Произведение «Серьга...» автора Пилипенко Сергей Андреевич

С самого утра Андрюха из ванной не вылазил. Видел я, как он притащил туда сначала плоскогубцы и кусачки. Потом, через полчаса - молоток и зубило и что-то ковырял под чугунной ванной, стоя в неудобном колено-локтевом положении почти засунув небритое лицо под неё и пыхтя от натуги. И Катька тут же, поминутно прибегает. Станет в дверях боком, потому что если станет в фас, то те части, что пониже спины в дверь не пролазят и со слезами на глазах спрашивает, - Ну что там? Ну как там? – А в ответ из-под ванной, - Иди от сюда, не мешай! Свет только загораживаешь! – и снова молоток постукивает и плоскогубцы скрипят противно.

Наконец через час, стали в коридоре появляться подоржавевшие от постоянной потной сырости чугунные загибулины, вытащенные из-под ванной. Каждую из них Андрюха просматривал на просвет одним глазом, засовывал туда уже окончательно грязные пальцы, на сколько хватало длины и напоследок ещё зачем-то простукивал молоточком. Разочарованно складывал их возле двери и принимался отковыривать следующую. Наконец ванна была полностью демонтирована и сдвинута на середину. Только в самом углу, чернела глубокая дырка чугунного слива. Он сидел на табуретке, курил папиросу прямо в коридоре, хотя до этого ему категорически возбранялось так делать. Смотрел на кислое выражение лица своей крупнотоннажной жены и объяснял. – Дальше труба идет под полом, придётся лезть в подполье и там её просматривать!

И приподняв люк, чертыхаясь, полез в подпол. Полы в доме достаточно низкие и ещё почти два часа было слышно, как он шебуршит там сухой землёй, звякает монтировкой об ржавые канализационные трубы и громко материться, стучась головой о сосновые плахи пола. Время от времени его всклокоченная голова высовывается из дырки люка и командный голос возвещает, обращаясь к Катюхе, - принеси мне газовый ключ. Быстрее! Ты что там уснула? - и она послушно и услужливо с виноватой улыбкой на лице, безмолвно, почти бегом исполняет его команды. А при её габаритах, это выглядит уже не смешно, а почти печально. Половицы жалобно скрипят, жалуясь на тяжёлую жизнь, прогибаясь под тяжестью её ста тридцати килограммов. – Ты чё там уснула?- снова раздаётся его голос, - Я же сказал фонарик давай тащи!

И Катька опять резво рысит на веранду, отыскивая там затерявшийся фонарик. Я слушаю и смотрю и не верю своим глазам. Это она-то! От одного взгляда которой, на землю опадают ещё зелёные яблоки. Это она-то, у которой императрицам нужно учиться, как выступать важно и смотреть надменно. Которую, в обычные дни, Андрюха боится больше, чем кары небесной. Это она-то позволяет так ему с собой обращаться? И послушно выполняет все его требования, жалобно заглядывая ему в глаза? Фантастика! Что же творится на свете белом?

Наконец и под полом вся канализация разобрана по частям и осмотрена по миллиметру. Андрюха сидит свесив ноги в люк и опять нагло дымит в комнате, зажимая бычок ржавыми руками. - Всё капец, - говорит он, - дальше только септик! Так что можешь попрощаться, со своей цацкой! – И на круглое лицо Екатерины пятнами наползает бледнота! Он вылазит из подпола и направляется в разгромленную ванную, чтобы хоть из тазика помыть ободранные руки.

- Что тут у вас случилось-то…, может расскажешь мне? – спрашиваю я обмякшую как сдувшийся шар, сродную сестру.
- Я серьгу потеряла, - горестно вздохнув, дрожащим голосом объясняет она мне. – Ну, из тех, самых, с брюликами. Утром ходила в ванную под…, в общем мыться. А вышла из ванной спохватилась, а серьги нет. Мне кажется, что я слышала как что-то брякнуло, когда я вылазила. Но внимания поначалу не обратила. А потом вышла, спохватилась, а её и нет. А мы бабушкин дом в деревне продали, Андрюхин, чтобы эти серьги купить. Ещё и добавлять пришлось. Я же их почти никогда не снимала. И серьга-то крупная, как она в такие маленькие дырочки могла проскользнуть? – И слезинки дрожат у неё на ресницах. И жалко мне её и сказать вроде нечего. А как женщину можно утешить в такой ситуации? Сказать, что Дрюня ей другие купит, ещё лучше этих? Так неправда это. Нету у них ещё одного дома в деревне, на продажу. Сижу, молчу, думаю. Минут пять проходит.

- Ну ты и дура! – слышен крик из ванной! – Я ещё, таких дур, как ты не видел! Иди сюда сказал, - кричит Андрей! – вот она твоя серьга, она у тебя за махровое полотенце зацепилась, когда ты свою бестолковку безмозглую вытирала. А я из-за тебя все трубы нафиг развинтил, сейчас пока назад соберу, дня два пройдёт. Не меньше. Ты хоть иногда думай своей башкой! Завтра, теперь без ванной и без туалета будем сидеть. Вот ты…!

Катюха стоит, держит в руках утерянную серьгу в виде листочка и непонятно что блестит больше? То ли её глаза полные слёз радости и благодарности, то ли злосчастная серьга, которую она держит на потной от волнения ладошке.

Через полчаса, мы с Андрюхой, сидим на кухне за столом. Перед нами начатая, литровая бутылка самогонки. Если раньше, при других обстоятельствах, эта бутылка могла спокойно окончить свой жизненный путь на голове у Андрюхи, то сегодня по всему видно, она будет с наслаждением влита в нас. Ну, так невиданное дело! Подумать только! Катерина даже на «дуру» не обиделась. Это что-то нереальное! Бегает вокруг нас, цепляя своими немыслимо обширными тёплыми бедрами за наши локти, и спрашивает заглядывая в глаза, - Рыжики будете? Может, вам ещё помидорчиков маринованных подложить? Колбаски домашней ещё нарезать? – И глаза её сияют как бриллианты!!!