ОЛЕГ ВАЙНТРАУБ
ПИГМАЛИОН И ГАЛАТЕЯ ВО ВСЕЛЕННОЙ
(фантастический рассказ)
18+
«Если за наслаждением непременно последует страдание,
это не есть причина отказа от наслаждения».
Конфуций.
«Если нельзя, но очень хочется, значит - можно»
Народная шутка.
(продолжение)
- Послушай, Мишель, ты, наверное, уже проголодалась?
- Пожалуй, да. Я бы с удовольствием чего-нибудь поела.
- Все правильно, - согласился я, - соловья баснями не кормят. А что бы тебе сейчас хотелось?
- А что у вас есть?
- Да все, что захочешь.
- Все-все?
- Конечно.
- Ну, например, я бы сейчас не отказалась от омлета с крабами, стакана свежевыжатого апельсинового сока и черного кофе без кофеина и сахара.
- Без проблем. Все будет так, как ты пожелаешь.
- Ты что, добрый волшебник?
- Нет, конечно, просто с нашими возможностями все твои заказы сущий пустяк.
- Просто не верится. Но если ты такой бог, что смог воссоздать даже меня, то дай мне хотя бы во что-нибудь одеться.
- И это не проблема. У тебя сейчас под подушкой белье и халат, пока ты будешь одеваться, я принесу тебе тапочки. Просто я вовремя о них не подумал.
Я поднялся с кровати, быстро натянул свой легкий форменный комбинезон и подошел к двери, и уже на ходу спросил:
- Ты носишь тридцать восьмой?
- Нет, тридцать девятый.
В «зале быта», как мы его называли, я включил машину ПЭК14, предназначенную для оказания бытовых услуг, и на экран вызвал из памяти в разделе «Женская одежда» группу «Домашняя обувь». У меня даже в глазах зарябило, сколько ее там было. Я даже растерялся. Долго выбирал и, наконец, остановился на мягких тапочках розового цвета с белым пушистым помпоном.
Когда я вошел в каюту, Мишель уже в халате сидела на кровати, болтая ногами.
- Такие подойдут? – спросил я, подходя к ней.
- Даже очень. Надо отметить, у тебя неплохой вкус.
- Надо полагать, если я выбрал именно тебя.
- А у тебя были варианты?
- Сколько угодно. Кроме нескольких тысяч лучших женщин Земли в памяти главного компьютера корабля восемьдесят восемь самых красивых актрис мира. И благодаря именно моим усилиям, ты вошла в их число.
- Ну что же. Я польщена.
- Тогда разрешите, моя королева, вашему рабу надеть на ваши прекрасные ножки эти тапочки.
С этими словами я приклонил одно колено и надел тапочки ей на ноги. Надо отдать должное, ее ножки, действительно, были прекрасны.
Мы вышли из каюты и направились в столовую. Пока мы шли, Мишель вертела головой с интересом рассматривая устройство корабля. Я пока не спешил подробно ей рассказывать о его устройстве, справедливо считая, что времени у нас для этого будет вполне достаточно.
В столовой для дежурной группы (столовая для всего экипажа была в другом отсеке, и была, несравненно больше нашей) Мишель села за столик, а я включил кухонную машину ПЭК10, и на экране долго выбирал в меню нужный мне заказ. Для Мишель я заказал, как она и просила, омлет с крабами, апельсиновый сок, черный кофе без кофеина и сахара и еще миндальное пирожное. Для себя взял тоже омлет, но с ветчиной, бутерброд с сыром и сладкий кофе с молоком. Ввел эти данные в машину и подсел за столик к Мишель.
- И долго нужно ждать? – спросила она.
- Всего несколько минут.
И тут же в подтверждении моих слов в машине прозвучал мелодичный сигнал. Я подошел к ней, открыл дверцу и подал на стол две тарелки с еще дымящимся омлетом. Потом еще сходил за остальным. И только теперь вспомнил, что не заказал хлеб. Пришлось делать новый заказ.
