Глава 7
Верхние ступени были покрыты лёгким слоем некой красной пыли. Витя поднялся обратно на складское помещение, где было мрачно и тихо. Дальше, стеллажи уходили в кромешную темноту, откуда слабо доносились шипение мертвецов и различные шорохи. Но склад его не интересовал, и он направился обратно на производство, через грузовые ворота, где ещё мерцали солнечные лампочки, как–никак освещая помещение.
«Может, она прячется здесь?» – не терял надежды Виктор.
В зале пересчета готовой продукции до самого потолка, как снежинки, кружили красные хлопья непонятной пыли. Забитые коробками пластиковые поддоны, склонялись набок. Некоторые были вообще завалены. Между них явно виднелась кривая дорожка. На этой дорожке на животе лежало тело мёртвой девушки в луже крови. Тощая. На ноге открытый перелом, голова пробита.
Когда вся толпа неслась в попытке занять место в бункере, полные поддоны на пути их не остановили. Как и девушка, упавшая прямо в эпицентре стада. Они её просто затоптали.
Витя с абсолютным безразличием перешагнул её и направился в свой цех. Через разбитые окна в помещение проникал мрачный тёмно–красный свет, в котором под действием тёплого ветра бушевали эти странные хлопья. Гладкие полы усыпаны разными орехами. Стулья, совочки, перевёрнутые лотки, и пустые пакеты были разбросаны по всему помещению. Последствия хаоса.
Витя обошёл все участки и замер около запаивательной ленты, на которой ещё совсем недавно трудилась супруга. В голове невольно пронеслись последние моменты о ней. Там она успела улыбнуться, посмеяться и уйти в печаль.
Тут же в памяти явилось высокомерное лицо директора, которое затмило Марину, от чего в груди загорелся пожар:
«Петр, мать твою, Сергеич. Я доберусь до тебя. Доберусь и раскрою твой череп…»
Наверху в кабинете управляющего персонала, так же выбиты окна. Всё то же кровавое освещение. Компы, клавы и куча бумаг. Два трупа у окна, их лица изрезаны осколками стекла.
«Где все остальные? На фабрике было полно народу. Куда все делись?»
— «Уровень заряда приближается к критичному. Стравите лишнюю энергию», – прозвучал в шлеме приятный девичий голос.
Витя посмотрел на часы на правой руке. Они указывали на уровень радиации, химикатов и прочего, а так же уровень заряда энергоблока своего костюма.
«Солнце не пробивается сквозь тёмно–красные тучи, значит костюм заряжается только от радиации. И очень быстро. При такой дозе облучения никто и дня бы не прожил. На что я надеюсь?.. Труп. Я хочу видеть, хотя бы, её труп».
На проходной, помимо тела нервного охранника, лежал ещё и молодой. Лицо бледное, глаза красные, как у женщины в том коридоре, а в голове торчала металлическая трубка.
«Как и та женщина, он превратился в ходячего мертвеца. Кто–то обезвредил его, чтобы выйти наружу, – предположил Витя, – но кто?»
Он выбрался на улицу, через разбитое окно проходной. Под ногами захрустел слой красной пыли. Туман слегка рассеивался, и видимость была не плохая. Тёмно–красное небо с трудом пропускало лучи солнца, и повсюду, от самых облаков, плавно кружа по воздуху, спускались эти красные хлопья.
Асфальт раскололся под напором проросших кустарников. Они были повсюду и на голову выше Виктора. Их ветви, словно сорняк, сплетались друг с другом, вдобавок обвивая бетонную стену, некогда припаркованные машины и здание фабрики. Некоторые автомобили были повалены набок, вытеснившими их, проросшими растениями.
«Всего несколько часов и такая мутация? Кто такое мог устроить?»
Тут он услышал рычание, тщетно борющееся со скулением, которое доносилось из собачей будки. Цепь была порвана. Витя насторожился. Вдруг рычание стало нарастать, а из будки вылезла лапа размером с ладонь взрослого человека. С неё слезла вся шерсть, а фаланги и когти продолжали расширяться.
