому становится производной от функции.


        Сознание, бессознательное, подсознание. Если сознание можно уподобить тексту знания, то бессознательное станет его контекстом в качестве пред-текста и за-текста во временной или причинно-следственной развертке (диахронно) и с окружающими его текстами в режиме взаимодействия субстанций (синхронно). Но тогда подсознание можно уподобить подтексту, находящемуся на другом уровне по отношению к тексту как отношению между явлением и сущностью. В таком случае сущностью выступает подсознание, явлением или проявлением которого представляется сознание.


        Новое Средневековье. Еще Николай Бердяев в начале XX века говорил о наступлении «Нового Средневековья». Но о нем говорим и мы – люди XXI века. История возвращается, и мы, как белка в колесе, крутим барабан истории, повторяя зигзаги ее развития, вернее, круги, накручивая их в повторе и выстреливая себя в будущее спиралью развития. Оно медленно к нам приближается железной, стальной поступью уже не Командора, как это случилось в XX веке, а Инквизитора вкупе с «новой схоластикой». Инквизитор нас испытывает соблазнами тайны происхождения, авторитета власти и жаждой потребления. Схоластика же внове утешает нас всеподнадзорным послушанием догме технологии.
        Не является ли его приход пробой пришествия врага рода человеческого? Не грядет ли уже Антихрист, пуская впереди себя своих услужливых и нетерпеливых слуг?  Мы должны пройти через это очередное испытание нашего, человеческого духа, - испытание одновременно самочинной дерзостью и покорностью. Слаб, но и лукав раб Божий. Он еще не стал свободным человеком. Смотри, малодушный человек, не обмани себя новой иллюзией своего фальшивого, дутого могущества. Техническое очарование чревато подчинением тебя твоему же собственному так и не состоявшемуся живым зародышу – «искусственному интеллекту». Ты сам есть так и не сформировавшийся естественным путем искусственный интеллект. Далеко тебе еще до настоящего интеллекта разумного существа. Забыл ты, что обретение для тебя, душевно-плотского существа, разумного жизнестроения возможно только через великодушие. Нет в тебе величия души, слишком ты малодушен, ничтожен, слаб и рассеян, одинок, пребывая в толпе себе подобных, в своем дерзновении. Ты – клоун мира, паяц духа, марионетка высших сил. Вот ты и получил то, чего заслужил, - новых «Темных Веков». Так будь же послушной овцой авторитетных козлищ, которые ТЕХНИЧНО будут указывать тебе, что конкретно следует делать, как это уже было сравнительно недавно с тобой, дай Бог тебе память в назидание.


      Казус Ницше. Ницше являет мощный, сильный ум при бедном мозге. Мышление как функция мозга съела сам мозг. Короче говоря, мозги Ницше перегорели от гипертрофированного развития мышления. Обострение мысли обернулось жжением мозга. В результате к нему пришло безумие в образе шизофрении, расщепившей ему ум и доведшей его мозги до деменции (слабоумия). До поры до времени он разыгрывал свой ум, ослаблял его концентрированную силу игрой слов и воображения. 


        Выключатель. Когда человек умирает, его отключают. Вот тогда он превращается в куклу, которую отправляют в ящик для уверенности, что он больше не появится, закрывают, просто заколачивают ящик и закапывают его с содержимым в яму. Вот и весь сказ. Здесь смерть играет роль выключателя. Человека выключают, чтобы он не перегорел, чтобы снова включился. Новое включение – это уже новая жизнь с чистого листа и лица.


        Философ и идеолог. Философ молчит, а идеолог бурчит. Философ философствует, а идеолог софийствует. Философ говорит мыслями, думает, а идеолог думает словами, болтает. Философ нем, а идеолог слеп. Философ умен, а идеолог хитер. 


        Жизнь в жизни. Тот человек, который ищет и находит жизнь в самой жизни, спокойно умирает. Тот же человек, который ищет жизнь вне жизни, беспокойно умирает, ибо найти ее сможет только после жизни. Но что может быть после жизни? Не столько другая жизнь, сколько жизнь другого. Дело в том, что не ты вечен, но жизнь вечная. После жизни наступает твоя смерть, но не смерть Я. Оно твое только в этой и твоей жизни. После жизни Я освобождается от тебя, а не ты от Я. Но в жизни Я твое, как и мое.


        Юмор и сатира. Юмор – это когда я шучу, а сатира – когда надо мной шутят. Юмор добродушен, а сатира злонамеренна.