Моя Богиня. Несентиментальный роман. Часть четвёртая

7

Ну а дальше в жизни нашего отчаянного и упёртого героя началась настоящая сказка, - а по-другому нельзя и охарактеризовать его новый приступ столицы, третий по счёту. Первый, напомним, был вполне успешным, когда он, 17-летний молодой касимовец с первого раза поступил в МГУ, опередив на вступительных экзаменах многих своих талантливых и образованных ровесников, не уступавших ему по знаниям и способностям ничуть: он просто тогда оказался удачливее и счастливее. Второй - провальный и трагический: это когда он, дипломированный историк уже, попытался остаться в Москве и получить тут прописку вместе с жильём, чтобы полноправным москвичом стать, а потом осчастливить московской пропиской Мезенцеву. Но… безуспешно бился пять лет как рыба об лёд, все нервы себе и родителям истрепал - и в итоге остался ни с чем, и даже угодил в колонию. И вот теперь, в третий по счёту приезд, всё для него складывалось как нельзя лучше - и это мягко сказано. Он сразу же, по протекции и поручительству криминального авторитета Гиви Кутаисского, получил себе тёплое и денежное место в столице, место помощника директора Центрального рынка. Представляете, что это за величина, и что это в советское время значило: попасть в руководство элитной торговой точки, откуда не вылезала столичная знать - чиновная, культурная и артистическая, - куда она как пчёлы на мёд стремилась. А директор рынка, после короткой беседы и безо всяких условий, предоставил ему без-платное жильё в Москве. Пусть и временное - но какое! В таких и похожих квартирах только тузы столичные и жили - генералы, министры и члены ЦК, народные художники, писатели и артисты. А теперь вот стал жить и он, Кремнёв Максим Александрович, прописанный в рязанской деревни Бестужево и только-только откинувшийся.
Для него всё это было похоже на сладкий сон, когда он, выпущенный по УДО зэк, вдруг оказался на гребне столичной жизни. Удивительная метаморфоза, да! Ведь когда-то с дипломом Московского Университета его даже и в метро не брали на самую пахотную и черновую работу, куда без проблем и задержек брали всех приезжих парней и девчат, а его гоняли отовсюду как пса паршивого. Теперь же его, не досидевшего срок уголовника, приняла с распростёртыми объятиями Москва, и “в обе щёчки расцеловала”. И всё из-за того, что появился блат - невидимый, но весьма могучий трамплин наверх в мiрской жизни.
Но и на этом чудеса для Кремнёва не закончились: всё сладкое и вкусненькое было ещё впереди. Арсен выделил ему отдельный кабинет на рынке, и какой кабинет, опять-таки! Да, он был меньше по размерам кабинета самого Кавтарадзе и не такой пафосный - без дорогих сувениров и резной мебели из красного дерева. И, тем не менее, даже и в таких кабинетах не всякий московский начальник сидел: Максим это хорошо помнил по прошлым до-тюремным годам, когда безуспешно мотался по столичным отделам кадров и их интерьер рассматривал между делом, где кроме стола и шкафов ничего и не было-то приличного. И университетское руководство: деканы факультетов и их заместители, - трудились в очень скромных условиях. Их кабинеты были убожеством в сравнение с тем, где сидел и работал теперь их бывший студент Кремнёв, не сильно-то отличавшийся в учёбе…

8

Первый трудовой месяц в качестве помощника Кавтарадзе Кремнёв не отходил от начальника ни на шаг: старательно изучал состояние дел на рынке и мотался с Арсеном по Москве, знакомился с его клиентурой, обзаводился связями. Торговое дело не сложное, как скоро понял он. Тут надо подешевле купить и потом подороже продать товар. Разницу же положить в карман - вот и вся торговая арифметика. Главное в торговле - связи, которые надо во множестве заводить и потом фильтровать знакомых: делить их на людей вменяемых, с которыми можно и нужно иметь дела к обоюдной выгоде, и на клоунов и п…здоболов, от которых нужно держаться подальше как от тех же цыган. Ничего, кроме убытков и нервотрёпки, они никому и никогда не приносят. В торговле много таких, чересчур много.
Максим это понял, зарубил на носу - и с жаром принялся за работу. Да так, что уже через полгода Арсен, убедившись в недюжинных профессиональных способностях нового своего помощника, стал потихоньку перекладывать на Максима всю текущую работу, которую называют рутиной и от которой праздные люди бегут. За собой Арсен оставил только подписание договоров, в которые он через год уже даже и перестал вчитываться. Если Кремнёв приносил их ему и говорил, что он их проверил и они выгодные для рынка, Арсен их подписывал, не читая. Настолько он стал доверять Максиму и одновременно сердцем прикипать к нему.
Сам же он все эти годы, как у него появился Кремнёв, всё больше и больше жить оставался на даче тестя в кругу семьи: у него была красавица-жена Вика и две прелестные дочурки-погодки, с которыми он и проводил время. А все дела на Центральном рынке Москвы тащил на себе Максим, пропадавший на работе сутками… При нём доходы рынка увеличились значительно, и это позволило Кавтарадзе купить себе новенький «Мерседес» в конце 1988 года, который в то время был большой редкостью в столице и на котором Арсен рассекал по Москве с шиком, заставляя с завистью оборачиваться прохожих и столичных зевак. Свою же белую «Волгу» вместе с шофёром он передал Максиму в знак благодарности: Арсен Гурамович Кавтарадзе был благодарным человеком в целом. Максиму и здесь повезло.
Когда же у него, у Кремнёва, выпадали свободные дни, хотя и не частые, он не лежал на диване животом вверх с бутылкой пива и не пялился в телевизор тупо, помятую наказ святых отцов Церкви о том, что “развлечение очес разоряет крепость и чистоту разума”. Не мотался он и по злачным местам, борделям и казино, которых развелось во второй половине 1980-х в столице без счёта, как тех же поганок в лесу, не оставлял там денежки за сомнительные плотские удовольствия. По воскресеньям он без устали ездил по книжным развалам Москвы и скупал там в огромном количестве редкие книги по Древней Истории России, которые раньше он лишь дома у Панфёрова Игоря Константиновича видел, своего бывшего научного руководителя, и сильно завидовал ему белой завистью. А теперь, при Горбачёве, они стали свободно продаваться чуть ли ни на каждом углу, когда советский Агитпроп прикрыли новые либеральные власти, а свой собственный ещё не создали, и милиция ходила в растерянности - не знала, куда грести и что делать.
Для любителей и ценителей книг, к которым принадлежал и Максим безусловно, это было поистине золотое время. Он себе столько ценного тогда накупил в смысле Тайного Знания, начиная от «Славяно-Арийских Вед» и «Велесовой книги» и кончая «Майн Кампф» Адольфа Гитлера, «Спором о Сионе» Дугласа Рида, «Историей русского масонства» Бориса Башилова, «Русофобией» Шафаревича и «Геноцидом» А.З.Романенко. А ещё он скупал в огромном количестве сборники стихов поэтов золотого и серебряного века Русской классической литературы, сборники стихов эмигрантов первой волны, не издававшихся в советской России. Плюс к этому, он приобрёл себе собрания сочинений всех известных русских и советских авторов на известной толкучке в спорткомплексе «Олимпийский» на проспекте Мира: он упорно и фанатично собирал в это время, короче, имея наличные деньги, собственную библиотеку, которую было где размещать в его огромной московской квартире…