Затем вылезла скалящаяся морда, с которой тоже слезла шерсть. Овчарка, которой она когда–то была, начала медленно, обессилено выползать из укрытия.
— Ого! – настороженно произнёс Витя, глядя как габариты пса изменились в размерах, и выхватил из металлической кобуры стабилизатор. Стабилизатор представлял собой что–то вроде миниогнемёта и предназначался для стравливания лишней энергии костюма. И Витя знал, что энергии достаточно, чтобы сжечь противника одним выстрелом. Он бы сделал это сразу, но внимание привлекать не хотелось. Плюс, картина мутации пса заворожила.
Пёс, прихрамывая, приближался, скалился и рычал. Здоровяк направил стабилизатор и готов был уже выпустить пламя, как пёс заскулил. Причем на оппонента он не смотрел, его как–будто скривило от боли. И сразу пёс просил жалобный взгляд карих глаз на человека.
«Он рычит и скалится не на меня. Его одолевает боль», – подумал Витя и опустил оружие.
— Я не знаю, чем тебе помочь, парень. Сиди и жди, может, это пройдёт, – он развернулся к псу спиной и направился дальше.
Аккуратно проходя мимо кустарников, Витя заметил, что машин здесь намного меньше, чем тогда, когда он видел их в последний раз.
«Значит, кто–то всё же выжил и смог уехать. К семьям? Или просто, куда глаза глядят? Вопрос, когда? И живы ли они до сих пор?»
Дойдя до места, где стояла его нива, он оцепенел. Её не было на месте.
«Эту машину без ключей не завести. Марина уехала».
Вопрос «когда» отпал сам собой, когда он попытался разглядеть следы. Давно. Явно до того, как прямо из асфальта проросли эти растения, а судя по их формированию, расти они начали почти сразу.
«Значит, дожидаться чуда она не стала и попыталась найти убежище в других местах. Молодец».
Хоть это мгновенье его и порадовало, вопрос «жива ли она сейчас» оставался открытым.
Соседний седан был почти цел. По непонятным причинам дверь водителя открыта, а в замке ключ.
«Если я смогу пробраться через эти заросли, то смогу попробовать отыскать её. Всё равно я хреновый папаша. За Андреем и Женей присмотрит кто–нибудь другой».
Машина прогнулась под весом костюма, когда он сел. На соседнем кресле находился пристёгнутый труп женщины. Бледное искривлённое лицо склонилось на левое плёчо. Веки были открыты и, казалось, она смотрит прямо на него, от чего стало не по себе. Витя грубо ладонью оттолкнул лицо мертвеца на правое плечо и продолжил с машиной. Поворот ключа. Стартер зарычал. Не завелась. Снова. Ничего. Ещё несколько попыток ни к чему не привели.
Видимо владелец и сам не мог её завести, потому и прыгнул к кому–то ещё, а эта женщина, наверное, умерла уже здесь или незадолго до этого.
Сердцебиение и дыхание участилось от злости.
«Не сорвись, Витя. НЕ СОРВИСЬ!»
— Твою мать! – Витя со злости вырвал руль, переломил пополам и грубо шарахнул по панели, так что обе половинки разлетелись на осколки по всему салону.
Он хотел закричать, но тут увидел надпись на лобовом стекле, написанной губной помадой: «Победа 55».
— Чё за х…
Рядом раздался звук, похожий на шипение. Витя повернул голову. Женщина «проснулась». Яростный взгляд и оскал почерневших зубов были направлены на него. Он развернулся и вцепился руками за верхние края входа. Половина тела вылезла наружу. Затем он оттянул правую ногу и, что есть сил, ударил мертвеца по корпусу. Ремень безопасности сорвало, она с грохотом выбила дверь и вывалилась на красную пыль.
Она попыталась встать. Витя снова достал стабилизатор и вот–вот был готов спалить её, но тут на мертвеца резко напал пёс. Зомби не подавал вид, что его интересует, что его терзает как игрушку пёс–мутант, но тот своего добился. В итоге пёс переломил шею своей добыче и принялся за обед.
Здоровяка скривило.
