Историю эту мне рассказал дядя Вася-печник. Печник - потому что он остался единственным человеком в селе который может сложить печь. Любую. Хоть голландскую, хоть простую, хоть русскую. По натуре он человек добрый, безобидный. И зимой и летом ходит в неизменных своих сапогах на меху, с отворотом. А на ехидные вопросы односельчан:
- И не жарко тебе, дядя Вася?
Всегда с улыбкой отвечает:
- От жара кости не ломит.
Жена у него была ему под стать - спокойная, мягкая, слова грубого не скажет. Очень хорошее она варенье варила, вкусное получалось, ароматное. Я сама его пробовала, когда к ним в гости заходила.
Из всего варила тетя Дуня своё варенье: и из крыжовника, и из смородины, и из яблок. Я больше ни у кого такого не ела, да и у самой не получалось. У иных посмотришь, вроде бы варенье как варенье, а начинаешь кушать и чувствуешь что приторное, больше двух-трёх ложек не съешь, да и то с чаем. Утверждаю, её варенье самое лучшее было.
Прошло несколько лет, умерла тетя Дуня, похоронили её и остался Василий один-одинешенек. Дети в городе, у каждого своя семья, работа, заботы часто не наездятся, некогда. Затосковал дядя Вася. Всё один, да один. Улица крайняя, мимо раз в неделю если кто пройдёт и то, хорошо. Вышел он однажды в свой сад, окинул его взглядом и вслух подумал:
- На что он мне теперь, без Дуни?
И решил его с досады вырубить. Хозяйка умерла, пускай и сад умрёт! Пошёл дядя Вася в сарай взял топор, подошёл к крайнему дереву. А это груша старая была, её ещё тётя Дуня сама в молодости сажала. Она уже засохла почти и не плодоносила. Только замахнулся топором как вдруг, тихий голос жены услышал:
- Не надо, Вася, оставь.
Василию прямо кровь в голову ударила, от волнения даже в висках застучало, уронил он топор, опустился на землю и заплакал. Не стал сад вырубать. Оставил как память о жене.
А груша на следующий год вновь стала плодоносить, как ожила. Я сама возле дома его была и своими глазами видела. Дядя Вася говорит, что теперь в этой груше душа его жены живёт. Он мне тогда полную сетку груш насыпал. Вкусные!
