Содержание
-Настроение
-Встретились "Я" и "Ты"
-Разговор с грузином или Россия напала!
-О стихотворении К. М Симонова "Жди меня"
-Молоко и любовь
_____________________________________
Настроение
Она закончила стирку. Вытерла мокрые красные руки о фартук. Наконец-то, присела на стол.
На самый край, чтобы легче и быстрее встать. Некогда рассиживаться. Пора укладывать Павлика.
Мальчик капризничал, требовал мультика.
"Нет, дорогой! Иди-ка ты спать! От этого телевизора и так с ума сойти можно!"
Павлик захныкал, а она, вместо того, чтобы успокоить, нашлепала его.
Из-под одеяла еще несколько минут доносились приглушенные всхлипывания,
незаметно превратившиеся в мерное сладкое посапывание.
Она легла рядом, но ей не спалось. Вспоминала всякую всячину, пустяки, в общем-то.
Чем незначительнее пустяк, тем лучше. В последнее время ей почему-то нравилось
перед сном припоминать кем-то сказанные малозначительные слова,
прокручивать назад киноленту прожитых дней.
А еще любила придумывать всякие необыкновенные сочетания,
цветовые нюансы для новых, никем никогда еще не сшитых сарафанов,
купальников и бальных платьев. Краски постепенно тускнели, как на закатном небе. Приходил сон.
В ту ночь он был безрадостным, неуютным. Ей снилось что-то тяжелое, бесформенное, громоздкое.
Не мужское и не женское. Некрасивое. Никакое.
Утром она проснулась с больной головой. Дольше обычного умывалась,
зато от зеркала отошла быстрее, чем всегда, недовольная собой.
Стала будить Павлика. Мужичок-с-ноготок никак не хотел просыпаться.
С трудом удалось поднять его, потом умыть, одеть, накормить, вымыть посуду,
выключить, проверить, закрыть и выйти из дома почти вовремя.
Павлик совсем проснулся и вначале шагал охотно, даже весело,
но на полпути к детсаду, видимо, сообразил, что с мамой скоро придется расстаться,
сел на снегу и всем своим видом показывал, что далее не сделает ни шагу.
"Да что же это за наказание такое! Посмотри, все дети идут в садик,
никто не плачет, один ты у меня капризничаешь! Ты же мальчик, а не ослик!
Почему такой упрямый? А? Ну, пойдем! Пойдем скорей,
а то я из-за тебя на работу опоздаю! Не хочешь?!
Ах, ты, противный мальчишка! Я тебя выдеру когда-нибудь, как сидорову козу!
Господи! Да разве от этого алкоголика могло родиться что-нибудь путное?!
Нет! Ты пойдешь! А я говорю, пойдешь!"
Затащив Павлика в группу, на второй этаж,
побежала к метро. Расстроенная.
Ну, вот: еще одно опоздание!
Она по опыту знала, что на службе нужно прятать эмоции поглубже,
сдерживать искренние, идущие от сердца порывы.
Хотя, прячь-не прячь, сослуживицы все высмотрят, высветят,
словно рентгеном, ничего от них не скроешь.
На три вершка в землю зрят! Вот уж точно:
когда у человека нет своей жизни,
ему просто необходимо влезть в чужую!
А если не пускают? Тогда беда-обида!
Взять каждого в отдельности, — неплохие вроде все люди! А как
собираемся вместе, слова доброго, радостного,
такого, чтоб: ах! — не услышишь,хоть в три уха слушай!
Она принялась чертить, но рабочее настроение не приходило.
Раздражали даже четкие изящные линии,
которые умела вполне прилично чертить без инструмента,
без помощи циркуля и рейсфедера. Даже чистота бумаги
казалась сегодня чем-то нелепым, случайным и неуместным:
почему же в жизни все не так, ни одной прямой линии,
да и с чистотой плоховато! Плеснуть бы
на этот белоснежный ватман пузырек туши!
И да здравствует реализм!
После обеда опять не работалось!
Не зная, куда себя деть,
она смотрела в окно на темные рваные облака, и, постепенно,
их неустроенность и тревога передавались ей.