«Странно. Пёс хоть и мутировал, но разум сохранил. На меня нападать не стал, а на мертвеца, как бешенный налетел…»
Пёс поднял окровавленную морду, восторженно тявкнул и продолжил.
Вдруг раздался детский крик:
— ПОМОГИТЕ!
«Не может быть!» – удивился он и выглянул из окна автомобиля.
Из окна второго этажа фабрики маленькая девочка отчаянно махала руками. Тёмные волосы сильно потрёпаны, лицо измазано. Она была напугана и с надеждой смотрела на него.
Вдруг она резко обернулась, завизжала и понеслась прочь. Тень преследователя очень быстро проскочила за ней…
***
— …У него стошнило прямо на неё. Кровью, – шептались люди.
— Все всё уже давно поняли! – фыркнула Света, тряпкой стирая кровь с окаменевшего лица Елены. – Помогли бы лучше, умники.
Саврас стоял в палате ограждённой полиэтиленовой плёнкой и с скривлённой мимикой наблюдал за человеком, которого так недавно вырвало кровью. Тот лежал на застеленном тряпками полу и измученно корчился. Сквозь тяжёлое дыхание проскальзывал глухой хрип при каждом вздохе. Руки его, словно высохли, потрескались, и через трещины выпирали пульсирующие вены. Лицо покрыли мелкие зелёные волдыри.
Облупленными почти до кости пальцами тот пытался содрать с себя комбинезон. Да с таким порывом, будто он был пропитан кислотой.
— У НЕЁ ШОК! – снова крикнула Светлана, оказавшись за спиной Алексея.
Саврас, поражённый картиной, на этот раз не дрогнул, но медленно повернул голову к ней и спокойно сказал:
— Ещё раз подкрадёшься – получишь с локтя по зубам. Случайно!
— Извини… а с этим–то что? – её скривило.
— Рискну предположить – он болен…
— По–твоему это смешно?!
— По–моему нехрен мне задавать такие вопросы. Я понятия не имею – что с ним! – с полной серьёзностью заявил Алексей. – Тот, что до него, на зомби был похож. А этого прямо таки выворачивает.
— Кстати, а с тем что ты сделал? – спросила Светлана. В её расширенных голубых глазах искоркой отражался свет фонарика, стоявшего на полу, рядом с больными.
Саврас повернул голову к ней. Он был серьёзен.
— Утилизировал.
— Чт… что? Что значит утили… – она с презрением отстранилась.
Саврас стоял как статуя и прожигал её серьёзным взглядом:
— Он явно был агрессивен. Я не знал, что делать. У нас и так полно проблем, и пока не разберёмся, то…
— То будем утилизировать всех, кому нужна помощь! – слово «утилизировать» она брезгливо выплюнула.
— Не думаю, что мы смогли бы ему помочь…
— Ты даже не попытался!
— Нет! Но если у меня была бы хоть какая идея, мысль, как ему помочь, я бы её использовал.
— Но мог хотя бы его связать!
Саврас замолчал. Ему стыдно было признаваться девушке, что тот «зомби» напугал и его до чёртиков. И что приложить его топором по башке – удобнее, чем вступать в близкий контакт.
Детство Лёши прошло в лесной хижине. Мать он не помнит, потому что, ещё когда он был маленький, она не вынесла затворной жизни и покинула их.
Как только его руки смогли взять в руки оружие, папаша вручил ему винтовку и взял на охоту. Так и жили: дом в лесу, охота, ружьё, дичь, треск только что наколотых дров в камине по вечерам, чай с травой, ночи в тихой глуши и по–новой.
С людьми он мог общаться, только когда выбирался в город за припасами. Замкнутых взглядов отца кривило от того, что сын легко находит общение с людьми. Харизматичный юноша легко находил общий язык с противоположным полом. Был отзывчив к ближним и никогда не причинял людям вред. Даже не смеялся над чужими глупыми ошибками, понимая, что им и без того тошно. И сейчас, глядя на осуждающий взгляд Светланы, он не мог найти себе оправдания. Его пробил стыд. Он хотел всё объяснить, чтобы она так не
