СЛУЧАЙНАЯ ПОПУТЧИЦА ИЛИ СУДЬБА?
(повесть продолжение)
Мы сидели на лавочке у старого дома, тесно прижавшись друг к другу. Ольга попросила меня:
- Расскажи мне о себе.
- Ну что мне рассказать о себе? Родился я в семье ответственного партийного работника и врача. Жили мы намного лучше, чем окружающие. В детстве я имел все, о чем мог мечтать ребенок в моем возрасте. Учился я средне, в основном, был хорошистом. Троек было немного, да и пятерок тоже. Родители хотели, чтобы я поступил в институт. Но я прекрасно понимал, что с такими оценками институт мне не светит. Поэтому я пошел в военное училище. С детства моими игрушками были только машинки. Это увлечение я перенес и во взрослую жизнь. Теперь моей профессией стало автодело. Вся военная техника, которая движется по земле – моя, так сказать, область применения. Эта специальность пришлась мне по душе. Училище я окончил с красным дипломом.
- А у тебя девушки были?
- Ты кого имеешь в виду: женщин или девушек?
- Тех и других.
- Женщин у меня, до сей поры, не было. Девушки были, но до серьезных отношений не доходило. До училища в школе было увлечение, но оно так и осталось в детстве. А в училище не получалось. Какой девушке понравится кавалер, который приходит к ней раз в месяц, а то и реже? Да и никто мне серьезно по-настоящему не нравился. А вот ты мне понравилась сразу, сразу чем-то зацепила.
- Хирургической иглой? – пошутила Ольга.
- Нет, я серьезно. Когда ты в кабине машины уснула, привалившись ко мне, и положив мне голову на плечо, я почувствовал к тебе такую нежность, что хотелось обнять и больше не выпускать из рук, а ты преспокойно спала у меня на плече. Вот так.
Я положил ее голову к себе на плечо и попытался ее поцеловать, но она отстранилась. Помотала головой и напомнила стихи Есенина: «Ты целуешь ту, порою эту…» и заговорила тихо и как-то печально, намекая на нашу случайную встречу, и упрекая меня в легкомысленном поведении. Я стал ей возражать.
- Аленушка, ну зачем же ты так? Я же к тебе со всей душой. Ты мне нравишься по-настоящему.
В ответ она призналась, что я ей тоже нравлюсь, но она боится влюбиться, зная, что у нас нет общего будущего.
- Милая ты моя. Как мне хорошо с тобой! Никогда еще так не было. И совсем напрасны твои страхи.
В этот момент я увидел, как из палаток стали дружно выходить курсанты, готовясь к вечерней поверке.
- Все, Аленка, я побежал. Завтра придешь?
Она молча кивнула головой, а я успел только на прощанье чмокнуть ее в щеку.
Ольга
Возвращалась я к себе в задумчивости. На душе было радостно и тревожно. Радостно от того, что почувствовала, что я тоже нравлюсь этому парню, что встретила ответные чувства. А тревожило то, что все было так зыбко и так ненадежно. И почему я не разрешила себя поцеловать? Ведь мне самой этого хотелось. А парень-то оказался порядочным, не лез, не лапал, не приставал. Видимо у него были честные намеренья.
Своими мыслями и сомнениями я поделилась с Наташкой. Она, выслушав меня, сказала:
- О й, Оля Оля, влипнешь ты с ним, как кур во щи. Прикидывается он все. Поматросит и бросит.
Я махнула рукой.
- Ну и пусть! Пусть даже несколько дней с таким парнем провести…
- У вас уже что-то было?
Я отрицательно покачала головой.
- Ну, хотя бы целовались?
- Нет, Наташа, в том то и дело. Если что-то было бы или только целовались – все было бы слишком банально. Такое может быстро забыться. Он только сделал попытку поцеловать меня, а я не разрешила. И он больше не делал попыток. Видимо, не это ему было нужно.
- А что? Всем им, мужикам, нужно только одно.
- Не скажи, может быть у него серьезные намеренья.
- Брось ты, Оля. Посмотришь, только дай ему поцеловаться, так и полезет под юбку.
- Фу, Наташка, ты все опохабила.
- Да ладно тебе. А как же ты теперь с Вовкой будешь?
- Никак. Я ему не могу простить то, что он организовал банду местных пацанов против курсантов. Пошлю его к черту.
- Ну, как же так? Ты ж ведь уже с ним…
- Хочешь сказать столько времени с ним встречалась? Ну и что из этого? Это что, дает ему право считать меня своей собственностью? Я только с Вадимом поняла, что на свете могут быть и другие мужики.
- Смотри сама, Оля. Не теряй головы.
Вадим
А на следующий день с утра зарядил дождь. Осенний, мелкий, надоедливый и бесконечный. Командир взвода, выглянув из палатки, и убедившись, что дождь скоро не закончится, подозвал дневального и дал команду на зарядку взвод не выводить, и подъем сделать на час позже. Все равно, работы сегодня никакой не будет.
