[b]Она вновь идёт по вагонам, слышится перестук колёс, мелькают фигуры людей, незнакомые лица… Душно, нечем дышать…
Тата проснулась с чувством, что это уже с ней было. Потянулась, чтобы погладить Леона… и наткнулась на холодную кожу. Вздрогнула от ужаса – что с котом? И тут вспомнила, где она, и что произошло. Холодной кожей оказался рукав куртки Вадима, который во сне забросил свою руку на грудь девушки. Под её тяжестью она и ощутила удушье. Осторожно, чтобы никого не разбудить, она сняла руку и задним ходом выползла со своего спального места. Несмотря на скрип пружин, её соседи по дивану не проснулись.
В избе был полумрак. В смежной комнате тоже ещё спали, издавая носами различные звуковые переборы. Девушка подошла к окну и выглянула на улицу. Небо на востоке начинало светлеть. Организм стал настойчиво просить обратить внимание на его нужды. Если ночью все дружно сделали свои дела за углом избы, то сейчас девушка решила прогуляться и найти соответствующее этому делу заведение. Она приспособила обратно свой импровизированный живот (кроме Вадима никто не в курсе о её обмане, пусть остаются в неведении), надела куртку, за пазуху сунула свою бутылку, в которой оставалось немного воды, и вышла на улицу.
Ночь была холодной, вся земля покрылась инеем. В палисаднике росли какие-то кусты, скорее всего вишня, так как на стволах виднелись наплавы из тёмно-коричневой смолы. Девушка отковырнула самый большой из них и засунула в рот. Ещё маленькой девчонкой она любила жевать такую смоляную «жвачку», вреда от неё точно не будет.
Тата зашла за дом, где нашла нужное заведение. Там же располагался небольшой огород. Она оказалась права – изба и участок были поделены на двух хозяев. На соседнем участке женщина в шали и телогрейке подрезала ягодные кусты. Увидев Тату, женщина запричитала:
- Эх. Прохор, креста на нём нет! Что удумал – в чужие избы за деньги постояльцев пускать.
Тата подошла к загородке.
- Здравствуйте! Вы не в курсе, где здесь хозяева воду брали?
- Как не в курсе? Та часть избы брата моего Игната. После смерти матери поделили хозяйство пополам. Игнат у меня мужик видный, нашёл молодку в дальнем городе, там и живёт теперь. Сюда приезжают в отпуск летом. А Прохор – дядя мой. Вот хозяйничает, уж не знаю, с ведома или без. А за водой брат ко мне ходил, на моём участке колодец-то. Сейчас принесу водички, не жаль…
- Ой, вот бутылку налейте, пожалуйста, - Тата поспешно умылась остатками воды и протянула женщине пустую бутылку.
- Что ж деется? Нету людям покою, никак жизнь не наладится… На, утрись, - протянула она Тате большой лоскут ветоши, - Не брезгуй, чистая тряпица.
Женщина взяла бутылку и удалилась, бормоча под нос:
- Всё маемся, маемся, всю жизнь маемся, и конца не видно…
Вернулась она через несколько минут, в одной руке несла полною бутылку ледяной воды, в другой – два белых куриных яйца.
- На, девонька. Не звери всё ж, люди, помогать надо, тебе ещё дитё рожать. Сырые, осторожно, не раздави.
Тата взяла бутылку и яйца. От чувства благодарности и неловкости за свой обман у неё перехватило дыхание, она не сразу смогла промолвить:
- Спасибо вам за доброту. Дай вам Бог здоровья.
- А кто его знает, нужно ли то здоровье. По нонешним временам легче быть больному, чтобы меньше мучиться. А ты дырочку в яйце проколупай и пей так. Не сумневайся, свежие, по весне курочки занеслись, каждый день у меня штук пять - шесть яичек, нам с дедом хватает. А бутылку холодную за пазуху не суй, застудишься. В тряпицу замотай, вот и сгодилась… Куда идёшь то?
- К родителям в Балабиху, недалеко отсюда. Слышали?
- Слыхала, как не слыхать, сегодня уж и доберёшься. С Богом, Ангела-хранителя в дорогу!