Наконец, за полтора часа до звонка, шепнув шефу:
"Мне надо успеть в поликлинику!" —
она оделась и вырвалась из здания на улицу
с таким чувством, словно перепрыгнула через тюремную стену.
Резкий пронизывающий ветер холодил грудь, а спине было жарко:
она все время непроизвольно ускоряла шаг.
Быстрее! Еще быстрее! К метро, по мокрому асфальту
(ну, почему же мокрому, ведь дождя нет, и не было: на улице мороз?!).
"А вдруг что-то случилось с Павликом?" — почему-то подумала она.
И вдруг побежала, пробиваясь грудью сквозь порывы встречного ветра.
Мимо, как живое существо, пролетела кем-то брошенная газета.
У перекрестка сгрудились машины: стадо железных враждебных животных.
Куда они все прут?! Улицу уже не перейти!
Скоро пришлось остановиться еще раз:
рядом с бордюром она заметила нечто,
похожее на мертвую кошку.
Подойдя поближе, с облегчением выдохнула:
на мостовой валялся кусок кем-то выброшенной резиновой камеры….
Не помнила, как добежала до детского сада,
как поднялась на второй этаж, как открыла дверь…
Павлика она увидела сразу, в группе играющих детей.
Он возил по полу игрушечную машинку, красный от напряжения,
сосредоточенный, серьезный. Рубашка с якорями, которую она надела на него утром,
выбилась из штанишек и смешно топорщилась, торчала сзади, как хвостик.
Она замерла у входа и, затаив дыхание, смотрел, вся словно превратившись в глаза.
Наверное, еще долго простояла бы так, не шевелясь,
но тут зазвенели, почти хором, детские голоса:
"Павлик! Павлик! За тобой мама пришла!"
Павлик поднял голову, встретился с ней взглядом,
в тот же миг просиял, бросился к ней, размахивая руками и крича:
"Мамочка! Мама пришла!"
Он сходу ткнулся лбом в ее бедро. Она нагнулась, подняла его,
прижала к груди, отвернула лицо, чтобы не намочить сына вдруг нахлынувшими слезами.
Домой они шли медленно. Павлик не отходил от нее ни на шаг,
так и льнул, как жеребенок к доброй, теплой, единственной и незаменимой
для малыша-жеребенка маме-лошади.
Она кинула в Павлика снежком, а потом толкнула его в сугроб.
Мальчик до того удивился (она никогда раньше не разрешала ему сидеть на снегу,
чтобы не простыл), что даже забыл расхныкаться!
Пошел снег. Беззаботные снежинки летели неторопливо,
важно, только у фонаря затевая веселую кутерьму.
На свете стало красиво. Спокойно.
Как давно уже не случалось в ее жизни…
И ей почему-то подумалось, что все будет хорошо!
Все с нашими детьми будет хорошо,
если творить это хорошее будем мы сами —
всей силой души,
всего своего духовного существа!
=======================================
Встретились "Я" и "Ты"
Встретились двое.
Один из них чаще произносил слово "я".
Другой — чаще слово "ты".
Так я их и буду для краткости называть:
"Я" и Ты"!
"Я" и "Ты" — очень важные слова, потому что сразу высвечивают
очень важные для нас понятия.
"Я" и "Ты" — очень конкретные слова! Прямого действия!
Актуальные и сиюминутные!
...Я так и не смог понять, почему одни любят слово "Я", а другие "Ты"
А ведь вся жизнь наша зависит от разгадки этого секрета!
Все истории любви и ненависти рассказывают про эти слова!
"Он", "они" — тоже, по-своему, слова замечательные,
но более общие: меньше привязаны к реальной действительности,
"косвенные", не про "сейчас и здесь"!. Они, например, могут быть из настоящего,
но из "другой комнаты"; а также возникают из прошлого, из будущего, —
из страны наших рассказов...
"Мы", "вы" — очень странные слова! С ними совсем запутаться можно!
Поэтому про них я лучше промолчу!
Хочу рассказать вам про "Я"! Ну,
о чем я мог бы вам еще рассказать со знанием дела и достоверно?
