Накануне слушал беседу на YouTube на канале ЖЗЛ Дмитрия Быкова с Аллой Демидовой [1]. У них речь зашла о Гамлете, и я задумался над вопросом о том, кто это такой. Уже набило оскомину сравнение Гамлета с Ахиллом, как, впрочем, и с Ницше, и с Киркегором, если не с Андерсеном [2]. Ахилл – это античный мифологический персонаж, сказочный герой эпического характера, не склонный не опосредствованно думать, но непосредственно реагировать противодействием на действие. Короче, реактивная личность без собственного Я. Гамлет – птица другого полета. Это уже романтический персонаж Нового времени. Он способен не просто реагировать, но рефлексировать, размышлять.
Это новый персонаж мстителя, который прежде, чем отомстить, подумает о выборе, мстить ему или не мстить. Вот, оказывается, в чем содержится вопрос о самом себе. О чем же конкретно размышляет Гамлет? О том, смиряться ли под ударами судьбы, быть послушным и покорным воле Господа своего или оказаться Ему сопротивление. Для чего сопротивляться? Для освобождения и спасения своей души. Тело не спасти, не так с душой. Вот душу можно спасти, ее спасают те, что платят за зло не злом, а добром.
Что не так c Гамлетом? Что он платит злом за зло, и зло возвращается к нему в образе смерти. Он мстит своим мнимым обидчикам, и в результате погибают невинные люди. Мстят и ему, и он умирает. Об этом, о мести трагедия. Не мсти и отмщение не падет на твою голову. Но трагедия Гамлета призывает не только к не-деянию. В ней говорится и о том, что размышление приводит к бессмыслице, к безмыслию, к безумию. Чтобы лучше отомстить, не мстя себе самому, чтобы вывести самого себя из-под действия механизма мести, Гамлет прикидывается сумасшедшим. Это так согласно первоисточнику – хроники шведского хроникера, хрониста XII в. Саксона Грамматика [3]. Так следует понимать поведение Гамлета, чтобы понять автора трагедии – Уильяма Шекспира. Что таким образом хочет сказать драматург? Что притворство героя трагедии мотивировано его желанием дознаться, кто убил его отца – прежнего короля Дании.
Но средство дознания является ему на помощь в лице бродячей театральной труппы, которая показывается ему на глаза позже намерения выдать себя за сумасшедшего. О приезде актеров его предупреждают его сокурсники по Виттенбергскому университету Розенкранц и Гильденстерн. Под прикрытием, маской безумия Гамлету легче будет, не привлекая к себе излишнего внимания, узнать правду, действительно ли его мать (Гертруду) и дядя (Клавдий), ставший новым королем, являются убийцами отца. Но само внезапное изменение состояния сознания Гамлета под влиянием явления призрака отца и его сообщения, что отца убили, а не он сам умер естественной смертью, настораживает Клавдия. Тот советуется с Гертрудой, и они начинают подозревать Гамлета в том, что он специально прикинулся сумасшедшим. Но с какой целью? В результате драматическое произведение становится «произведением подозрения». Многоликое произведение уже как призрак витает над пьесой. Заражается подозрением и читатель вкупе со зрителем. Однако заразительно не только подозрение, но и само безумие. После сцены выяснения отношений с Офелией, дочерью придворного Полония, посвященного в заговор и являющегося поверенным тайн короля и королевы, Гамлет идет в покои королевы.
Кстати, свидетелями разговора Гамлета и Офелии, оказались король и его придворный, которые специально подслушали их с целью дознаться до правды, реально ли Гамлет безумен. Причем сомневаются в этом, точнее, в обратном, не только персонажи драмы, но и ее толкователи. Некоторые из них предполагают, что Гамлет действительно безумен. С ними вряд ли можно согласиться. Да, Гамлет, человек неуравновешенный, сомневающийся, колеблющийся и даже амбивалентный. Такого рода человек, невротик, не бывает добрым малым. Его неуверенность в себе заставляет быть недоверчивым, прирожденным скептиком, склонным к размышлению, резиньяции. Но быть невротиком не значит быть сумасшедшим.
Предположение, что он в припадке недоверия заподозрил в умышленном убийстве отца свою мать и дядю и сошел от своих подозрений с ума, у него от этого произошел «сдвиг по психо-фазе» и «слетела крыша» («сошло сознание с лица») вздор. Сам сюжет, вереница (последовательность) событий пьесы, ее фабула (интрига) противоречат такому предположению. К тому же призрак является не только Гамлету, но и офицерам охраны королевского замка Эльсинора, а также другу Гамлета, Горацио, которого Гамлет уверяет в том, что в жизни есть такое, например, призрак, чего не снилось нашим мудрецам, то есть, учителя университета.
Итак, Гамлет не сумасшедший или сумасшедшими являются и его друг, и офицеры «ночного дозора» замка Эльсинор, сообщившие Горацио о явлении им на валу нечистой силы. В таком случае это было бы коллективное помрачение ума при встрече с неведомым. Это неведомое приобрело в сознании контактеров известные черты призрака. Так часто бывает при встрече взбаламученного сознания, которое, является «полусырым», непосредственно чувственным. Это с одной стороны. С другой стороны, с такого сознания уже слетел фильтр (предохранитель, презерватив). Через него человек сообщается (коммуницирует) с «сырой», объектной (еще не предметной) реальностью, которая местами выглядит для него призрачной, в виде призрака, тем более тем местом, которое у него болит («болит душа»). Призраки часто посещают душевнобольных людей.