- Спасибо вам!
Тата вернулась к крыльцу, немного постояла, подумала, что делать дальше. Возвращаться в избу и ожидать, когда проснуться остальные? У неё не было сил смотреть в голодные и растерянные глаза (самой ей посчастливилось утолить голод). Она пальцем написала на заиндевелом фундаменте: «Я ушла. Спасибо всем. Тата» и поспешила к калитке. Чем быстрее в путь отправится, тем быстрее в родительский дом попадёт!
Городок был небольшой. Девушка безошибочно вышла кривыми переулочками на центральную улицу, ориентируясь на пятиэтажные здания. Чем ближе к центру, тем сильнее становился запах разложения. Здесь очень кстати пригодилась тряпица, подаренная женщиной. Ею девушка замотала нос и рот, вспоминая рассказ Вадима о возможных эпидемиях. Тряпка лучше, чем вязаный шарф, фильтровала воздух.
Улицы были пусты, рассвет только-только занимался. Небо на востоке играло разноцветными всполохами. Красиво, конечно, но обидно, что от такой красоты столько бед.
Тата шагала и думала: может зря поторопилась, надо было Вадиму предложить пойти с ней? Занудный тип, конечно, но рассказчик хороший, столько интересного ей рассказал, да и было бы не так жутко… Только вот посёлок, куда она держала путь, на юге находится, а Вадиму надо спешить на восток. Пусть остаётся всё как есть, теперь каждый сам за себя.
Она вышла на автовокзал. Когда-то уютная площадь была завалена мусором. Поднявшийся ветер гонял по земле бумажки и пакеты. Около билетных касс был разложен костёр, вокруг вповалку лежали люди. Костёр уже давно прогорел, даже не дымился. Как можно ночевать под открытым небом? Проходя мимо, девушка увидела, что человек, лежавший у самого костра, был очень бледен. Таких бледных лиц она ещё никогда не видела. Вдруг она вздрогнула, с ужасом поняв, откуда эта бледность – лицо человека было покрыто инеем. Она взглянула на другие лица, которые можно было различить в поваленных в беспорядке телах. Все они тоже были в инее. Около самого кострища валялись несколько пустых бутылок. Такую же бутылку сжимал в окоченевшей руке тот, кто испугал девушку первым.
- Быстрее, вон, это не город, а морг какой-то! – девушка чуть не бегом устремилась в нужном ей направлении. Она и пришла на автовокзал, чтобы это направление уточнить, так как раньше приезжала в городок на автобусе. Теперь она знала, куда ей двигаться.
Тата уже выходила из городка, когда ей стали попадаться первые прохожие. Они выползали из щелей, как тараканы. Помятые, грязные, злые. Неужели и она такая же? И это всего за несколько дней! Как, как это могло произойти? Почему так быстро вымер этот чудесный городок? Она сама не сможет найти ответы на эти вопросы. Здесь бы помог Вадим со своим интеллектом, может ответ где-то на поверхности, а она его не видит…
В родной посёлок девушки вела второстепенная дорога, поэтому на ней не было такого интенсивного движения, как на основном шоссе. Люди шли не вереницей, а небольшими группами. Но следы, что здесь до этого уже прошёл поток из беженцев, имелись: заваленные мусором обочины и сама дорога, поломанные загородки, кострища, следы пиршеств со следами крови и костями. А почему кости не растаскивают собаки? Девушка вспомнила, что последних собак она видела в той деревне, где ночевала у деда Егора. Животные так же, как люди, куда-то ушли!
Деревни, через которые пролегал путь, были в ужасном состоянии. Многие избы сожжены, а уцелевшие выглядели заброшенными. Куда подалось местное население? Вопросы, вопросы…
Через пару часов пути девушка сделала привал. С трудом отыскав чистое и сухое место, она села прямо на землю. Солнце пригревало не на шутку. В зимней куртке было жарко, но по известной причине снять или просто расстегнуть её она не могла. От пота начинало чесаться всё тело. А ноги? Когда она последний раз меняла носки? Ужас! Тата нащупала в рюкзаке за пазухой запасные носки. Сейчас этим и займёмся!