Когда я поставил на стол тарелочку со свежайшим, словно только из печи, хлебом, Мишель заявила:
- Я хлеб не ем. А омлет, действительно, вкусный. Неужели он, как ты сказал, из ртути?
- Да какая тебе разница из чего он сделан, если он по своему составу точнейшая копия настоящего. А если хочешь знать, то ты тоже из этой же самой ртути. Да и я тоже…
Некоторое время мы молчали занятые едой. Потом Мишель отставила свою чашку с кофе, подняла голову и серьезно посмотрела на меня.
- Послушай, Вадим. Зачем ты меня воскресил, или, как ты говоришь, восстановил?
Вопрос был очень важным. Я ожидал, что он все равно когда-то прозвучит, готовился к нему, но никак не находил точного ответа. Он был настолько серьезным, что просто отшутиться было никак нельзя. От правильного ответа сейчас могли зависеть все наши будущие отношения с Мишель. Тогда я решил ответить ей правду. Вздохнув, начал:
- Мишель, я не буду перед тобой лукавить. Я понимаю, что я поступил, как настоящий эгоист. Да, я это сделал для себя. Я любил тебя всю свою сознательную жизнь, мечтал только о тебе. С тех пор, как я увидел тебя в фильме в роли Анжелики, все женщины мира перестали для меня существовать. Я бредил тобой, ты снилась мне. И разве мог я удержаться, когда появилась возможность осуществить свою мечту, получить тебя живую, а не экранную. И пусть ты не станешь моей, пусть даже не полюбишь меня, но целый месяц побыть рядом с тобой, насмотреться на тебя, насладиться общением с тобой, для меня это уже было самое большое счастье.
Пока я говорил, она внимательно смотрела мне в глаза, а потом спросила:
- Почему ты говоришь только о месяце? А куда я денусь потом?
- Попытаюсь объяснить тебе обстановку. Я сменный дежурный астропилот корабля. Мы вместе с моим напарником астроштурманом Романом Куприяновым дежурим по одному месяцу в году. Так как полет рассчитан на многие годы, остальное время, а это одиннадцать месяцев в году, для, так называемой, «экономии человеческого ресурса» проводим в анабиозном сне. Дежурная группа состоит из двадцати четырех мужчин. Дежурим парами, и таким образом, стареть нам приходится в двенадцать раз медленнее, чем если бы мы все это время бодрствовали. Мы с Романом отдежурили свой срок, он отправился спать, а я остался для того, чтобы поднять очередную смену. А вместо этого, оставшись один, пошел на грубейшее нарушение всех правил и инструкций. Оставаться одному на корабле строжайше запрещено. Мало ли что могло со мной случиться, и если бы я не смог поднять других, корабль бы мчался в просторах Вселенной, управляемый только компьютерами, пока бы не закончились запасы энергии. Это могло длится несколько столетий, и все надежды человечества, возлагаемые на этот полет, не были бы осуществлены. Я не имел права ломать график дежурства. Но это полбеды. Я не имел права восстанавливать и вводить в мужской коллектив женщину, тем самым подвергать искушению всю дежурную группу. Представь себе, что может произойти, если они вдруг обнаружат тебя. Два десятка мужчин за многие годы изголодавшихся без женщин могли повести себя неадекватно. И никакие запреты, никакое воспитание их не удержало бы. К тому же, мой пример мог бы оказаться заразительным. Каждый из них мог бы пожелать завести себе на дежурстве подружку. А почему только одну? А вдруг кто-то из них захочет повторить тебя, то есть иметь собственную Мишель?
Конечно, мой проступок не останется безнаказанным. Скорее всего, меня «спишут на берег», то есть высадят на первой же осваемой планете, а в памяти корабля мой образ аннулируют.
Представляешь себе как я, сознавая все это, пошел на риск только ради того, чтобы побыть с тобой какое-то время. Ну, хотя бы месяц до дежурства следующей смены.
Пока я говорил, Мишель не отводила от меня взгляда, слушая очень внимательно. Потом спросила:
- И зачем это все тебе было нужно? И как ты себе представляешь наше дальнейшее существование?
