Самое худшее время для Коллегии Дознавателей – рассвет. Ночь – их время, время допросов, визитов, облав…но рассвет, пробуждающий жителей Маары, невольно сковывает их движения, и дознавателям приходится уже таиться, быть осторожнее, и мягче.
Мальт уже собирался идти спать – как и многие дознаватели, спать он ложился к утру, и даже уже удобно улёгся в своих скромных покоях, когда…
Стук. Проклятый громкий стук. Требовательный, точно знающий, что Мальт ещё не уснул. Такой стук, от которого не уклониться.
Мальт, стараясь сдерживать проклятья, поднялся – в конце концов, к нему, к дознавателю довольно высокого ранга просто так не постучатся. Что-то случилось. Что-то плохое, потому что всегда случается только плохое.
Опыт не подвёл. По бледности пришедшего дознавателя Мальт понял, что случилось не просто плохое, а отвратительно плохое и сейчас все куда-то побегут, заторопятся, занервничают, и он сам побежит и заторопится.
–В зал. Срочно! – дознаватель был бледен. Мальт не заставил себя упрашивать, набросив на плечи мантию, он поспешил за вестником. Вестник, конечно, терпеливо дождался, когда Мальт возьмёт мантию, но по лицу его было понятно, что такие промедления он считает блажью. Молодой ещё! Не насиделся на заседаниях в холодной каменной зале, после которой ломит спину и продувает шею.
В зале была уже вся верхушка Коллегии. Глава и ведущие дознаватели, на счету которых было больше всего раскрытий. Мальт увидел знакомые лица Персиваля, Талена, Огюста и поморщился. Да, то, что между дознавателями не водилось дружбы – секретом ни для кого не было. Вообще, вся Секция Закона, состоящая из трёх Коллегий: Дознания, Судейства и Палачей имела крайне мрачную репутацию. В первых двух Коллегиях и вовсе царило холодное презрение и недоверие, а вот палачи почему-то были дружелюбны друг с другом и вообще больше напоминали семью – Мальт только морщился: как можно вообще кому-то доверять? Тем более – на службе закона?!
Его самого опасались, как и положено опасаться дознавателям. И презирали за личные его качества, в число которых входила болезненная въедливость и дотошность к бумагам. Он даже имел прозвище – «бюрократическая сволочь», но не считал это обидным и никак не менял своего поведения, искренне полагая себя правым и заставляя соратников по Коллегии раз за разом переписывать набело одни и те же акты и протоколы.
Мальт ко всем относился с ответным подозрением, но хуже всего к Персивалю – их заслуги были примерно равны, но Персиваль был в глазах Мальта подхалимом и подлецом, а Мальт в глазах Персиваля представал в образе зарвавшегося глупца. Их примиряли только дела, редкие, опасные своей важностью.
Расселись в тревоге. Мальт попытался отсесть подальше ото всех. Но не вышло – грузный Тален рухнул на стул рядом с ним с радостью. Мальт хотел возмутиться, но не успел – Глава заговорил.
***
Ситуация была плохая: этой ночью был убит граф Магерун – один из доверенных друзей самого Короля, входивший в личную свиту в должности его секретаря. Убит подло и нагло – посреди улицы, четырьмя ударами в грудь и живот; убит грязно – цепляясь за жизнь, граф Магерун полз по стене ближайшего к нему дома в агонии, оставляя ужасные кровавые следы; убит вместе с одним своим слугой…
–Почему с одним? – сразу влез Персиваль. Он всеми силами пытался показать, что слушает крайне внимательно. Настолько внимательно, что даже записывает за Главой. Только Мальт видел по движению пальцев Персиваля, что тот, в лучшем случае, рисует в листке пергамента цветочки, в худшем – просто крючки.
–Не перебивай! – велел Глава, но без злости. Подхалимство Персиваля было ему понятно, но приятно. – Король ещё не знает об убийстве. Но вы знаете – наш Король, да будут дни его долги…
–Да будут дни его долги! – без всякого сомнения повторили дознаватели.