Она сняла сапоги, стянули прилипшие к телу носки. Кожа благодарно задышала. Девушка не стала сразу переобуваться, а вытянула ноги, чтобы они отдохнули. Солнце грело голые ступни, тепло мурашками поднималось вверх. Девушка закрыла глаза и повернула лицо под тёплые ласковые лучи.
- Ну, вот что ты натворило? Как теперь с этим разбираться? – мысленно обратилась она к источнику света и тепла.
Запахи разложения сюда не долетали, ветерок слегка гладил открытые части тела. Какие-то птички весело дзинькали. Девушка не заметила, как задремала. Она проспала совсем чуть-чуть, когда открыла глаза, положение солнца на небе не изменилось. Но кое-что изменилось – рядом не было сапог.
- Здорово! И кому они потребовались? И как теперь быть? Хорошо, до дома совсем немного идти осталось!
Девушка надела чистые носки, поверх натянула грязные, которые недавно сняла.
- Отлично, что дождя нет! А под ноги теперь придётся более тщательно смотреть, чтобы во что-нибудь не вляпаться.
Асфальт был прогрет, и идти оказалось даже легче, чем в сапогах.
- Ничего! Добегу! – Тата двинулась в путь с максимально возможной скоростью.
До её посёлка оставалось совсем немного, когда она ощутила, что носки можно снимать – они протёрлись до дыр и ступни ощущали шершавость асфальта. По пути она догнала группу из нескольких человек, и один сердобольный мужчина, увидев, что она босая, предложил снять обувку с какого-нибудь тела, которые нет-нет да попадались на обочинах. Тата в ужасе отшатнулась от него и, не отвечая, ускорила шаг.
Наконец Тата добралась до развилки, которая вела в Балабиху. Обойдя фуру, перегородившую путь, с замиранием сердца девушка свернула на такую родную дорожку. Ещё метров триста подняться в горку и…
Тата остановилась как вкопанная. Посёлка не было. Только кое-где торчали вверх трубы печей, а сами печи стояли среди головешек закопчёнными памятниками. Издалека она видела пепелище своего дома. В области сердца защемило, из глаз потекли слёзы. Девушка обессилено опустилась на землю.
- Господи, за что? За что ты так наказываешь? Больше нет сил! Легче умереть, чем видеть всё это.
Вдруг кто-то коснулся плеча. Подняв голову, Тата увидела ужасно грязного человека, сразу было не понять – мужчина это или женщина.
- Татка! Ты?
- Господи! Никита? Не может быть!
Это был друг её детства, вместе с которым она росла. Чёрный от копоти, он сейчас представился ей светлым спасителем.
- Кит, ты мне расскажешь, что здесь случилось? Где все?
- Два дня назад ночью всё сгорело. Ветер был сильный, тушить нечем. Так один дом за другим и занялись. Многие в избах своих погибли, часть ушли куда-то. Насчёт твоих не знаю. С центра гореть начало, ваш дом близко был… Это беженцы всё в избы рвались, угрожали – поджечь, может они и подожгли… А может у кого от буржуйки изба занялась. Сейчас не узнаешь.
- А ты где обитаешь?
- Нашёл погреб, разгрёб, натаскал туда всякий хлам, что не сгорел. Но надо тоже куда-нибудь уходить. Мои то все сгорели, точно. Я в окно выскочил, а на них крыша горящая рухнула. Вчера весь день пепелище разбирал, нашёл останки. С утра вот хоронил в саду.
Тата поняла, почему на щеках её друга нарисованы две более светлые полосы. Сейчас по ним, как по проторенной дорожке, скатились две крупные слезы.
- Сейчас в дорогу поздно отправляться. Давай, завтра с утра. Рано поднимемся и пойдём. У меня, честно, сил нет.
Она встала с земли.
- Понятно, почему устала. Когда рожать-то?
- Кит, не знаю когда. Может лет через пять кого и рожу.
- Ты что? Шутишь или серьёзно?
Никита смотрел на неё сочувственно, разглядывая подругу с головы до голых ступней.
- Кит, да не сошла я с
