Навеянные строки (продолжение 2)

Глядя на небо, поразишься чистоте цвета незабудки, проникнешься смиреньем, благодатью - просто чудо!.. Ивдруг невзначай увидишь мельком себя в зеркале... Ух!.. так бы и дал по морде!

***

Как прекрасно, что музыка неподвластна разуму (он лишил бы её неповторимой прелести), т. е. её невозможно понять и, пожалуй, объяснить, она - чувственна. И чем шире и богаче наши чувства, тем полней и глубже она заполняет нас, а чувства - те же дети, за ними надо ухаживать, нянчить, лелеять, оберегать...

***

 Ф. М. Достоевский так распотрошил человеческую душу, что страшно становится, когда вдруг похожее узнаёшь в себе..

***

… и снится мне сон, будто погибшие в последней войне выстроились в две шеренги - калеки, в бинтах, на костылях - и пропускают нас - живых сквозь строй и... розгами да розгами, розгами...

***

 Если вы спросите меня, кого бы я хотел видеть соседом по даче, то я, не задумываясь, ответил бы: тургеневского Герасима.

***

Его краски замешаны на уютной печали. «Вечерний звон». С какой невысказанной грустью догорает меланхолический закат! И во всем такой
нерв... Нервы всему виной. И в душе его дожди да метели, и нервно бьется мысль о самоубийстве.  Исаак Левитан

***

Городское кладбище. Древний старик идет, грузно раскачиваясь на скрипучих костылях,
и что-то бормочит себе под нос. Я прислушиваюсь...
- Нынче никак уж пятый... Всё торопятся, спешат мазурики, нет чтобы подняться в гробу да поговорить по душам... Небось пока живы были, не довелось, - бубнит он, обращаясь то ли ко мне, то ли сам с собой.

***
 
У всякого счастья, если присмотреться из определенной точки и неким углом, можно разглядеть нимб печали. 

***

Хочешь быть свободным? Будь! Сознание нашего рабства коренится не в условиях жизни, не в хаосе мира, а в нашей собственной душе.

***
Мы живем в мире абсурдов и парадоксов, иначе какого черта к нему  прилипло бы определение "безумный, безумный, безумный мир". 

***

 Сон. Больница. Разгневанный, махонький, тщедушный пациент вылетает из кабинета главврача со словами: "Ну нет, уважаемый, нас не задушишь, не убьешь, если мы захотим жить, то медицина здесь бессильна! И под гром оглушительных аплодисментов больных, гордо ковыляя, исчезает, как приведение.