–Так вот…он просыпается рано. И ему сообщат. А я должен сообщить ему о том, кто его убил, когда и где, – Глава обвёл собравшихся тяжёлым взглядом. – Иначе, каждый из вас не более, чем приспособленец, желающий получить хлеба из казны.
Слова были жестоки. В первую очередь Глава Коллегии боялся за себя. Он недавно хвастал Королю (да будут дни его долги!), что всякое преступление Дознание перехватывает ещё на стадии замысла. И тут…
Позор и крах.
И цена этому позору не карьера – она уже не значит, ценою становится жизнь. Не только собственная, но и близких, потому что походит такое убийство на диверсию и заговор, а значит – на измену Королю.
–По улицам сейчас рыщут дознаватели...
Мальт вздрогнул против воли, представив, что сейчас творится на окровавленной улице. Сейчас там хватают всех, кто попадётся под руку: блудниц и пьяных, бродячих поэтов и философов. Сейчас там вламываются в дома. Дознаватели набивают камеры безвинными, чтобы оправдать казённый кусок хлеба.
–Замёрз? – с издевательским сочувствием спросил Персиваль, заметив дрожь Мальта. – Дать свою мантию?
–Я брезглив, – отозвался Мальт, плотнее кутаясь в свою.
–Закончили! – велел Глава Коллегии и продолжил, – я собрал вас, лучших в моей Коллегии, чтобы… ну, чтобы смягчить удар.
И это было тоже понятно. Толку от беготни по улицам и выламыванию дверей невинных горожан, если Король и слушать не захочет? Королю понадобится ответ: кто, когда и почему убил его доверенное лицо. Королю не нужны жертвы. Именно для составления подробного, хоть и лживого отчёта и собрались здесь «лучшие».
Ведь только подробным отчётом Король смягчится. И только лживый отчёт могут дать дознаватели, потому что вероятность найти убийцу таяла с каждой минутой. Они прекрасно знали, что его можно схватить в первые час-два, а дальше убийца отмоется, выбросит всякую кровавую одежду, спрячется… или просто смешается с толпой.
–Дай вводную, – попросил Тален тихо, он почему-то в минуты такого напряжения обращался к Главе Коллегии на «ты», то ли связан был с ним прочнее, то ли знал его до главенства, – а мы уж…сообразим.
Мальт кивнул, хотя это никого не интересовало. Но это кивок его был для самого себя, поскольку это был один из немногих случаев, когда Мальт жалел о том, что принадлежит к «лучшим». Лгать Королю, да будут дни его долги, это, конечно, преступление. И он, воплощающий закон, снова поступал так!
Проще уже бегать по улицам и вламываться в дома, пугая хозяек и детей.
–Вводная такая, – Глава пошарил в пергаментах, и прочёл с одного: – «в четыре часа двадцать минут утра в Портном Проулке швея седьмого уровня – Адели Миена – бывшая выпускница Сиротской Коллегии, услышала движение. У неё чуткий сон по её собственным словам, что часто приводит к бессонницам. Привлечённая шумом к окну, она выглянула и увидела какого-то человека, цепляющегося за стены дома. Сначала Адели решила, что это пьяница. И только по стонам его сообразила о том, что ему больно, после чего поспешила вниз».
Мальт не знал Адели Миену, но точно знал одно: эта девушка, женщина или старуха уже томится в стенах Дознания и по десятому разу объясняет, что хотела помочь… бедная, добродетельная Адели Миена не усвоила урок: помогать надо после того, как подумаешь о себе!
–Соседка Адели Миены подтверждает, что где-то в районе четырёх-половины пятого утра Адели бросилась вниз, бешено стуча башмаками, чем разбудила её…– продолжал Глава Коллегии. Далее последовал нудный отчёт об обнаружении умирающего графа Магеруна и вызова дознавателей.
Это всё было не интересно. Самое интересное произошло до четырёх часов двадцати минут утра.
