Мне кажется, что в дореволюционные времена многие граждане знали свою родословную и гордились ею. Мысленно вижу, как какой-нибудь помещик с трубкой и густыми бакенбардами, хвастается за карточным столом: «Мой прадедушка получил деревню Кузяйкино по указу самого Ивана Грозного, дедушка служил поручиком гусарского Ахтырского Полка, а папенька был Титулярным советником!»
В наше время, мне кажется, далеко не каждый может сказать, кем были его прадедушки и прабабушки. В частности, не смогут толком сказать этого мои сыновья. Именно поэтому, я решил понять, почему так произошло и записать для своих потомков хотя-бы те кусочки, которые известны мне.
Октябрьская Революция и следующая за ней Гражданская война выдавили из Страны или ликвидировала большую часть «буржуев»: помещиков, промышленников, купцов, офицерство, интеллигенции, духовенства и др. В общем, всех тех, кто вместе с крестьянскими тружениками и мастеровыми, столетиями способствовал созданию могущества Российской Империи, кто умел работать и организовывать функционирование её огромного механизма. Это функционирование складывалось на основе многовековой эволюции системы жизнеобеспечения России, с постепенным отмиранием оказавшихся нежизнеспособными элементов этой системы, например, крепостного права.
В стране, после Октябрьской революции, остались, в основном, рабочие и крестьяне, прельстившиеся гениальным лозунгом: «Землю – крестьянам, фабрики – рабочим!». Причём, эта часть населения, в силу сложившихся жизненных обстоятельств, нехватки пахотных земель, лени или неумения эффективно вести своё хозяйство, в большинстве состояла из неимущих и малоимущих сограждан. Управлять государством они не умели и не могли, за них это делали другие, пришедшие к власти в Октябре, и имевшие, по-моему, весьма отдалённое отношения к крестьянам и рабочим.
Но Стране требовались управленцы и Владимир Ильич выдвинул лозунг, что даже кухарку можно научить управлять государством. Хотя кухарку ему приписывают зря. Он призывал научить управлению всех трудящихся и бедноту: «Мы требуем, чтобы обучение делу государственного управления велось сознательными рабочими и солдатами и чтобы начато было оно немедленно, то есть к обучению этому немедленно начали привлекать всех трудящихся, всю бедноту».
Таким образом, сознательные рабочие и солдаты начали обучать трудящихся и бедноту управлять государством. И выучили.
Решающим в карьерном росте человека было социальное происхождение: чем статус ниже, тем лучше. А ежели вы из «буржуёв», то неприятности были практически гарантированы. Поэтому, многие люди скрывали свое «благородное» происхождение и, зачастую, даже дети не знали, кем были их дедушки и бабушки при «старом режиме».
Я, так же как и большинство других людей, почти всю жизнь не знал, кто мои дореволюционные предки. Были только в детстве завуалированные намёки мамки, что предки мои, в большинстве своём, были духовного звания, но об этом никому не следует говорить.
Вот, что мне удалось выяснить «живьём» и через Интернет.
Родители моей матери Тамары Павловны (мать родилась в 1919 г.) жили в Царицыне. Отец - Козыренков Павел Александрович, работал на заводе (при Царе-батюшке он назывался Царицынский орудийный завод, потом - Сталинградский машиностроительный завод «Баррикады»). Был квалифицированным рабочим. Даже, по моему, мастером. Мать – Матрёна Ивановна, барышня-крестьянка из деревни. Домохозяйничала. Семья жила в своем собственном домике. Кто были их предки – не знаю. Скорее всего – крестьяне. Сама мамка окончила в Сталинграде театральную школу и работала в местном театре. Во время Великой Отечественной войны рванула на фронт поближе к отцу и работала в прифронтовом ансамбле, выступая с грузовика перед нашими солдатами.
Мои предки по отцу - из Саратовской губернии. Семья моего деда Дмитрия Александровича Софинского до революции жила в 5-ти километрах от Волги в селе Меловое Саратовского уезда. В 1910 году в селе насчитывалось 408 домохозяйств и 2185 жителей, имелись земская и церковно-приходская школы (открытые в 1857 и 1887 годах соответственно), пожарный сарай. Имелись плотники, сапожники, портные, бондари, пильщики, столяры, а также мельники, матросы и охотники. К нынешнему времени население – человек 300, ранее огромные посевные площади съёжились многократно, хотя, красота вокруг неописуемая. Имеются коллективное сельскохозяйственное предприятие «Вишнёвое», клуб, отделение связи, фельдшерско-акушерский пункт, основная общеобразовательная школа.
Дед был крестьянином, но имел хороший голос и прислуживал псаломщиком в церкви Николая Чудотворца (на фото) в родном селе. От церкви, в пылу борьбы с мракобесием, остались лишь кирпичные стены. Псаломщик - это чтец, не имеющий священнического сана. Семья была большая, 10 детей. Чтобы прокормить такую ораву, семейство работало не покладая рук вместе с детьми. Была корова и лошадь, надел земли, на котором выращивали пшеницу (рожь) и арбузы. Почва была песчаная, требовала частого полива. Воду возили на лошади в бочке и под каждое арбузное растение каждый вечер выливали по кружке воды.
Пшеницу сажали, косили, молотили и мололи сами. Мололи ручными жерновами, обычно мой отец (Иван) со своим братом по очереди. Брат сильно потел и дед Дмитрий хвалил его, что он работает во всю силу, а мой отец всю жизнь вообще никогда не потел, даже при очень больших нагрузках. Дед Дмитрий думал, что Ванька отлынивает, и частенько угощал за это ремнём.
Денег не хватало. Дед пытался заниматься предпринимательством, но неудачно: как-то привёз ткацкий станок для ковров. Ткать ковры не получилось. Другой раз нанял баржу, накупил ранних арбузов и повёз их в Саратов продавать, но прогорел — было слишком много конкурентов.
