Зона отчуждения

Ветер гонял обрывки бумаги по пустынному шоссе. Смятые газеты, листовки, театральные программки, шурша, катились под ноги, как какие-то фантастические палые листья или небывалые перекати-поле.

Если бы здесь были деревья.

Если бы здесь были хотя бы сухие пустынные кустики…

Это был город. Точнее, это был остов, скелет города – то, чем он может быть без людей.

На улицах, в домах, во дворах – никого.

Только тут, в пустыне родных кварталов до сознания начал доходить смысл длинного, сухого, чужого слова – эвакуация.

И второго, короче – война.

Шаги слышны за километры, но на километры вокруг единственные шаги – мои. Едва слышные, здесь они оглушают. И ещё дыхание. И стук крови в висках.
Жизнь. Здесь, без людей, без животных и растений, её нет.

Сзади! Тихий звон, и сразу пересыхает в горле.

Резко разворачиваюсь и – захотелось бы смеяться, не будь это так знакомо.

Ко мне подъезжает троллейбус. Пошевеливая усами, как огромный хромированный жук, он проползает мимо, к остановке. Ноги сами несут бегом за ним, в него, к окну.

Как привычно – и одновременно незнакомо. Фон того, что когда-то было моими буднями. Пустой. Безжизненный.

Троллейбус тихо ползёт вдоль тротуаров. Но скоро город израсходует излишки выработанной станциями энергии, и он остановится. Наверное, не навсегда.
Вопросы грызут изнутри, но один – сильнее остальных.

Почему это мне так знакомо?

И – ответы.

Одиннадцатое сентября. Лос-Аламос и «Тринити». Хиросима и Нагасаки. Чернобыль и Припять.

В памяти всплывают фотографии этих руин, покинутых людьми из-за людей. И слова, наводняющие все эти доклады – часто лицемерные, порой нет.
А может ли это быть здесь? Здесь, в этом городе – безжизненном, но мирном? За что с ним хотят сделать такое?

Этого не должно быть. Этого не должно быть!



Троллейбус начинает еле заметно притормаживать. Остановка? Нет. Значит, пора.

Выскакиваю на дорогу и бросаюсь к просвету в конце улицы, быстро обогнав замедляющий ход троллейбус. Раздаётся высокий вой сирены – сначала вдалеке, в сердце города, потом всё ближе и ближе. Наперегонки с этим пронизывающим звуком, к границе, к свету!

Вырываюсь – и тут же падаю на крутом склоне. Солнце ослепляет. Поднимаю руку, прикрывая глаза, и вижу вдали, у сверкающего моря, у пустой гавани, несколько тёмных силуэтов. Пассажирские авиалайнеры, конечно, уже отбыли. Значит, это последние вертолёты.

Вскакиваю и бегу по траве – по траве! – к морю. Несколько раз оскальзываюсь и падаю, так что все руки и колени у меня уже покрыты зелёным соком. Вылетаю на утоптанную тропинку к гавани. Лопасти вертолётов начали вращаться, но меня, очевидно, кто-то заметил – стоило мне подбежать, как дверца распахнулась, и несколько рук втянуло меня внутрь.

-Всё в порядке, - говорят сзади.

-Выберемся! - подтверждает другой.

Выберемся, думаю я, ощущая, как вертолёт поднимается над землёй. Надеюсь. А если нет? Пробираюсь к окну – как раз вовремя, чтобы увидеть поднимающиеся вокруг домов металлические стены. И тут вдруг показалось, что над стенами блеснул на солнце огромный купол, защищающий город, обещающий сберечь его до нашего возвращения…