Но как понять Шекспира? Неужели призрак есть драматургический прием, с помощью которого автор пытается сообщить зрителям о тех подозрениях, которые зреют в душе «черного принца». Недаром Гамлет, принц Датский, вырядился в костюм черного цвета, - он скорбит по своему умершему отцу. Но у него темно не только в наряде, но на душе. Тут можно вполне к месту сказать, что душа европейского человека есть душа не только Фауста, но и Гамлета.
Гамлет, как человек своего времени – эпохи Ренессанса – отвечает требованиям законодателя гуманистического идеала придворного Бальдассаре Кастильоне [4]. Он умеет говорить красиво и изящно (стройно, гармонично), красноречив, как софист. И как софист субъективен в своих взглядах на саму реальность, которую понимает относительно собственной персоны, как она ему понравится или не понравится. Он предпочитает второй вариант в силу своего меланхолического характера, то есть, характера с плохим, грустным настроением. Размышления наводят на него не скуку. как на мажора, но, напротив, печаль, как на минора.
Гамлет не только, нет, не фило-соф-ичен, но, напротив, фило-софист-ичен, как многие так называемые «философы» эпохи Возрождения с их путанной поэтической философией и художественной наукой или натурфилософией. Он еще есть завзятый скептик, как какой-то горе-философ от чиновничьей скуки – мэр города Бордо. К тому же, с точки зрения одного философа-либерала, - не буду говорить кого, - итак, кому надо, его все знают, - Гамлет есть прямо прото-экзистенциалист, как предок Серена Кьеркегора. Знаменитый, вульгарный (популярный) монолог из третьего акта «Быть или не быть» [5] как «(раз)мышление вслух» говорит за то, что он якобы экзистенциально мыслящий субъект. Нет, Гамлет - типичный резонер. Его размышления причинно обусловлены, мотивированы психическими комплексами, гнетом страстей, в данном частном (гамлетовском) случае, мстительной страсти. Гамлет никакой не мыслитель, да и мыслящий под давлением, под прессом, в силу прагмы (действия) мести.
Другими словами, Гамлет думает не свободно, самостоятельно, как мыслитель, и не по идейным соображениям, то есть, духовно вдохновляясь, оптимально склоняясь Логосом к размышлению, как мистик, но в силу обстоятельств, необходимости реагировать, в силу того, что не мыслить он не может, вынужден думать по необходимости, как несчастный, страстный человек.
В чем его страсть? Естественно, во влечении к матери Гертруде. Эта страсть скрыта до поры до времени от самого Гамлета. Но она открывается ему после убийства отца. Последнее финальное препятствие устранено. Но кем? Его дядей, который отнимает у него объект влечения. Именно поэтому Гамлет испытывает чувство всепоглощающей ненависти к своему дяде. Он отнял у него и любовь, и власть над ней. Так кто такой призрак отца для Гамлета? Это маркер, символ его кастрации. Гамлет никак не может расстаться со своей ненавистной для него девственностью. Для него распалась связь времен, которая символизирует связь любви с матерью.
Он герой инцеста. Признание тени, призрака отца есть признание Гамлета самому себе в том, что у него нет своего желания. Его похитили. Теперь его желание есть желание другого, дяди. У него нет ни объекта любви, ни самого желания. Он стал объектом не-желания. Ему ничего не надо. Поэтому он и задается вопросом: «Быть или не быть» и выбирает «не быть». Зачем ему жизнь, если в ней нет удовольствия. То нет в ней и смысла. Смысл сосредоточивается теперь не на любви, а на ненависти. И вот эта ненависть отнимает у Гамлета его последнее убежище, которое его оберегает, защищает. Теперь он беззащитен перед местью. Он становится уверенным и принимает решение мстить. Но это уже не Гамлет, не тень отца. Ведь прежде тенью отца был сам Гамлет. Теперь Гамлет есть тень самого себя. Так на сцену пьесы выходит тень Гамлета, его alter ego, второе Я. Но это второе Я есть Я собственно Клавдия, его желания наоборот желания не любви к Гертруде, но ненависти к ней и к самому другому в Гамлете, к своему иному, к Клавдию в самом себе, в своем сознании.
Игра в безумие приводит Гамлета к реальному безумию, преображает его в убийцу матери и самого себя руками другого. Он заражает безумием свою девушку, доводя ее до самоубийства. Он убивает и ее отца, и брата на поединке. Из чувства мести он превращается в серийного убийцу. Вот к чему приводит мышление про себя не мыслителя, а слабого на ум, неуверенного в себе человека.
Безумен ли Гамлет? Конечно, безумен. Но его безумие является результатом его выбора. Он выбирает себя таковым и несет полностью ответственность за свой выбор – безумие. Такова судьба всех тех, кто выбирает игру в безумие. В этом Гамлет предвосхищает Ницше. Но он не только безумец. Он еще атипичный некрофил. У него есть скрытое влечение к смерти, как, впрочем, у всех извращенцев и дегенератов, склонных к инцесту. Недаром он мечтает о смерти. именно это влечение к смерти ужасает его близких – мать и дядю. Влечение Гамлета к смерти – есть влечение к мертвому отцу. В этом смысле Гамлет изменяет своей матери с отцом.
Казалось бы, гамлетовское стенание «Умереть, уснуть. Уснуть! / И видеть сны, быть может» [6], - это явная аллюзия на драму Педро Кальдерона «жизнь есть сон» [7]. Только Кальдерон написал свою пьесу намного позже пьесы Шекспира. Но здесь есть общее драматическое настроение в стиле барокко. Что это за настроение? Интенция некрофила. Некрофилия. Сон есть симптом влечения к смерти. Кто любит спать и видеть сны есть потенциальный, скрытый некрофил. В принципе, таковы все софисты. Для них все относительно. Все иллюзорно: нет ничего, а если есть, то