Но всё равно, жили неплохо, как и большинство в селе.
На Волге ещё не было гидроэлектростанций и рыбы было полно. Отец рассказывал, что весной, когда сельдь шла на нерест вдоль берега, то косяк был настолько плотный, что можно было вертикально воткнуть в него палку и эта палка так вертикально и плыла вдоль берега довольно долго. Все солили сельдь бочками. Понятно, что, кроме сельди, было много и другой рыбы: многопудовые белуги, пудовые осетры и прочие.
Основными действующими лицами в церкви был поп, церковный староста и мой дед-псаломщик. Если в церкви служили молебен, то прихожане в дар приносили продукты своего натурального хозяйства: яйца, каравай хлеба, рыбу, мешочек зерна и прочее. Поп обычно честно делил приношения между всеми тремя.
Молебны совершали когда, например, долго не было дождя. Посевы начинали сохнуть и батюшка собирал народ и совершал молебен. Обычно, дождь начинался. Правда, отец мне как-то сказал, что он, пацаном, несколько раз был у батюшки дома и видел висящий на стене медный прибор со стеклом, слегка похожи на часы. Что это такое отец не знал. Когда вырос, то понял, что это был барометр. Может быть, именно предсказания барометра помогали батюшке выбрать правильное время для молебна. А может быть, и нет. Не хочу зря клепать на батюшку.
Во время войны 1914 года, военные реквизировали для фронта дедушкину лошадь, но взамен оставили рыжего мерина, видимо честно отслужившего свою военную службу и списанного по возрасту. Мерин был на удивление спокойным и очень высоким. Чтобы забраться на него, дети клали перед ним морковку или немного свежей травы, он наклонял голову, что бы подобрать угощение. В это время детишки садились ему на шею, мерин поднимал голову и детишки скатывалась ему на спину. Мерин служил им несколько лет, пока его не украли в Саратове, но об этом чуть позже.
Вся эта счастливая жизнь кончилась одномоментно. Революция поначалу не затронула уклад в Меловом. Народ вёл свое натуральное хозяйство и худо-бедно жил. Но, однажды ночью, году в двадцатом, в окно к деду кто-то постучал:
— Лексаныч, беги. Батюшку забрали. Скоро за тобой придут.
Новая власть решила искоренить духовенство. Непонятно только, причём тут псаломщик, обычно не имеющий духовного звания. Ну, всех, так всех!
Дед с бабкой похватали, что успели, рассадили с десяток детишек на телегу и тронулись в Саратов. И в самом Саратове и в Саратовском уезде у деда были родственники, но он не поехал ни к кому. Думаю, чтобы не навредить им, ибо теперь он был в положении скрывающегося от власти беглеца, а в те времена это каралось жестоко.
К слову, я внимательно лазил в дебрях интернета и нашёл в Саратовском уезде десятки Софинских, скорее моих своих родственников. Многие из них посвятили свою жизнь православию.
Так, в изданном Саратовской Епархией списке выпускников Балашовского духовного училища в период 1880 - 1915 г.г. значатся Софинские: Александр, Александр, Павел, Николай, Алексей, Евгений. Это молодая поросль. Я часто думаю, что с ними стало в лихие 1917 – 1925-е?
Удалось найти также более взрослое поколение, начиная с 1814 года рождения на сайте «Духовенство русской православной церкви в ХХ веке». Биографическая база данных и собрание материалов».
Приведу несколько имён.
1. Софинский Иван Алексеевич, дьячок, село Увек, рождение не ранее 1814 г.р. Его отец Софинский Алексей, диакон церкви с. Увек
2. Софинский Федор Иванович, причетник, 1814 -1872. Село Поповка. Его брат Софинский Михаил Иванович, 1806 г.р., диакон церкви с. Увек
3. Софинский Василий Андреевич, священник, 1817 – не ранее 1845. Его отец Софинский Андрей, священник Иоанно-Предтеченской церкви с. Увек
4. Софинский Иван Алексеевич, псаломщик, 1839 – не ранее 1902, Саратовская Сретенская церковь. Его отец Софинский Алексей Иванович, протоирей
5. Софинский Александр Алексеевич, священник, 1867 – 1908, с. Инясево, Гривок, Ново-Никольское. Его отец Софинский Алексей Васильевич, священник.
Список можно продолжить, в источнике еще много имён. Я бы даже сказал «Династий» - Вы же обратили внимание на последовательность смены поколений «отец» - «сын». У меня нет данных по более древнему поколению служителей, но не сомневаюсь, что у многих перечисленных отцов были свои отцы духовного звания, а у тех – свои.
После Революции, у нас тоже были династии. Приветствовались «Рабочие династии», особенно на тяжёлых работах: когда, например, дедушка, отец и сын шли работать в шахту долбить уголь или на металлургический завод. Вспомним художественный фильм «Дни Журбиных» про династию корабелов. Это имело место в силу того, что зарплата квалифицированных рабочих на производстве была зачастую выше, чем у инженерно-технических работников, а из всех репродукторов неслось, что рабочий класс – основа общества. Правда, в 50-70-х годах рабочие династии начали увядать, так как дети рабочих, не будь дураками, тоже стали тянуться к высшему образованию и массово поступать в институты. В школе, например, я дружил с одноклассниками Витей Лукашовым и Юрой Цыбиным, у которых родители были рабочими. Оба пацана окончили МИИТ.
Всегда приветствовались военные династии. И это правильно. Когда сын видит, как живет семья отца, он начинает реально понимать, сможет ли он связать свою жизнь с профессией родителя. Поэтому, мне кажется, к династиям нужно относиться с уважением.
Бессмертными оказались династии начальников