- Просто я очень люблю тебя, и хочу быть с тобой. А дальнейшее зависит от тебя. Если я тебе не понравлюсь, и ты не захочешь быть со мной, то сможешь остаться, дождаться следующей смены, или еще следующей, и так до тех пор, пока кто-то из наших ребят тебе не понравится.
- Хорошо, я поняла, что ты представляешь мне полнейшую свободу выбора. Это благородно с твоей стороны. Но допустим, я подчеркиваю, допустим, я соглашусь остаться с тобой. Что дальше?
- Через месяц я уложу тебя в твой персональный саркофаг, и ты в анабиозе проспишь одиннадцать месяцев до моего следующего дежурства. Потом мы снова будем вместе целый месяц. Я постараюсь спрятать твой саркофаг так, чтобы дежурная группа тебя не сразу обнаружила до самого подъема всего экипажа. А это произойдет не скоро. До ближайшей галактики нам лететь еще лет двенадцать, а потом еще в ней нужно будет найти подходящее созвездие, а потом еще звездную систему типа солнечной с планетами, пригодными для высадки и колонизации. Это еще, как минимум, лет пять. Только потом, когда будет поднять весь экипаж, обнаружится твое присутствие на корабле. Так что у нас с тобой впереди будет куча времени.
- Хорошо, ты этот месяц будешь дежурить, заниматься своими делами, а что буду делать я?
- Как что? Любить меня… - выпалил я не задумываясь.
Она засмеялась.
- Достойное занятие для женщины. Как ты себе это представляешь? Я должна буду стирать тебе носки, варить обеды и не вылезать из постели? Или только последнее?
Ее прямота меня смутила.
- Ну, скажем, бытовыми вопросами тебе заниматься не придется, все это у нас делают машины, а на счет постели, то этого будет ровно столько, сколько ты сама захочешь.
- А если я много захочу? – лукаво, улыбнувшись, спросила она.
- Постараюсь оправдать твои запросы. Буду сражаться до последнего патрона.
- Тогда ловлю тебя на слове, - уже во всю улыбаясь, сказала Мишель и поднялась со стула. Спасибо за завтрак. Все было очень вкусно.
- На здоровье. Так я могу твои слова принимать как знак согласия?
- Посмотрим… Ну, пошли. Надеюсь, в вашем хозяйстве найдется для меня что-нибудь поприличние этого халата?
Я задержался, собирая посуду со стола и отправляя ее в контейнер для переработки. Мишель внимательно наблюдала, как я это делаю, и как посуда исчезает в утробе контейнера.
В зале быта я усадил Мишель перед машиной ПЭК14 и показал, как пользоваться ее компьютером для поиска нужных вещей. Мне пришлось задержаться около нее. Дело в том, что в семидесятых годах двадцатого столетия компьютеров еще не было, и мне пришлось долго учить ее, как пользоваться мышкой и как просматривать базы данных, как выбирать необходимое, и как потом эти данные отправлять в машину для исполнения.
В каталоге Мишель нашла какое-то платье, и информацию о нем отправила в машину. Через несколько минут машина выполнила заказ. Мишель радовалась, как ребенок, увидев его. Она схватила его, жадно рассмотрела, потеребила руками, приложила к себе, потом, не обращая на меня внимания, скинула халат, оставшись в бюстгальтере и трусиках, натянула его на себя. Платье, действительно, делало ее просто королевой.
- Где у вас тут зеркало? – нетерпеливо спросила она.
- Большого зеркала у нас здесь нет, есть только небольшое в ванной комнате над раковиной. Мужской состав дежурной группы оно вполне устраивает.
- Жаль, негде посмотреться. А где эта ванная комната?
Я проводи ее туда, а ей пришлось залезть на подставку, чтобы рассмотреть себя всю в зеркале над раковиной умывальника.
Когда мы вернулись в зал быта, и я убедился в том, что у нее уже все получается, и она уже полностью самостоятельно справляется с машиной, отправился в рубку. Хорош же я был дежурный, так занятый своими делами, что забыл о прямых своих