А ещё он пережил в 1991-м году крушение Великой Советской Державы, августовский путч под кратким названием ГКЧП, что со стороны был очень похож на конвульсии умирающего, старого, тяжелобольного человека, безуспешно цепляющегося за жизнь; пережил и наблюдал воочию без-славный уход из Кремля Горбачёва и приход туда бузотёра и громилы Ельцина, запойного и полоумного алкаша, воровской команде которого была поставлена цель развалить уже и саму Россию.
Но нам с вами в данном случае интересно не это, дорогие мои читатели и друзья, - а то, что трагедия лидеров ГКЧП аукнулась и Кремнёву. Именно после этого кончилась его старая относительно тихая и спокойная жизнь под крылом Арсена, и началась жизнь новая, криминальная и без-покойная, - уже под крылом его брата Гиви…


Глава 23

«Вижу, как строится, слышу, как рушится. Всё холодней на земной стезе...
Кто же нам даст железное мужество, Чтобы взглянуть в глаза грозе?
Сегодня с трибуны слово простое В громе оваций вождь говорил.
Завтра обломки дамб и устоев Жадно затянет медленный ил.
Шумные дети учатся в школах. Завтра - не будет этих детей.
Завтра - дожди на равнинах голых, Месиво из чугуна и костей.
Скрытое выворотится наружу. После замолкнет и дробь свинца.
И тихое зеркало в красных лужах Не отразит ничьего лица».
                                                                      Даниил Андреев <1937 год>

1

Ровно через неделю после ареста лидеров ГКЧП, Арсен Гурамович, приехав утром на рынок и проведя часовую планёрку, после её окончания попросил Кремнёва остаться для важного разговора. Подождав, пока все уйдут и плотно закроют за собою дверь, он вылез из своего командного кресла, подошёл и сел напротив Максима за боковой стол, внимательно посмотрел на него дольше положенного, после чего сказал без традиционной улыбки, ранее не покидавшей его:
- Ну что, Максим Александрович, подходит к концу наша с тобой совместная работа, которая мне лично в радость была - не в тягость. Ты - мировой мужик, Максим, и работать с тобой мне было одно удовольствие. Честное слово! Я привык к тебе как к брату родному, верю тебе как самому себе. Но - всему приходит конец. Вот и нам с тобой через месяц-полтора надо будет расстаться. Жалко.
- Почему расстаться? - не понял Кремнёв, у которого мурашки побежали по спине. - Вы меня увольняете?
- Нет, я сам увольняюсь скоро. После того, что случилось неделю назад в Москве, стало понятно всем умным и прозорливым людям, что наш родной и любимый Советский Союз накануне грандиозного шухера. Вернувшийся в Кремль Горбачёв, обосравшийся по самое некуда, уже никому совершенно не нужен и не интересен: триумфатор-Ельцин переключает рычаги управления Россией на себя. То же самое следом за ним делают и руководители других союзных республик. СССР, короче, трещит по швам и вот-вот развалится на части. После чего на его просторах такое начнётся, что мало никому не покажется… Тестю моему предложили покинуть пост и освободить госдачу. Не ровен час, и до его имущества и квартиры доберутся сторонники шебутного Ельцина, отпетые головорезы и упыри. А следом и за меня возьмутся, его зятя. Нет, из России надо бежать, пока ещё не поздно, пока сумасшедший Борис Николаевич во власть и во вкус не вошёл. Поэтому я вчера ещё был в управлении торговли и написал заявление на расчёт. Там в течение месяца обещали подыскать мне замену… Говорю тебе об этом первому, Максим, и единственному пока. Прошу тебя подержать эту новость в тайне какое-то время, пока я со всеми делами тут ни управлюсь.
Сказав всё это на одном дыхании, Арсен замолчал и потянулся за сигаретой. Пока закуривал её, внимательно наблюдал за Кремнёвым, за его реакцией на рассказ… Реакция же была самая неутешительная: Максиму будто объявили врачи, что у него обнаружен рак, и жить ему осталось всего ничего: месяц от силы. А это