Я проснулся, как всегда, за пять минут до подъема, полежал в кровати, приятно вспоминая вчерашний вечер. Время шло, а команды «Подъем» все не было. Я посмотрел на часы, было уже 7-10. Поднялся, выглянул из палатки. Все вокруг было мокрым от дождя. Понятно, - думал я, - в поле работы сегодня не будет. Не станут гнать ребят под дождем собирать кукурузу. А вот нам с Михаилом и Николаем работа есть, хорошо хоть под крышей. С тревогой подумал о том, что если дождь до вечера не прекратится, то Ольга не придет.
Но дождь не закончился, он лил весь день и всю ночь. И утро следующего дня было холодным, сырым и туманным. Палатки набухли от влаги, и изнутри на них висели капли, которые срывались и падали при малейшем движении полотнищ. В палатках становилось холодно, все постепенно пропитывалось влагой. Под одеялами спать стало прохладно, ребята сверху набрасывали шинели или бушлаты. Погода «давила» на настроение. Пока остальные занимались, кто, чем мог, наша троица, накинув сверху плащ-палатки, побрела на работу в ремонтные мастерские. За это время мы успели сделать уже много. Двор ремонтной мастерской постепенно пустел, отремонтированную технику увозили со двора мастерской.
Я с досадой смотрел на небо. Проклятый дождь, - злился я, - сегодня Ольга опять не придет.
Не успели ребята толком включится в работу, как прибежал посыльный
- Все, ребята, сворачивайтесь. Поступила команда возвращаться в училище. Наши уже разбирают палатки.
- Что, приказ уже пришел?
- Нет, просто обещают еще дожди на целую неделю.
Эта новость обрадовала и огорчила меня одновременно. Радовался я тому, что заканчиваются все эти неудобства, связанные с нынешним бытом, а огорчился серьезно тем, что прекращаются наши свидания с Ольгой. Но делать было нечего. Нужно было возвращаться в лагерь. Но как проститься с Ольгой? Сбегать в деревню все рано не удастся. Что же делать? Так ничего я и не придумал. К вечеру взвод уже был в училище.
Все оставшиеся дни до выпуска я постоянно думал об Ольге. Я корил себя последними словами за то, что не узнал ни ее фамилии, ни отчества, и даже названия института, в котором она училась.
А дальше был выпуск, и все заботы, хлопоты и радости, связанные с ним. А потом был отпуск, возвращение в родной дом к родителям, встреча со школьными друзьями. Постепенно мысли об Ольге уходили на второй план. В отпуске я еще пытался дозвониться до Сосновки, но телефон ни в медпункте, ни в клубе не отвечал.
Ольга
Дождь лил, не переставая, уже третий день. Я вся извелась, два дня уже срывались наши свидания с Вадимом. И сегодня с утра я с тоской посматривала на небо. А оно было серым и туманным, из низких облаков сочился все тот же надоедливый серый дождь. Наш отряд сегодня направили на склады на очистку кукурузных початков от лепестков. Во всяком случае, была работа, и работа не под дождем. Когда мы пошли на обед, небо несколько прояснилось, появилась надежда, что к концу дня дождь прекратится. И, действительно, часам к четырем дождь перестал, но по-прежнему было сыро и прохладно. К условленному часу я рискнула пойти на околицу к старому дому, где обычно мы встречались с Вадимом. И каково было мое разочарование, когда я увидела на пригорке, где совсем недавно стояли палатки, пустое место. В этих местах земля была суше, и трава казалась более примятой. И еще белели дорожки, посыпанные светлым песком. Все было чисто убрано, никакого мусора нигде не валялось. И здесь чувствовался воинский порядок. Сердце больно сжалось и с грустью смотрела на эту картину. Значит, они уехали. Почему же Вадим уехал, так и не попрощавшись со мной? А мне-то показалось, что парень он серьезный, увлекся по-настоящему. А вот я, как дура, втюхалась в него серьезно. Как я не противилась этому чувству, оно меня накрыло с головой. И эта внезапная разлука только сильнее обострила это чувство. Наши отношения, едва только начавшие зарождаться, тут же прервались его внезапным отъездом. Я себя корила за свою гордыню, за то, что не позволила парню как следует увлечься мною. Ведь так ему хотелось меня поцеловать, а я не позволила ему это сделать. Будь я сговорчивей, не смог бы он вот так уехать, не попрощавшись, не взяв ее адреса или телефона. Господи, - думала я, - он ведь даже не знает ни моей фамилии, ни названия института, ни номера группы, в которой я учусь. Если отъезд был внезапным, и он просто не смог поставить меня в известность, то даже при желании он не сможет меня найти. А впрочем, - продолжала я рассуждать, - что между ними было? Походили вместе, поболтали, посидели рядом, даже не обнимались, не целовались. Такую встречу легко забыть. А мне забывать его так не хочется, я впервые встретила такого мужественного, цельного и надежного парня. Так почему же он, все-таки не поставил меня в известность о своем внезапном отъезде? Для себя в его оправдание я решила, что он просто не успел физически это сделать, и верила в то, что он сумеет меня найти.
