День клонился к закату, да так поспешно, будто боялся, что не успеет стать вечером. А нечего было испытывать нелепый страх: предвестник ночи состоялся, как и вчера, и позавчера, и третьего дня... а за вечером пришла она, хранительница тайн и похитительница света. Когда часы в гостиной пробили 12 раз, наступила полночь, а вместе с ней и 1 апреля.
Нам не дано предугадать,
Как слово наше отзовется, - вслед за Фёдором Ивановичем Тютчевым думала я, пока читала на «Фабуле» рассказ Егора Клементьева «Разомкнутая цепь». Развитие сюжета подходило к кульминации:
Он подтолкнул Иру к ширме:
- Переоденься, хватит ходить в обносках!
Ступив за ширму, Ира застыла в оцепенении. Было жарко от полыхающей буржуйки. Голова закружилась, и стало подташнивать. Стало невыносимо душно и не хватало воздуха. Она потянула платок с головы и расстегнула телогрейку. В изнеможении она опустилась на топчан. Прямо у неё под ногами праздничной кучкой лежало платье. Она наклонилась и подняла его. Ткань была легкой, скользящей и приятно холодила руку. Ире казалось, что её тело было заковано в панцирь, одежда давила и стягивала грудь удушливым жаром. Горка воздушной прохладной ткани казалась спасением. Она неловко поднялась, стягивая с плеч огромную телогрейку. Платок сам сполз с головы. Дрожащими, потными ладошками она ухватилась за подол платья и потянула его через голову.
В это время, опрокинув ширму, на
...и тут, в момент «перелистывания» странички, на меня из монитора выскочило НЕЧТО.
Сначала скажу: я примерно представляла, что́ случится с героиней рассказа в следующее мгновение. После того, как прочтёшь кучу всяких рассказов, начинаешь предугадывать, чем отзовётся слово. Однако моё чтение было беспардонно прервано, как ни крути, на самом интересном месте, двумя чужими руками...
Дальше скажу: я старательно вчиталась в текст инструкции, поморщилась от отсутствия в глаголе мягкого знака и стала думать... о своей вине и не-вине, о таблетках, которые следует принять из чьих-то протянутых ко мне рук... Почему-то вспомнился герой Кафки, Йозеф К., в коротеньком разборе на сайте Litra.ru:
Образ Й. К., подобно образу героя «Замка», трактуется в западном литературоведении по преимуществу как проблема человека, свершающего суд над самим собой: «Они оба выбирают свою идентичность как экспериментальные роли, при помощи которых они оправдывают свою экзистенцию». (М. Роберт). Д. Затонский полагает, что наряду с поисками высшей справедливости и индивидуального закона, Й. К. подвергается и суду объективному, обладающему приметами социума, ибо «Й. К.— часть враждебной ему самому действительности, и это делает его «нечистым» в собственных глазах, вызывает все усиливающееся чувство вины. Оттого он не может уйти от суда, хотя суд его не держит».
Несколько минут я размышляла и... выбрала зелёную таблетку. Она была ближе, чем красная, к цвету моих глаз и цвету кухонного гарнитура. Вернувшись на сайт, я обнаружила, что пошёл снег из «банов». За окном в это время тоже шёл снег – скорее всего, последний и такой удивительно-редкий для 1 апреля.
Я «перелистнула» страничку рассказа. Читать текст стало трудно – «кошмар» из сыпавшихся сверху треугольничков мешал скользить взглядом по строчкам. «Точно так бывает, когда сквозь падающие с неба снежинки хочешь рассмотреть человека, подошедшего к тебе не слишком близко...», – подумала я.
Рассказ мне понравился. И почему-то захотелось показать эту литературную «снежинку» кому-то ещё. Я, не без колебаний, выбрала место №11 для «...цепи» и закрепила рассказ анонсом на неделю...
