АТОМ И МОЛЕКУЛА

Дед прислал письмо, где подробно описал свои недуги и поставил вопрос ребром. «Ноги болят, передвигаюсь с трудом, ходить за скотиной и заниматься огородом, сил нет. Либо ты, сынок, с женой переезжаешь ко мне и занимаешься хозяйством, либо я продаю всё, включая избу и  огород, и переселяюсь в престарелый дом. Решайте и не тяните. Твой отец». Посовещались и решили ехать. В этот год Милка заканчивала медучилище и с радостью поддержала родительское решение. Недолгие сборы закончились, отец подарил Милке лопоухого щенка, о котором она давно мечтала, но однокомнатная квартира не вмещала четвёртого жильца, а мать маленького котёночка, чтобы щенку не скучно было. Простились и разъехались спокойно, без слёз и причитаний.


На следующий день Милка сдавала экзамен, который стала заваливать с самого первого вопроса.
- Всё, - раздражённо сказала экзаменаторша, - последний вопрос и тройка или пара, готова?
- Милка обречённо мотнула кудряшками, - Сколько атомов железа в молекуле гемоглобина?
Милка закрыла глаза и ляпнула наобум: - Четыре, - и замерла.
- Ну, и откуда ты это знаешь?
Милка пожала плечами и убежала, унося заветный трояк. Дома она вынесла приговор:
- Значит так, дармоеды, ты, мелкая будешь Атомом, а ты, кобелина, Молекулой. Всё ясно? Свободны.
Атом и Молекула отправились на подстилку и заснули счастливым детским сном, переплетя восемь лапок и два хвостика.
- Ишь, какая идиллия, - усмехнулась хозяйка однокомнатной квартиры, - надо бы и мне кобельком обзавестись.

Перепробовав несколько вариантов, Милка остановила свой выбор на Косте, парне из далёкой Уральской деревни. Константин отслужил пару лет назад срочную службу в ближнем Подмосковье и застрял в Москве, пристроившись работать в какую-то фирму, занимавшуюся пластиковыми окнами. Был он молчалив, безотказен и рукаст, быстро починил всё, что требовало ремонта, наточил ножи и с удовольствием выгуливал Молекулу и Атома, водя обоих на поводках.
Месяца через три безотказная Костина покорность стала Милку раздражать, но особо не нравилось ей то, что, будучи неразговорчивым с ней, этот парень мог часами разговаривать с «дармоедами». Почёсывая им животики, шейки и ушки, он тихо рассказывал им про всё, что приходило в голову, называя их Тома и Малёк.
- Какая же ты Атом? – говорил Костя, - ты девочка и должна носить девчачье имя, Тома, например. Буквы те же, а смысл совсем другой. А ты, мальчик? Какой же ты Молекула? Нет, я буду звать тебя Малёк, договорились?
Малёк повизгивал и весело крутил хвостом, а Тома раскинула лапки и подставила животик.

Тем временем подошли «эти» дни и Милкина раздражительность достигла критической точки. Был выходной и Костя, уже одевшись, позвал:
- Малёк, Тома, пошли гулять! – и в этот момент Милку прорвало.
- Сколько раз я просила тебя не называть моих зверей своими именами, - прозвенела она металлом в голосе, с каждым звуком повышая его тон,- Их зовут так, как их назвала я, а не какой-то безродный приживал. Кто ты такой, чтобы заводить свои порядки в моём доме? Хорошо пристроился, - уже в крик орала Милка, - живёт бесплатно, жрёт, что приготовят, в постели обслуживают, а он, козёл деревенский, ещё и свои порядки устанавливает. А ну, пошёл вон из моего дома! Собирай свои манатки и вали на все четыре стороны. И все вещи забери, а то знаю я вас, будете шляться и клянчить, чтобы пустила, будто забыл что-то, в надежде, что прощу. Вот хрен тебе, а не прощение! – кричала Милка в то время как он, молча и безропотно, собирал свои вещи.
С уложенной сумкой Костя вышел в прихожую, сел на табуретку и позвал:
- Тома, Малёк! Идите прощаться.
Он почесал брюшко Томы и поцеловал её розовый носик, погладил голову Малька, пожал его
лапу и тихо выскользнул за дверь.
- Вали, вали, деревенщина! – на прощание выкрикнула Милка и, повернувшись к застывшим «дармоедам», заорала страшным голосом: - А ну, брысь по местам! – после чего прошла в комнату, упала на диван и в голос зарыдала.

«Критические» дни прошли, Милка подобрела и подумала, что Костю хорошо бы вернуть, объяснить ему своё состояние, в крайнем случае, попросить прощения, но вдруг оказалось, что она ничего про него не знает. Как-то не было повода узнать его фамилию, место работы и должность, адрес съёмной квартиры и вообще ничего, что могло бы его объединить с именем Костя.
Впрочем, жизнь катилась по начерченным свыше рельсам, и вскоре в её квартире поселился Пашка, а ещё через год он привёз Милку из роддома, неся в неумелых руках комочек человеческой плоти.
- Как назовём-то? – спросил молодой отец.
- Может быть Костей, как думаешь? – спросила Милка и, почему-то, зарделась.
Услышав имя, Тома и Малёк понимающе переглянулись.