Как Маруся была невестой миллионера

Как Маруся была невестой миллионера.

Однажды Маруся была невестой настоящего швейцарского миллионера. Недолго.
Все началось с участия в конференции. Это была первая конференция в Марусиной жизни. И когда участников попросили представиться и очертить круг проблем к обсуждению, ее парализовало от страха. Она выскользнула из зала и вернулась, когда представление было закончено. Но в обсуждении Марусе все равно пришлось взять слово, и даже учинить довольно жаркую дискуссию.  После этого к ней подошел один бизнесмен, они обменялись визитками, поговорили о поднятой проблеме, и он сказал, что позвонит для дальнейшего обсуждения.
Он позвонил в этот же день, но Маруся была все время занята. Бизнесмен был настойчив, и на третий день вытащил ее на ужин. Он оказался швейцарцем и владельцем многого чего, в том числе и консалтинговой компании, с которой сотрудничала Марусина фирма. Звали его Жан, был он страдающим от недавнего развода отцом трех дочерей, жил на две страны и изнурительно  желал вписаться в российскую действительность. Он пригласил Марусю поужинать в модный клуб в саду Эрмитаж; она на всякий случай поехала с водителем и попросила его ждать. Водитель был счастлив, потому что за каждый час вечером у него шла двойная оплата.
Во время ужина за соседним столиком сидел известный телеведущий, неприлично, непотребно пьяный. Он громко орал, строил официантов и матерился к месту и не к месту. Другой достопримечательностью пейзажа была певица второго эшелона, ведущая себя примерно в логике телеведущего, только орала тише, зато материлась больше.  За третьим столиком сидел знаменитый музыкант в полном одиночестве, закидывая в себя каждые пять минут порции виски и испытывающий явный дискомфорт от подходящих взять автограф и выпить на брудершафт.  Швейцарец смотрел на все это большими глазами, пока Маруся объясняла, кто из них есть кто. Он был скромен, очень умен, энциклопедически образован, мил. Заказывал дорогие блюда и эксклюзивные вина по меню и разглагольствовал о том, как иностранный бизнес спасет умирающую Россию. Маруся все пропускала мимо ушей и с достоинством улыбалась. Музыка в клубе была такой громкой, что она все равно ничего не слышала. Подошла тетенька с букетами, и Жан выбрал ей самый роскошный, отчаянно торгуясь за него. Однако, когда нужно было заплатить, выяснилось, что букетная тетенька карты не принимает.  Но, как стало потом понятно, карты не принимали также и в самОм модном клубе, все попытки кавалера расплатиться долларами также потерпели фиаско. Он совершенно растерялся, было видно, что это первый случай в его жизни. В этот день Маруся как раз получила зарплату, и скрепя сердце, заплатила за ужин, который составлял примерно половину этой суммы. Вечер был подпорчен, они с водителем довезли гостя до отеля, а потом поехали домой. Лежа в кровати, она мстительно корила себя за пустой вечер и потраченную кучу денег.
Но Жан не оплошал - наутро в офис принесли корзину цветов и конверт с деньгами за ужин. В цветах лежала записка – «Может быть, мы сходим в Большой Театр?»  Швейцарец платил по счетам. Наверное, Маруся очень вовремя оказалась со своей зарплатой в тот неприятный, оскорбительный для него момент.
Надо сказать, что Большим театром Марусю было не удивить. Работая в юности переводчиком, она каждый день водила туда туристов и по сто раз пересмотрела весь репертуар. Бывало, встречаясь в кулуарах с коллегами-переводчиками, они бросали подопечных и шли в буфет выпить шампанского и обсудить дела, результатом чего иногда случались арии, которые коллеги нестройно пели в унисон с солистами Большого Театра. Служительницы смотрели на них укоризненно.
В тот день давали «Евгения Онегина».  В первом ряду партера Жан достал партитуры. Он был фанатом оперы и знал многие из них наизусть. При виде партитур Маруся начала спрашивать, будет ли он просто отслеживать неточности в исполнении, или же будет отмечать ручкой, где накосячили певцы или оркестранты; будет ли это ручка одного цвета или с разными стержнями и тому подобное. Она невинно поинтересовалась, если бы он пошел на балет, например, на Лебединое Озеро, считал ли бы он прокрученные фуэтэ. А если бы их не докрутили, пошел ли бы он предъявлять претензии к администрации? Или прямиком в министерство культуры? Любитель оперы понял стеб и убрал партитуру. Но «Остапа уже несло». Маруся спрашивала, есть ли у него дословный перевод русского либретто на итальянский или английский, и заверен ли он нотариально, -  а если нет, то можно быстро сгонять к нотариусу и оформить все в лучшем виде по сходной цене. В общем, глумилась она по полной программе. Во время антракта Маруся, которая с шести утра была на ногах, практически без обеда, направилась в буфет. Жан вяло поплелся за ней, увидев цены, сделал брови домиком, но Маруся сама оплатила свои бутерброды с чаем, потому что реакция собрата по искусству  ее покоробила.
После театра он пригласил выпить по коктейлю в Метрополе, где он жил во время командировок, и Маруся уточнила, будут ли коктейли включены в представительские расходы, так как понятно, что буфет Большого в них не входил. Короче, она уехала домой. Но Жан не сдавался.
В следующий раз он попросил помочь с переводом и отвести его в ЦДХ , где проходила выставка одного слепого художника. Художник потерял зрение во время аварии в зрелом возрасте и рисовал по памяти и по наитию. Жан и Маруся более двух часов бродили по залу и она очень хотела, чтобы он купил картину.  Маруся намекнула. Подозвав администратора, Жан долго и нудно выяснял, как именно пишет творец, если он не видит, когда было потеряно зрение, и что он чувствует, когда пишет. Марусе было ужасно стыдно. Она предложила ему сразу потребовать предъявить историю болезни со всем анамнезом , а также анализы крови и мочи. Почувствовав ее бешенство, миллионер приобрел два полотна, однако не забыл оговорить условия возврата, если вдруг что.