Только про "Я"! Больше ни о чем!
Про "Я" мне удобнее говорить в прошедшем времени. Почему?
Ну, во-первых, я уже довольно старый и прошедшее мне ближе. Во-вторых,
так более закончено и рельефно получится!
"Я" любило себя.
Думало о себе.
Жалело себя.
Заботилось о себе.
Мнило себя "обязательно "кем-то"".
Мечтало о себе.
Искало везде зеркала,
Чтобы поправить прическу,
Расправить морщины.
Насладиться своей красотой.
"Я" превозносило
Себя
Над всеми.
Любило дальних
(Если это ей ничего не стоило!).
Уставало от ближних.
Боялось
Слова
"Мы"
И не доверяло
Слову
"Ты".
Если "Ты" было алмазом,
То "Я" — бриллиантом, —
Камнем,
Который долго
И тщательно
Шлифуют
Добиваясь особенной,
Редкой,
Необыкновенной яркости!
Назначение бриллианта —
Блистать!
"Я" это знало,
И блистало,
И не жалело для этого
Ни сил,
Ни средств,
Ни времени!
Всю свою жизнь "Я" положило на то, чтобы быть ярче всех,
хотя этих "всех", от которых одни неприятности, не любило, не выносило;
но понимало, что превосходство придется доказывать ПЕРЕД КЕМ-ТО!
Чтобы воевать, нужен враг. Чтобы блистать, необходим фон.
Вот почему звездному "Я" никак не обойтись без дополнения!
Чтобы быть ярче всех, необходимы "все"!
"Все" очень нужны, но только для фона!
Вы не встречались
С подобными
Рогоносами?
Или носорожицами?
Похожими на вышеописанное "Я"?
Нет?
Вам повезло! И дай вам бог и в будущем не встречаться!
...Встретились двое.
Один из них обожал слово "я".
Другой, пообщавшись с первым, тоже стал все время твердить:
"я-я-я-я-я". Научился-таки ячеству от учителя и даже превзошел его.
А что ему было, бедному, делать? Пришлось забыть про "ты"
и сменить имя на "Я"! А то — и рта открыть, язва, не даст!
Не выжить рядом с таким языкастым яком,
язычником, яхтсменом — "Нарциссом"!..
...Вся беда в том, что наши слова, поступки и стиль общения
служат для решения задач, условия которых написаны, как правило, не нами...
…Я забыл написать про человека,
который произносил слово "Ты" чаще, чем слово "Я".
О нем — в следующий раз!
=======================================
Разговор с грузином или Россия напала!
«Россия напала!»
…Россия сто лет вела войны за Грузию, обратившуюся к России за помощью ради спасения!
Разве можно сегодня так некрасиво предавать бывших неополитических братьев
(это я "про НАТО")?!! Разве позволительно быть такими неблагодарными?!
Обидно за нашу страну. Обидно за мою любимую Грузию:
за Андроникова и Орджоникидзе,
за Думбадзе и Анджапаридзе,
за Чиаурели и Закариадзе,
за Леселидзе и Чанчабадзе,
за Кантарию, а также за Егорова:
за всех, не жалевших ни таланта, ни сил, ни крови,
ни самой жизни ради святой нашей дружбы…
Неужели великие люди могут быть только в Великой Стране?
А в карликовых «образованиях» быстро заводятся злые местечковые моськи?
…Я познакомился с интересным мальчишкой. Учится в восьмом классе.
Пишет по ночам романы. Не любит математику. Любит Грузию. Мать грузинка.
Отец, кажется, русский.
Парнишка почувствовал во мне родственную душу.
Похоже, скоро я услышу предложение написать что-нибудь вместе.
Что ж, я не прочь. Может быть, получится интересно!
Писатель обязан быть любознательным.
Его внимание всегда сфокусировано на человеке:
на его привычках, внешности, ошибках и заблуждениях,
предрассудках, пороках и сильных сторонах,
если эти последние все-таки удастся разыскать.
Юноша "зондирует" меня. Задает разнообразные вопросы.
Я отдаю ему инициативу; а сам для себя "строю"
его образ по "опорным точкам" его вопросов.
