Истерика, и как с нею бороться

             

Мне было лет 5 или 6, и я, как все советские дети, играл во дворе. Тогда мамы ещё не боялись отпускать детей порезвиться  возле дома одних.
И всё было как у всех: песочница, лопатки, куличики.
Но вот на пороге своего подъезда появлялся Валерик, а через мгновение – его бабушка, ибо Валерик всегда был «окружён» мамою своей мамы. И для нас, дворовых детей, странным это было и почти неприличным.
Ему в ту пору исполнилось, наверное, года 3-4, но тип он был совершенно растленный. Хищно оглядывался вокруг, избирая объект для нападения. Когда же находил таковой, то омерзительно-противным голосом канючил:
- Ба-а-а-абка (он всегда называл сопровождавшую его благостную старушка именно так – «бабка», и это тоже было странным для нас)!.. Отними у него лопа-а-а-атку!..
При этом толстенькая ручка этого маленького гадёныша с оттопыренным указательным пальчиком, направленным на предполагаемую жертву, взмывала на уровень плеча.
Старуха суетливо начинала лопотать:
- Валерик, деточка! Но я не могу этого сделать, потому что  это не наша лопатка, а этого мальчика.
Ответ явно Валерика не устраивал, и он продолжал, задирая тон на градус выше:
- Ну, хоть что-нибудь отни-и-и-ими!..
И старуха мелко семенила к «обладателю сокровища». Подойдя, отирала краем чистенького платочка, которым всегда была покрыта её голова, уголки своего провалившегося рта и невыносимо сладеньким голоском (представьте себе мёд с сахаром, в который добавили ещё и сиропа!) обращалась к кому-то из нас:
- Детонька, солнышко! Дай, пожалуйста, Валерику свою лопатку поиграть. Она ему не нужна. Просто он хочет, чтобы всегда было по его.
Однажды, когда выбор пал на меня, я набрался духу и сказал:
- Не дам! Мне самому мама её вчера купила!..
Это не было жадностью, нет. Просто так хотелось протестовать против маленького деспота и унижения старого человека, который даже не понимал, что выглядит отвратительно. Но старуху жаль при этом было невыносимо.
Она взглянула на меня так, как, наверное, смотрят на своего палача обречённые на казнь на эшафоте, мелко закивала головой и поплелась к своему господину.
Он устроил ей такую истерику, что из окон даже начали высовываться соседи, чтобы узнать, кто же это издевается над ребёнком, если тот так кричит.
Сердце моё дрогнуло, и я сам пошёл к Валерику. Вернее, нет – к его бабушке. Подошёл и, стараясь смотреть только на неё, протянул ей предмет страданий внука:
- Возьмите, пожалуйста…
В этот раз на меня будто смотрели глаза всех ангелов, слетевшихся из Горних Высей. Благодарности во взоре старухи не было предела. Она взяла лопатку и протянула её внуку-тирану. Тот уже поднялся до таких высот истерического припадка, когда ничто не способно его прекратить.
Он орал, мотал головой из стороны в сторону, словно умалишённый. И даже, кажется, пена выступила в уголках его рта. В потоке истерического проявления его личности вдруг возникали слова, которые можно было разобрать. Но слова эти были нисколько не лучше тех отвратительных, душераздирающих криков, которые сейчас оглашали весь двор:
- … теперь уже не на-а-адо… не хочу…  ра-а-а-ньше надо было… уйди, гадина… пусть он уйдёт…
«Он» - это был я. При этом меня он словно бы не учитывал. И даже не смотрел в мою сторону.
Спустя много-много лет, когда сам я стал дедом, и внуки мои давно уже старше Валерика, я понял – почему. Он боялся. Боялся, что я просто дам ему по морде. А бабушку – нет, потому и вил из неё верёвки.
Когда ситуация набрала такой накал, что, казалось, из неё никогда уже не будет выхода, из подъезда неожиданно выскочил папа Валерика, схватил его за плечи и потряс так, что в один момент показалось: башка у Валерика может оторваться и стать одним из спутников планеты Земля.
И обожаемый младенец замолчал. Отец же был явно в бешенстве, а потому, не в силах удержать себя, в сердцах крикнул:
- Что ты орёшь, дур-р-р-рак!!!
Взгляд у ребёнка стал совершенно осмысленным и спокойным. Он взял старуху за руку и почти таким же сладостно-медовым голосом, которым за минуту до этого она обращалась ко мне, глядя ей пристально в глаза сказал:
- Пойдём погуляем, бабуля?..
На отца он в этот момент тоже не смотрел. Опять боялся…

… Что сталось с ним в дальнейшей жизни, не знаю. Кажется, однажды на улице, когда никого рядом не было, его зарезали…

Когда сегодня я смотрю на юное государство Украина, то (почему-то!) вспоминаю Валерика…