Потом они поехали пить кофе на крышу отеля, откуда открывался невероятно красивый вид на ночную Москву, сверкающий город жил своей бурной жизнью внизу, а на крыше был оазис покоя и умиротворения. Жан долго держал в руке Марусину руку и признался, что это его первый выход в свет после развода, что он никогда не думал, что сможет как-то жить  еще, но вот, кажется, оно случилось, у него самые серьезные намерения и прочие подробности, включая перечисление всего имущества во всех странах. Офигевшая Маруся молчала и пила чай.  Под влиянием момента она тоже проронила пару слов о себе, и с удивлением почувствовала облегчение от того, что она рассказывает свою историю, которая была очень как не проста -  у Маруси был муж, которого она горячо любила, а он постоянно ускользал к бывшей жене, которой все время требовалась его помощь. "Мы перестали быть супругами, однако остались близкими людьми", как говорила Маргарита Павловна в "Покровских воротах". И вот однажды бывшую жену потребовалось немедленно отвезти на дачу, после чего домой ночевать муж не пришел.
Появившись с утра, он обнаружил собранный чемодан и Марусю, одетую, накрашенную и собирающуюся на работу.
- Чай? Кофе? - спросила Маруся доброжелательно.
- Нет, спасибо, - ответил муж.
- Тогда - чемодан, дверь, - ровным тоном, не терпящим возражений сказала она. Муж взял чемодан  молча ушел. Маруся наливала себе кофе, стоя к нему спиной, от звука хлопнувшей двери она вздрогнула и только тогда заметила, что кофе уже давно перелился из чашки и продолжает расплываться по скатерти.
Все. Это было месяц назад. Он звонил, она не брала трубку.
...И вот два совершенно чужих человека, сведенные обстоятельствами времени и места, изливали друг другу душу, все, что накопилось в ней за долгое время молчания. По-моему, он даже прослезился под недоуменными взглядами официантов, которые изо всех сил делали непроницаемые и вежливые лица. «Хорошо встретить родственную душу, это редкое явление, у нас не принято обсуждать свои проблемы. Ты можешь пойти к психоаналитику и отдать ему кучу денег, чтобы он выслушал тебя. Однако это редко приносит облегчение», - сказал Жан. В России тогда ни о каких психоаналитиках слыхом не слыхивали, и звучало это странно. Какие на фиг аналитики, если есть любимые подруги, которым можно и поплакаться, и получить совет, поддержку и помощь. И совершенно бесплатно. Маруся вслух начала прикидывать, сколько бы денег она состригла с этого волшебного вечера. Жан развеселился, сказал, что она первый человек, с которым он так много смеется после развода. Он сказал, что она самая интересная девушка, которую он встречал в жизни.  Что думает о ней целыми днями. Что ему невероятно повезло, что он ее встретил.  Что хочет все время быть вместе.
«Ну как же все невпопад», подумала Маруся. Ответного чувства никак не возникало.
Сменив тему, Маруся спросила, почему, находясь половину времени в России, Жан живет в отеле, а не снимает квартиру. Он пожал плечами и ответил, что привык, чтобы всегда было чисто, убрано, завтрак в номер, свежие рубашки и фитнес на втором этаже. Кроме того, поиском квартиры заниматься некогда и некому.
Маруся включилась и довольно быстро нашла ему роскошные трехкомнатные апартаменты на Камергерском, прямо напротив его офиса. С домработницей, которая готовила завтраки, гладила рубашки, отдавала в химчистку костюмы. За углом был фитнес с бассейном, туда можно было пройти через двор в халате и тапочках. Жан ликовал. Стоимость апартаментов вместе с помощницей была ровно в пять раз ниже, чем он платил за свой суперлюкс в Метрополе.
Через неделю к Жану приехала старшая дочь, и он пригласил их в театр.
Дочь швейцарца, Лиз, оказалась разнузданной девицей переходного возраста с крашенными в зеленый, синий и красный цвет волосами, в драных джинсах и с презрением на лице. Маруся со своей пшеничной косой до пояса, в скромном брючном костюме и с широко распахнутыми серыми глазами выглядела рядом с Лиз, как выпускница Смольного института. Презрение Лиз относилось не лично к Марусе, а ко всему окружающему миру в целом. Они пошли в Большой, и Лиз демонстративно вставила в уши плеер, в котором грохотал хэви метал, закинула в рот жвачку, так и просидела весь спектакль.
«Папаша с партитурами, дочка с плеером в опере, совершенно безумные оба, пусть хотят к психоаналитику, может и правда поможет», - подумала Маруся.
Но сделала вид, что ничего не происходит. Потом во время ужина спросила Лиз, что ее радует и что грустит. И получила ответ на пару часов, которым гордился бы любой психоаналитик. Лиз все говорила и говорила, а Маруся все думала, как же безумно мы все одиноки в этом мире, и как нам нужно говорить о том, что для нас важно, и как редко бывают рядом те, кто может услышать. И часто это бывают совершенно чужие люди…
Через день Жан позвонил Марусе, и, захлебываясь радостью, рассказал, как Лиз была счастлива увидеться с ней, как Маруся ей понравилась и как она почувствовала во ней родственную душу.
Маруся улыбнулась, ей вспомнилась одна история. У ее шестилетнего сына был друг, чей папа в молодости пел в известном ансамбле, который гремел по всему миру, и это были его звездные часы. Количество поклонниц, которые мечтали