–Дознаватели обследовали проулок. Нашли тело слуги, – вещал Глава Коллегии. – Ему перерезали горло сзади. Одним движением, действовал профессионал.
–Почему граф Магерун был в сопровождении одного слуги? – повторил вопрос Мальт. – И почему в рядом с этим проулком? Если не ошибаюсь, его резиденция находится в самом замке?
–Он возвращался домой от своей любовницы, – мрачно отозвался Глава Коллегии. – Из числа кружевниц. Девушку взяли с постели, проверяют.
Общий вздох. Это было плохо. Во-первых, граф Магерун был женат. Во-вторых, жена его была дамой вздорной, знатной и богатой, из числа тех, кто прекрасно знает про измены мужа, но готовы их терпеть, пока им этими изменами не ткнут в лицо, что в данном случае и произошло. В-третьих, в моду входила верность и добродетель – жрецы Луала и Девяти Рыцарей Его вещали о ней из каждого угла и такое происшествие бросало тень на сам трон, ибо убитый был приближённым к этому самому трону. Про кружевницу уже никто не вспоминал – кому она нужна? Кружевницы вообще никому не были нужны, они слепли обычно через три-четыре года после работы, не выдерживали глаза постоянного напряжения над мелкой работы в полутемных каморках…
Да, можно представить, как кружевница обрадовалась ухаживаниям и визитам графа Магеруна – красивого и богатого, который мог вытащить её из нищеты. Даже семью этой девушки, если она была, можно было исключать из круга подозреваемых – те скорее бы девушку прибили бы за отказ такому человеку…
Но граф Магерун был осторожен. Он переодевался для вылазок, брал собою лишь слугу, или двух – тут установить придётся позже. Это его и подвело.
–А давайте не от любовницы? – предложил Огюст. Самый молодой и рьяный. Он наделал бы глупостей, не возьми Тален его под свою защиту.
–От кого? – это устраивало Главу. Бросать тень на человека, что ещё вчера был отмечен расположением трона – это не к добру. Придётся солгать, спешно придумать иную версию, а уже потом, если получится, по-тихому расследовать по-настоящему. Король, да будут дни его долги, не захочет ждать. Он скорее головы снесёт всем, кто не уберёг графа Магеруна.
–С совещания? – предложил Мальт и тут же осёкся. Граф жил в замке и совещался только с Королём.
–От жены…– пробормотал Персиваль. тоже сглупив, – тьфу! Вот же зараза! Нашёл где умереть!
–Ну правильно – от кружевницы! Заказывал кружева! – Огюст не отставал в глупости.
Все посмотрели на него и Огюст сам понял что сглупил. В самом деле – кто в здравом и не очень уме поедет к портнихе перед рассветом, имея в замке полную возможность вызвать к себе хоть десяток придворных портных?!
–Он задержался по делам благотворительности у сирот, – Огюст был очень рьяным и как очень многие рьяные люди не успевал подумать. – Все любят сирот!
Персиваль так выразительно закатил глаза, что кое-кто из дознавателей, несмотря на трагичность ситуации, всё-таки хмыкнул, постаравшись, впрочем, скрыть смешок за кашлем.
–Тогда уж лучше от любовницы, – процедил Глава Коллегии, впечатывая взглядом, полным ненависти, Огюста в его же кресло. Сейчас было неудачное время для демонстрации глупости.
–Исходим из фактов, – сказал Тален, смягчая обстановку. – Найдено тело графа в одном месте, тело слуги в другом. Обоих убили ножом?
–Кинжал, вместе с рукоятью не более 25 сантиметров, двугранный, остриё заточенное, ограничитель из дерева – судя по ране на теле слуги и ранам на теле графа, – тотчас доложил Глава Коллегии. Теперь он докладывал им, чтобы придумать общее спасение. – Никаких оригинальностей и никаких примет не найдено.
Такие кинжалы популярны в военных рядах. Учитывая раны и скорость убийства – военный и есть. Рука твёрдая, не пропитая.
–Где этот
