ведь никому не известно, что будет дальше. У одних все бесследно проходит и потом в течение жизни уже не повторяется. Но бывают ведь и другие случаи…
Дома Ирина пересказала деду весь разговор с лечащим врачом Кости и недоумение того по поводу роли Бориса Матвеевича во всей этой истории. Дед, проработавший более двадцати лет в психиатрической больнице, отнесся к этому с нескрываемым раздражением.
- Сколько таких «косцов» перебывало в моем отделении, - говорил он дочери, - никогда ни с чем подобным не сталкивался. Гнилой Костя, изначально гнилой, не сейчас, так через какое-то время все равно это выскочило бы наружу, генетика - наука точная! Отцовской родни, считай, и не знаем, да и ты, Ирка - с большим прибамбахом. К тому ж и воспитание огромное значение имеет. А как ты его воспитывала? Кого растила? Котик, Котик! Говорил же, пусть в армии служит, мужиком бы домой вернулся!
Ведь Костик как раз, и оказался тем самым, «другим случаем». Спустя два месяца он вышел из психушки, где обзавелся "друзьями", от которых многому научился. Сначала внук пристрастился к спиртному, но в последнее время дед не раз видел его затуманенный, отсутствующий взгляд с "булавочными" зрачками, и с ужасом понимал, что речь уже идет о наркотиках.
Ирина чувствовала свою вину, она хорошо понимала, что вся инициатива в этой трагической истории исходила от нее. Теперь это была уже совсем другая женщина. Куда исчезла ее говорливость? Она сильно похудела, под глазами появились темные круги, вид был изможденный, волосы поблекли и казались сальными. В свои сорок с небольшим лет, она смотрелась старухой.
Софья Павловна недавно выписалась из больницы, она перенесла инфаркт, и теперь ее редко можно было увидеть за общим столом, она почти не вставала. Борис Матвеевич часто заходил в комнату к жене, они о чем-то долго беседовали, после чего дед понуро брел к себе в кабинет. Ирина не раз видела его в этот момент и понимала, что он только что плакал.
Некогда послушный и покладистый Костик, превратился в настоящего демона. Всегда взбудораженный, с трясущимися руками, он грубил, угрожал, требовал денег. В семье все ценное стали тщательно прятать, но он легко находил и опустошал очередной тайник. У "несостоявшегося солдата" был нюх натасканной ищейки на все, что касалось денег. Костя нигде не работал, потом стал пропадать и по нескольку дней не ночевал дома.
Ирина Борисовна потихоньку от деда, добавляла сыну, во что только можно лекарства, назначенные психиатром. Она все еще надеялась... Но ведь он же ни одного дня не был трезвым! Водка и наркотики, сдобренные хорошей порцией нейролептиков, сделали свое дело. Уже в двадцать лет Костя был полной «развалиной», опустился и довел всех до того, что никто в семье уже не желал ему здоровья.
– Впечатлительный наш,- в сердцах говорил дед,- да чтоб ему, сука...
