Как же я не люблю октябрь в наших местах!
Стылый он какой-то, безрадостный, тяжёлый и больной. Демисезонная одежда греет плохо и от ветра почти не защищает. А зимнее надевать ещё рано. Вот и томишься-маешься, ждёшь, когда же, наконец, зима наступит, и прекратится хлюпанье носом и под ногами.
Особенно обидно становится жить утром, когда в шесть звонит будильник, ты встаёшь и с завистью смотришь на домашних, которым можно понежиться в тепле постели ещё час-другой. А за окном темень и пустота. Пока свершаешь весь утренний ритуал, успевает чуть рассвести, но и утро какое-то выморочное: опять на небе сплошная кисея серых туч, только запутавшихся в ней мух не хватает.
Идёшь на работу, а кругом всё пожухшее и какое-то трагическое. Под ногами – трупы листьев, а на нескольких непутёвых деревах ещё довольно обильно висят даже зелёные, которые ветер тщательно теребит, словно торопит, чтобы быстрее уж уходили на покой и не морочили никому голову этим навязчивым межсезоньем.
Одно греет изнутри и светом каким-то, нежным и тихим, душу наполняет: сегодня после уроков пойду к Диане. Диана – это моя ученица. Учится она в шестом классе. Только не в классе она учится, а дома, лёжа в кровати. У Дианы нет ног. Совсем, от рождения. Какой-то генетический сбой произошёл в организмах её родителей, когда они решили, что у них будет крошечная дочка, имя для которой придумали уже давно.
И появилась Диана в срок на свет, как сотни тысяч детей появляются. Только такая вот…
Маму её предупреждали врачи и предлагали прекратить её ещё не успевшую начаться жизнь. А она вот не согласилась. Я сейчас думаю, как же правильно она сделала! Потому что нет на белом свете человека, более жизнерадостного, чем наша Диана.
Она вся беленькая такая, хрупкая, с большущим ртом и удивительной красоты глазами, которые - всегда разного цвета: то синие до невозможности, то вдруг глубоко-серые или бирюзовые. Иногда даже бывают почти чёрными. Это когда Диана сердится. На себя сердится. Потому что не успевает чего-нибудь сделать, что наметила на этот день, эту неделю или этот год.
Мы с нею занимаемся русским языком и литературой. Но занимаемся как-то странно. Диана, мне кажется, и не нуждается в моих объяснениях. Она вполне могла бы себя сама учить. Мы с нею беседует, читаем вслух по очереди, иногда пишем. Тогда Диана перебирается за стол, аккуратно склоняет свою красивую головку и идеальным почерком выводит у себя в тетрадке какое-нибудь упражнение. А я рядом сижу и любуюсь её. Иногда, не отрываясь от тетради, она задаёт мне какие-нибудь вопросы. Из вежливости, конечно, чтобы я не скучал. А знает она всё и без моих комментариев.
Если исходить из пятибалльной системы школьных оценок, то по моим предметам Диана учится примерно… на двенадцать. И получается у неё это светло и всегда как-то радостно.
А ещё Диана учит три языка: английский, китайский и арабский. Там у неё тоже всё на самом высоком уровне. Вот сейчас выбирает четвёртый.
Когда я смотрю на её рисунки… А? Я разве не сказал, что она ещё и рисует? Да, рисует. Ведь такой человек не может не рисовать. Есть у неё какая-то удивительная власть над цветом. И всегда на её маленьких шедеврах – море, птицы и дети. И дети вечно куда-то бегут, раскинув руки и запрокинув головы.
Вчера показала мне своё первое стихотворение. Волновалась так, что вечно бледные щёки её стали почти алыми, а глаза – невыносимо посинели. И вот такая, почти улетевшая от земли куда-то под облака, она мне читала:
Вальс, как оживший дактиль, в пене кружев
На лаковом полу танцоров кружит.
И вьётся музыка с земли на небеса,
Туда, где в Горних Высях Божии леса
Лилейно жемчугами расцветают,
И там, среди листов древесных, тает
И превращается в души полёт…
Или – в дыханье Бога?..
Или – в небосвод?..
А на скрипке Диана играет божественно хорошо. Иногда она мне сама предлагает:
- Хотите, я для вас сыграю? Ноктюрн Дювали…
Усаживается в своём кресле поудобнее, прикрывает несуществующие ноги пледом и начинает мне вместе со своей скрипкой рассказывать. Что-то ужасно нежное и очень грустное. И говорит так честно и такую правду, что мне даже плакать не хочется, потому что рассказ этот – про жизнь, честную и благородную, лишённую корысти и зовущую душу к доброму.
Я когда слушаю Диану, то думаю, что это она оказала мне честь тем, что взялась учить меня, уже давно не молодого человека, учить жизни, простоте и благородству…
… Она уже давно закончила играть, и последняя нота увяла под смычком, а я всё слушаю, слушаю, слушаю…
- О чём вы думаете сейчас?- спрашивает.
- О том, что я, кажется, никому не нужен…
Диана молчит, серьёзно и нежно. Глаза её темнеют и становятся похожими на угли. Но угли эти – пылают. И тепло идёт от них. Она глубоко так, в два этапа вздыхает и только потом говорит:
- А вы у всех спрашивали?..
|